Отцы - Антон Гау

это твой вариант, чтобы первый сезон отъездить, понять что к чему. Но по-хорошему без минимум двадцати часов практики с опытным инструктором лучше на дорогу вообще не соваться.

– Но, отец сказал…

– Так что, брат, расклад такой, – перебил Олег парня, – даю тебе телефон инструктора, откатаешь двадцать занятий. После этих уроков тебе уже никакого блата не понадобится. Через месяц приходи, поедем в ГАИ вместе экзамен сдавать. Теорию подучишь, а вождение сам сдашь. Получается сплошная экономия, только госпошлину минимальную заплатишь и всё. Ты пойми, я Виктора Сергеевича очень уважаю и для тебя всё сделаю. Но мотоцикл – это серьезно, тут спешить смертельно опасно.

Через пару секунд парень встал, собрал свои документы и молча вышел. Олег улыбнулся и продолжил степенно отхлебывать из кружки. Ждать пришлось недолго. Через пять минут его телефон зазвонил веселой «шаланды полные кефали».

– Да, Виктор Сергеевич, здравствуйте.

– Привет, привет, Олег, – раздался на другом конце голос депутата.

– Андрей вам уже отзвонился?

– Ну, а как ты думаешь. Да, дерзкие они и горячие, ты не обижайся на него, мы и сами такими были. Ты молодец! Сколько лет тебя знаю, ты всегда был мужик с головой. На меня, правда, затмение какое-то нашло. Пообещал своему студенту на день рождения мотоцикл. А сейчас как глаза открылись. В общем, прости за беспокойство. С меня коньяк. Рано ему еще на двух колесах ездить, вот лет сорок стукнет, тогда посмотрим. Давай, на тренировке встретимся. Пока!

– До встречи, Виктор Сергеевич.

Олег положил трубку и громко крикнул на весь офис:

– Димон, по правам отмена, позвони Коле, пусть не приезжает – слетел клиент.

Директор автосалона уютно поворочался в кресле и принялся за нетронутую чашку Андрея.

В дверь тихо постучали.

– Входите, – сказал Олег.

Марина сделала неуверенный шаг внутрь.

– Олег Семёнович, я посуду хотела убрать.

– Да, спасибо, чай превосходный!

– Олег Семёнович, я хотела у вас спросить… – её голос начал наполняться тёплыми бархатистыми нотками.

– Спрашивай, – Олег отставил допитую чашку.

– Вы знаете, я на выходные на дачу собралась, – Марина замялась, механически поправила своими длинными пальцами чёлку, открыв крутые дуги бровей над лучистыми глазами, – но у меня нет машины… Одним словом, я хотела вас попросить подвезти… У меня там саженцы разные… Самое время посадить…

– Что ж, дело хорошее, – Олег взял со стола чайную ложку, медленно повертел её в руке, потом в задумчивости упёрся большим пальцем в витиеватую ручку и начал медленно сгибать зажатый в кулаке металл. Сплав столового прибора треснул и отломанный кусок со звоном упал Олегу под ноги. Он очнулся от бушевавших в голове мыслей: – Марина, я на майские с женой и сыном на пикник еду. Хочешь, Димона попрошу – у него авто объёмное.

– Нет, спасибо, Олег Семенович, – ее голос растерял бархатистые мягкие крючочки, так цепко вонзившиеся в душу Олега, – я сама справлюсь.

Она резкими движениями собрала на поднос остатки чаепития и почти выбежала из комнаты. Олег проводил её взглядом. Волосы Марины сделались вдруг банально русыми, юбка чуть сбилась вверх и неуклюже надувалась на бёдрах при каждом шаге, а вместо солнечных зайчиков за ней потянулся шлейф холодных колких ледяных искринок.

– Ну, как знаешь… – сказал он ей вслед шёпотом, аккуратно поднимая двумя пальцами обломок чайной ложки.

Глава 20 …и будь что будет

За те две недели, что прошли после объяснения Кирилла с коллегами на кафедре, внешне учебный процесс не претерпел каких-либо изменений.

Но некоторые вещи, на первый взгляд незаметные стороннему наблюдателю, безвозвратно преобразили жизнь факультета иностранных языков. Всеми правдами и неправдами узнавшие о поступке Кирилла Евгеньевича студенты объявили негласный мораторий на прозвище "Перас Передастра". Многие, в особенности девушки, смотрели на него с нескрываемым восхищением. И дело было не только в его изменившемся гардеробе, к которому приложила руку Оля, но и в том, что Кирилл стал более "клевым" и менее "нудным". Все знали, что Кирилл Евгеньевич в первый же день явился к декану и в ультимативной форме потребовал публичных извинений перед Альфией в присутствии всего коллектива. На что был получен категорический отказ.

***

– Михаил Юрьевич, я здесь, – Валентина Петровна, сидящая за угловым столиком, махнула рукой, обвитой змейкой золотого браслета.

Михаил Юрьевич с трудом протиснулся сквозь шумную толпу студентов, спустившихся в буфет с разных этажей, чтобы успеть перекусить на большой перемене.

– Ну, что узнала? – спросил он, садясь за столик.

– Обо всём по-порядку. Во-первых, мою кляузу в областном профсоюзе рассмотрели на удивление быстро.

– И что, сразу на самый верх отправили?

– Нет, бумаге наверх хода не дали. Решили сор из избы не выносить. И вот сегодня Анечка, секретарша ректора, звонит мне и говорит, что наш факультет ждут большие перемены.

– Что, Кирилла-таки увольняют?

– Всё не так просто. Ректору позвонили сверху и дали понять, что с таким количеством жалоб на его ставленника, нашего декана, делу дадут ход, и тогда кресло зашатается под самим ректором.

– И декана уволят? – с некоторым недоверием спросил Михаил Юрьевич. – Неужели Кирилла на его место?

– Если бы. Сегодня они оба подали заявления по собственному. Ректор, естественно, подписал, а что ему оставалось делать?

– Всё что Бог ни делает, всё к лучшему. А Кирилл – мужик. У меня бы на такой поступок духу не хватило.

– Вообще, такое преображение в Лаврове кажется невероятным, но это факт. Не знаю, что с ним произошло, но он мне стал глубоко симпатичен. Жаль, что цена за это слишком велика. Хотя, чего ему на наш серпентарий свою жизнь растрачивать, – сказала Валентина Петровна.

***

В черных ботинках, прошитых желтыми нитками, Кирилл шагал по коридору в свой последний рабочий день. Придя сюда утром ещё заведующим кафедрой, сейчас он уходил свободным человеком. Пустота рекреации, многократно отраженная дюжиной зеркальных колонн, напомнила Кириллу, как две недели назад он встретил здесь её, и ему захотелось, чтобы она опять стояла у зеркала и поправляла брошь на яркой шали. Но в пустынном темном холле металось лишь гулкое эхо его шагов.

Он подошел к гардеробу, положил номерок на столешницу и грустно посмотрел на тетю Шуру.

– Всё, прощайте, Александра Никаноровна, уволился с сегодняшнего дня…

– Ах ты, батюшки святы, да как же тут всё без вас? Рухнет! – не дождавшись ответа, она схватила номерок и скрылась в колышущихся щупальцах разноцветного одёжно-пакетного рифа. Через несколько мгновений тётя Шура с бравурной грацией заправского водолаза вынырнула из этих зарослей и бережно положила перед Кириллом его новую куртку.

– Кирилл Евгеньевич, что это творится, сегодня вы, завтра ещё