Книжный фургончик Арии - Ребекка Рейсин

Акселем, но и со всеми остальными. И я думаю, ты увидишь, как изменится твоя жизнь.

– Постараюсь. Слушай, мне правда жаль, что я наломала дров, намекая, что между нами с Джонатаном что-то есть. Но он такой классный, что нельзя меня винить за попытку, да?

– И опять же, дело в честности. Выдумывать себе свидание – это довольно печально, Тори.

– Стыдно даже вспоминать об этом.

– Ну, ты прощена. На одном условии.

В ее глазах сверкает надежда, и в первый раз она кажется искренней.

– Каком?

– Тебе надо написать Акселю о своих чувствах. Посмотрим, что выйдет.

– Эсэмэску?

– Да.

– Но что если…

Я обрываю ее.

– Чувствует то же самое?

Она улыбается.

– Это было бы здорово.

– Иди, сделай это прямо сейчас. Пока не передумала.

Она обнимает меня и срывается с места. В стольких аспектах Тори молода и наивна, и мне приятно простить ее. В конце концов, ее поступки только ее выставляли дурочкой.

Взглянув в зеркало в последний раз, я иду в Поппи за Рози.

– Ого, Ария. Мамочки, даже не знаю, что сказать!

– Слишком ярко накрасилась?

Нам редко выпадает возможность приодеться, так что я расстаралась на полную катушку.

– Нет, совсем нет. Ты выглядишь как модель на подиуме. Я даже не знала, что у тебя ноги до самых подмышек. Секси!

Я смеюсь.

– Ты тоже выглядишь отлично.

– Давай-ка найдем Макса. Пора начать развлекаться.

Мы заезжаем в престижный район и паркуемся на холмистой улочке. Я нахожу страшно забавным то, что мы все такие разодетые, но при этом выходим из старых ржавых фургонов, в которые миллионеры, живущие неподалеку, не ступили бы даже ногой.

В «Répondre» Макс оБерегающе закидывает руку на плечо Рози, а вторую обвивает вокруг меня. Я улыбаюсь.

– Какой же ты джентльмен, – говорю я, благодарная, что Макс подмечает вещи, которые не приметили бы многие мужчины. Мне немного боязно, но я гоню нервозность прочь.

Мы заказываем коктейли, мне «Черную розу», Рози – «Французский поцелуй», и находим достаточно большой столик, чтобы вместить нас и наших опаздывающих друзей.

Вскоре прибывает Тори, одетая в платье с леопардовым принтом, которому не помешало бы еще несколько дюймов длины. Она приветливо машет, и я машу ей в ответ.

– Надеюсь, она ничего не уронит, – говорит Рози и хихикает, прикрыв рот ладонью.

Приезжают друзья Макса – Камилла и Лукас, – мы все представляемся друг другу. И снова я чувствую себя не в своей тарелке, но Рози садится рядом со мной, успокаивающе хлопая по коленке.

– Боже, как тут красиво, – говорю я. – Понимаю, почему все эти богатеи тут собираются.

– Нет, это из-за налоговых льгот. Настоящее королевство для налогоплательщиков! – говорит Рози. – Они поэтому тут живут, а не ради видов.

– Счастливчики.

– Да, но ты только представь, что надо каждый день ездить по этим корнишам. Нет уж. Спасибо.

Три корниша[53] – это невероятно узкие дороги на склонах скал, откуда открывается лучший вид на Средиземное море. Туристические автобусы колесят по ним так, будто они такие же широкие, как шоссе, из-за чего вести наши фургоны по противоположной стороне – крайне нервно.

Не так уж трудно представить, как Грейс Келли потеряла управление на Ля-Майен Корниш. Три холмистые дороги обеспечивают захватывающую дух езду, и никто из нас не горит желанием снова по ним ездить.

Где-то через час или около того появляется Джонатан, и я, убаюканная видами, длинными днем (ну ладно, помог и коктейль), машу ему так естественно, будто мне плевать. Потому что так и есть.

Он улыбается, и его писательское лицо освещается этой улыбкой. На нем очки, и от этого он выглядит так по-книжному, что тяжело устоять. Но я должна. По крайней мере сейчас.

– Приятно снова видеть тебя оживленной, Рози. Беременность тебе идет.

– Это чудесное оправдание, чтобы есть целый день. Теперь, когда мой желудок успокоился.

Он смеется.

– А как твои дела, Ария? – Я делаю глоток своего коктейля, когда он говорит: – Уже занялась с кем-то горячим, страстным, молодым сексом?

Разумеется, коктейль покидает мой рот совершенно неженственно, покрывая меня и Джонатана каплями.

– Нет, пока нет, – выдавливаю я, пытаясь вытереть лицо и благодаря бога, что мое платье не белое. Я беру салфетку и бесполезно промокаю его затянутые в хлопок ноги. К несчастью, штаны бежевые, и теперь по ним расплываются черничные пятная. Он отмахивается, как будто это обычное дело и на него постоянно выплевывают коктейли.

– Что насчет тебя?

– Тоже пока нет.

Я прекращаю промакивать, потому что это только сильнее размазывает пятна, а еще это странно. Под одеждой же он прямо голый.

– Ждешь подходящего момента? – спрашиваю я, изогнув бровь.

– Подходящую девушку.

– А где дедуля?

– Он улетел домой из Бордо. Без него все уже не так.

– Могу представить. Как он себя чувствует?

– Если честно, он выглядит сильным, как бык.

– Рада слышать.

Мы с Джонатаном встречаемся глазами и долго не отводим взгляд. Но я знаю, что мне нельзя потакать своим чувствам. Пока нет.

Через час я встаю и прощаюсь со всеми.

– Почему ты уходишь? – спрашивает Рози. – Поехали бы скоро все вместе.

– Я вымоталась сегодня и, если выпью еще один коктейль, усну прямо здесь.

– Джонатан сможет тебя отвезти, я уверена.

Я не даю ему возможности ответить.

– Нет-нет, все в порядке, я вызову такси. Если честно, мне надо кое-что сделать.

Я чувствую, что говорю правду. И осознаю, что именно не только останавливало меня от отношений, но и не давало мне жить дальше, и мне нужно исправить это, прежде чем двигаться вперед.

Глава 24

Ницца

Когда семья Ти Джея отреклась от меня, выбросила на улицу, словно это не стоило им никаких усилий, я не думала, что когда-либо смогу их простить. Особенно Мэри, с которой мы были так близки. Отец Ти Джея всегда был отстраненным и, понукаемый Мэри, легко оборвал со мной все контакты, а остальная семья не преминула последовать за ними. Когда в первую годовщину смерти Ти Джея я пыталась связаться с ними, надеясь провести этот душераздирающий день с людьми, которые меня поймут, они отказались от моего предложения, а потом и вовсе перестали брать трубки. Тот день я провела, свернувшись в кровати, по кругу пересматривая видео с нашей свадьбы и топя свои печали сперва в вине, а затем и в водке. Не самый лучший способ почтить память человека, который перевернул мой мир с ног на голову.

Самый главный вопрос в том, что я должна им после того, как они со мной обращались?