Танцы на цепях  - Рэйв Саверен

– Твоя девочка не будет мучиться. Наверное, – расхохотавшись, она хотела надавить сильнее, но холодная волна хлестко ударила по лицу, запорошив глаза черным снегом.

Паутина застыла, нитки задрожали и покрылись колким инеем.

Глаза Хмель расширились от удивления.

Под ногами рождалась и ширилась лютая зима: острые льдинки раздвигали швы между камнями, рвались вверх. Чуть подрагивали, точно трава, задетая порывом ветра.

– Ты посмотри, – пробормотала она, – откуда только силы взялись…

Стиснув зубы, Хмель шагнула вперед, желая завершить бой, но было поздно.

Клинок выскользнул из тела как раз вовремя, за мгновение до того, как его придавила к земле гладкая ледяная стена. Стоило только отступить, как такая же выросла за спиной.

Просвет над головой затянулся ледяным кружевом.

Путы разорвались, как бумага, одним точным движением.

Руки Ш’янта любовно прошлись по ледяной поверхностие. Полупрозрачная синева светился изнутри, утолщалась, тянулась к нему – будто здоровалась со старым другом. Запястья пронзила острая боль, холод медленно пробирался под кожу.

Хмель иступлено колотила по преграде, но без оружия оставляла только царапины, капельки крови и сломанные ногти. Потеряв самообладание окончательно, она обрушила на препятствие магические удары, но и они не сдвинули льдины ни на дюйм.

– Первородная не рассказывала тебе, почему меня называют Безумная Зима?

Ш’янт наслаждался представлением. Нарочно медлил, хотя мог бы насадить тварь на колья одним движением пальца. Сила переполняла его, каждый мускул дрожал от восторга и предвкушения.

Вернулось далеко не все, но внезапный скачок, что греха таить, спас ему жизнь. Мелкая что-то наколдовала, или внезапный гнев разбудил дремавшую силу, но факт оставался фактом.

Он на части разорвет самоуверенную мразь. Прямо сейчас!

Наклонившись, Ш’янт почти коснулся губами ледяной стены.

– Ты не будешь мучиться, – не сдерживая хищную усмешку, он прошелся когтем по льду, высекая голубые искры, – наверное.

Самодельную ловушку пронзили тысячи игл. Низкий гул прокатился по площади, даже снег застыл в воздухе, не долетев до земли.

На стены брызнула кровь, а Хмель взвыла, забилась изломанной птицей. Можно было бы сказать, что ей страшно, но постепенно вопли смешались с булькающим смехом, отчего по спине побежали мурашки.

– Я связан с божеством! Не можешь меня убить. Не можешь убить. Не можешь!

Лед затрещал, но не поддался.

А Хмель замолчала, стоило пучку ледяных иголок прошить подбородок и ввинтиться в стену позади, на уровне затылка.

Жива она или нет – Ш’янт сказать не мог. Слишком уж сильная тварь. Быстрая, самоуверенная, переполненная энергией. Просто так не свалишь. Благо, что хоть можно было задержать на время, пока он ищет малявку.

К вопросу о поисках. Выход-то так и не открылся.

– Чего ты хочешь от меня?! – крикнул он, будто башня могла ответить, – я давно свои страхи победил. Терзай прошлым кого-нибудь другого!

Под ногами что-то забулькало. Глянув вниз, он увидел, как по камням расплескалась темнота. Она лизнула сапоги и задрожала, точно живое существо.

Отступив назад, Ш’янт наблюдал, как медленно разрастается черное озеро. Оно коснулось края ледяного куба и замерло, образовав круг, диаметром не больше пяти футов. Поверхность изгладилась, застыла, как зеркало, и осталась такой.

Звуки вокруг стихли. Не шелестел ветер, не падал черный снег. Площадь утратила четкость, предметы вокруг теперь больше напоминали неумелый рисунок.

– Может в новом зале тебе повезет больше, – бросил Ш’янт в пустоту и шагнул в открывшийся проход. Мрак поглотил его мгновенно, схлопнулся над головой.

За секунду до того, как площадь исчезла, ему показалось, что башня испустила тяжкий вздох, в котором слышалась затаенная насмешка.

***

Воздуха не было.

В горле только бурлящая темнота, под веками – золотистые искры, жалящие хуже, чем пчелиный рой. Тело переполнено ядом усталости: не хочется двигаться, все стало неважным.

Ни башня, ни иномирец, ни ее жизнь ничего не значили под темной сверкающей толщей. Здесь спокойно. Можно спрятаться, как когда-то дома. Стоило только запереться в кладовке и зажать уши, как мир растворялся.

В черноте вокруг не было ни времени, ни смерти. Никто не преследовал, не требовал, не надеялся, не отнимал имен в обмен на силу.

Обхватив себя руками, Безымянная скрутилась в плотный клубок. Хотелось остаться, затаиться и смотреть на все со стороны, не выходить из теплого мягкого кокона, где ее жизни ничего не угрожало. Но крохотный огонек в груди мягко пульсировал, напоминая о том, что реальный мир рядом и ждет ее. Звонкий голосок смелой и решительной девчонки, все это время молчавшей, дал о себе знать.

Та ее часть, что хотела сбежать из особняка, не собиралась больше тихо отсиживаться.

– Бесполезная девчонка, – голос звучал одновременно в голове и вокруг. Он сочился презрением и жалостью. Сложно определить, чего было больше, – весь мир ждет тебя, а ты прячешься как крыса во мраке, моля о помиловании. А должна рваться к свободе!

– Хватит с меня, – пробормотала Безымянная.

– Хватит чего?! Еще ничего не сделано, размазня!

– Прекрати! – она зажала уши руками, – я хочу домой…

Голос сместился, застыл за спиной. Пальцы, похожие на тонкие клинки, впились в одежду. Этого просто не могло быть! Голос принадлежал ей! Он был плодом воображения.

Невидимый собеседник наклонился к уху, горячо зашептал, опаляя кожу прерывистым дыханием:

– Где же твой дом? Кто встретит тебя на пороге? Куда пойдешь? На восток? Или на запад? Или останешься в столице? Нет. Нет, нет, нет! Тебе дорога только вперед, детка.

– Я не справляюсь…

– У тебя рядом есть плечо, на которое стоит опереться! Может, перестанешь играть «деву в сомнениях»? Сейчас вы в равных условиях. Ваши жизни зависят друг от друга. Так пользуйся этим! Доверься, пока можешь.

– Довериться существу, отобравшему имя? – бросила Безымянная, недобро усмехнувшись.

– Как бы ты поступила, окажись в такой ситуации? Легко изображать добродетель и праведное возмущение, когда ты можешь есть, спать и наслаждаться жизнью.

– Он мне сам не доверяет.

– Ты залезла в его сны. В его суть! И решила поковырять старую рану, – голос стал тише, – лишь поступки имеют значение. Они не всегда будут тебе нравиться, но иномирец не сделал ничего, что причинило бы тебе реальный вред. Хотя мог бы принудить ко многим вещам. Запудрить мозги, загипнотизировать, делать все, что пожелает. Думаешь, что у него не хватило бы сил? Не замечаешь, как дрожит его тело, стоит только лишний раз прикоснуться?