Грешница в шампанском - Галина Владимировна Романова

Об этом Кагоров минуты три спустя подумал, когда к нему вернулась способность соображать. А вот следующим побуждением его было – бежать. Бежать как можно дальше и быстрее отсюда!

Он и рванул, не помня, как схватил с вешалки свои вещи, как судорожно надевал ботинки, как отпирал дверь. Опомнился с трудом на лестнице. И то из-за чего? Из-за того, что старая карга продолжала торчать возле двери в свою квартиру и тут же впилась в него подозрительными заплывшими глазками.

– А вы кто такой? – сразу прицепилась она к нему. – Чего тут шастаешь? Вошел, не позвонил, уходишь тут же! Вор, что ли?! Чего это по-хозяйски тут шастаешь, а?!

Прокляв свою похоть, что пригнала его в этот дом, Кагоров помчался вниз по лестнице, забыв одеться. Так и влез в свою машину с охапкой в руках. Швырнул все на заднее сиденье, с третьей попытки завел машину и помчался домой.

Вот что?… Что ему теперь делать, идиоту?? В милицию звонить? Сообщать о том, что нашел труп девушки, которую подозревал в убийстве своей жены? Так это же…

Так его тут же схватят! Тут же на нары кинут. Скажут, он убил! А кто еще? Она ему позвонила перед смертью? Позвонила. Проверят. Он приехал? Конечно! Видели его как минимум трое. Одна так вообще видела, как он входил в незапертую дверь. Как потом выбегал оттуда. Мотив у него имелся? Наверняка и мотив придумают. Скажут, решил избавиться от нежелательного свидетеля, который нашел в его кармане пузырек из-под яда.

– Черт, черт, черт!! – орал Кагоров всю дорогу. – Ну надо было так, а?! Зачем поехал?! Зачем?!

Он загнал машину в гараж. Влетел в дом, тут же наткнулся на домработницу с пылесосом, наорал на нее и отослал прочь.

– Так я же уборку еще не закончила, – начала было она.

Но он перебил ее:

– К черту твою уборку! Уходи! До завтра… Все завтра…

И тут же тоска легла на сердце: а будет ли у него завтра?! Случится ли оно у него?! Где гарантия, что завтра на него браслеты не наденут? Надо, надо звонить адвокатам. Звонить куда-нибудь, что-то делать, не сидеть сиднем.

А сам сидел! И снова пил, уставившись в одну точку. Пил и понимал, что жизнь его и успешная карьера, наверное, закончились. Закончились в тот момент, как он переступил порог квартиры Таисьи. Не нужно было ему туда ехать, не нужно! А поехал.

Допился до таких чертей, что начало казаться, будто за ним уже приехали. И машины какие-то под окнами остановились будто бы. И ходил будто кто-то вокруг дома, заглядывая в окна. Жуть такая взяла, хоть милицию вызывай, в самом деле. Подумал так и тут же захихикал. Чего ее вызывать, если она уже тут. Сорвался с места, выбежал на улицу, начал метаться по дорожкам и орать:

– Вот он я! Берите меня! Берите!!!

Никто не спешил ему навстречу. Не заламывал рук, не кидал мордой в землю. Метался над землей мокрый снег. Поскрипывали стволы берез, да тускло светились окна соседних домов.

Продрогнув до костей в одной рубашке и носках, в которых, забыв обуться, выскочил на улицу, Кагоров, сильно пошатываясь, побрел обратно к дому. Сумасшествие, видимо, и впрямь грозило исковеркать его сознание, потому что он тут же услышал шаги за своей спиной. Никого же не было, когда он орал и бесновался в своем дворе, а тут стоило ему сделать шаг, другой, как сразу постороннее присутствие за спиной ощутил. Либо допился, либо…

«Либо души умерших мне теперь покоя не дают», – решил он спьяну. И тут же принялся неистово креститься, плохо помня, в какой последовательности кладется православный крест на душу. Поднялся по ступенькам, глянул на свои носки, промокшие на снегу, взялся за ручку двери и вдруг упал на колени. Он сразу даже не понял, почему. Подумал, что поскользнулся. И боли не почувствовал сначала. Лишь второй и третий удары по голове пронзили его очень остро и болезненно. Но он все еще продолжал держаться за дверную ручку. Чувствовал теперь, что сзади кто-то есть. Кто-то очень сильный и озлобленный. И этот кто-то решил добить его. Кровь уже заливала лицо, а удары продолжали сыпаться.

– Я из-за тебя, дрянь, убил человека!! Ты понимаешь, что я натворил?! И зачем только… Зачем я на тебе женился?? Господи, что теперь будет??

Сергей сидел в ванне, полной до краев давно остывшей воды, и рыдал. Он не подпускал Надю близко к себе, не позволял открыть кран с горячей водой, не позволял вытащить его из ванны. Он просто орал на нее, проклинал тот день и час, когда в нее влюбился, и плакал. Жутко плакал, подвывая, плескал себе в лицо мыльную воду и не подпускал жену к себе…

Надежда, внутри у которой все замерло, застыло, окаменело еще с новогодней ночи, не знала, что может и должна делать теперь. Она металась с полотенцем и его халатом из ванной в кухню, где готовила ему горячий кофе чашку за чашкой и все пыталась напоить его. Три разбитые чашки уже валялись на кафельном полу в ванной. А она все продолжала готовить кофе как заведенная. Глупо было, конечно, она это понимала. Но просто стоять и смотреть на то, как рушится ее семейная жизнь, да и вся ее жизнь вообще, она не могла. Ей, как воздух, необходима была сейчас ее суета. Если бы она остановилась хоть на мгновение, то умерла бы точно. Просто упала бы и не поднялась больше.

– Не носи мне кофе, дура!!! – взвизгнул Сергей, разбив еще одну чашку, выхватив ее у нее рук и швырнув об пол.

– А что ты хочешь?

– Водки! Принеси мне водки, гадина! Вероломная гадина!!! И зачем я только…

Он выпил залпом из горлышка почти половину бутылки и минут через пять затих. Обмяк как-то сразу, задрожал всем телом. Потом глянул на нее со скорбью, как на умершую, и пожаловался:

– Надь, мне холодно.

– Идем, Сереженька, идем отсюда.

– Куда? Куда идти? – захныкал он пьяно, попытавшись подняться. – Помоги мне! Помоги мне, Надя! Я пропадаю… Я пропал, понимаешь?! Я пропал из-за тебя!!!

– Понимаю, – шептала она, подхватывая его под руки и помогая выбраться из остывшей воды, хотя ничего совершенно не понимала. – Идем, мой хороший… Идем!

Она ничего не понимала. Совершенно не понимала, почему он ворвался домой поздним вечером весь в крови, с трясущимися руками и страшным взглядом, не видящим ничего перед собой. Он даже и ее не увидел сразу, начав бегать по квартире и стенать, и заламывать окровавленные руки. Потом вдруг принялся срывать с себя одежду, забрался в ванну, и началось…

Она уложила его в кровать, укутала одеялом, подоткнув его со всех сторон, потом сунула в ноги грелку, правда, Сергей тут же взбрыкнул и сбросил грелку на пол. И снова помчалась в кухню готовить кофе.

Эту чашку, восьмую, наверное, по счету, Сергей принял с благодарностью. Выпил одним глотком и попросил еще. Потом долго лежал, уставив немигающие глаза в потолок. А затем произнес со вздохом: