Сильная Женщина, или Обопрись о мое плечо - Анатолий Некрасов

«Муж тогда имеет право выйти к людям и сказать им, когда он решил вопросы в себе и своей семье».

– Мама, это тебе! Сюрприз. Не подсматривай! – Из маленькой ладошки в ладонь Юлии перекочевало что-то рассыпчатое.

Она распахнула «секрет» – и на секунду замерла: мятая трава пополам с землёй, какими-то бутонами и – о, ужас – чем-то маленьким, что приводило эту кучку в движение! Первый порыв был завизжать и выбросить, и, видимо, это так ясно отразилось на лице Юлии, что к ней подоспела помощь.

– Сюрприз удался, – спокойно отметил Мастер и поддержал руку женщины снизу, чтобы подарок не просыпался. – Спасибо.

– Мама, ты знаешь, что это? – Беня встревоженно-внимательно следил за выражением маминого лица, как опытный (уже! к сожалению!) лоцман следит за невинными хлопьями облаков на горизонте.

– Б-букет? – Юлия всё ещё подозревала неладное в странных шевелениях внутри травяных стебельков.

– Это би-це-нос.

– Ч-что?

– Биоценоз, – подсказал Мастер. – Ольга Фёдоровна говорила вчера, что Игорь нарушает ваш семейный биоценоз. Беня запомнил ваши объяснения.

– Что там шевелится? – нервно сглотнула Юлия. Ладонь вспотела, но ни отбросить подарок, ни ссыпать его в руку Мастеру было невозможно.

– Жук. Жук живой, а если живого нету, тогда это же не би-це-ноз, мамочка. Это тогда – окружающая среда!

И с чувством выполненного долга мальчик вновь вернулся к увлекательным раскопкам в песочнице.

– Давайте его сюда, – шёпотом посочувствовал Мастер. – Ссыпайте быстро, ну?

– Урна в другой стороне, – слабым голосом отметила Юлия, схватившая из сумки пачку влажных салфеток.

– Какая урна? Биоценоз будет возвращён в экосистему! Сиречь – на газон. Жуку вы, возможно, тоже не понравились.

– Почему это? – Юлию это высказывание неожиданно возмутило.

– А может, и понравились. Вам как хотелось бы больше?

– Да мне всё равно вообще-то.

Размятая трава пустила сок и с рук оттиралась плохо.

– Что плохого в желании нравиться?

– Ну уж не жукам. И не посторонним. Тем, кто мне важен, я люблю нравиться, – резко сказала Юлия, продолжая наблюдать за раскопками юного археолога. В рамках контакта с экосистемой там могло отыскаться что-нибудь и ещё более неприятное.

Нравиться тем, кто ей важен, – это позиция Сильной Женщины, но не Ухоженной Женщины.

– Хотите, я угадаю ваши мысли, а вы мне за это ответите правду на один вопрос? – прищурился Мастер.

Это был вызов. Сильная Женщина всегда принимает вызов.

Проще говоря – легко их, сильных, взять «на слабо».

– Угадывайте, – фыркнула Юлия. – С трёх нот.

– Вы пытаетесь угадать, как в Черногории обстоит с бездомными животными, которые… м-м-м… справляют нужду в детских песочницах. Три ноты, скорее всего, токсоплазмоз, паразиты и что-то ещё.

– А лечение маленького ребёнка по этим нотам – вообще песня! Если б вам на одну ночь малыша с температурой и рвотой неясного генеза, так вы б его потом в плёнку замотали, в баночку посадили и в музей сдали, не дай боже повторения. Да не стесняйтесь, я ведь помню, какой взгляд вы на аптечку нашу кинули, когда привели Бенедикта после экскурсий. Ничего, что мы в чужой стране, а дети очень любят вдруг приболеть ночью, в выходной, когда и на родине проблема в больницу попасть и в аптеку пойти?

В эти дни Юлия всё норовила спуститься с тех высот Женственности, которые были достигнуты. Это тоже естественный процесс, когда сознание ещё не закрепилось в новом состоянии. Мастер улавливал эти катания на горках и помогал ей не сорваться в пике. Но эти горки становились всё ниже и реже…

– Ма-ам? – донеслось из песочницы.

– Да? – быстро принизив тон, ответила Юлия.

– Мам, я тебя люблю!

– Я тебя тоже.

– Тебе ещё би-це-оноз сделать?

– Нет, солнышко, ты играй.

– Ага.

Выяснив необходимое, мальчишка продолжил свои изыскания. Желание спорить у Юлии совершенно пропало. Она откинулась на жёсткую спинку скамейки и прикрыла глаза. Ветер пока ещё не стал прохладным, последние предзакатные лучи уже не обжигали. Присутствие Мастера тоже перестало тяготить. Ну поспорили, бывает. Собеседник он, надо сказать, прекрасный: с чувством юмора, сдержанный, эрудированный. А мнения… такие мнения! Низкий спокойный голос мужчины действовал на расслабившуюся Юлию как колыбельная.

– Биоценоз и без любви может существовать. Может, эта опция вообще лишняя? Сбой великой вселенской системы. Возьмем хотя бы рациональность. На основе рациональности связи гораздо прочнее. Взаимовыгода, м-м-м?

Юлия хмыкнула и сквозь неохотно поднимающиеся ресницы поглядела на него:

– Я тут, когда нас на катере возили вдоль побережья, наслушалась местных легенд. Знаете, таких в стиле «Формулы любви». И что примечательно, ни одного счастливого финала! Ни-од-но-го!

– Какой финал вас особо впечатлил?

– Дом трёх сестёр.

– Как три поросёнка. Кто же их съел?

– Время, – подумав, ответила Юлия, – и одиночество. Всю жизнь эти три сестры ждали своих моряков-возлюбленных, старились и умирали в каменном доме на три комнатки. И окна закладывали камнями. Дом этот оставили. И чему вот это должно научить? Это же страшно! Это же дикость.

– И Пенелопа дикость?

– Пенелопа – другое, – помотала головой Юлия. – Она не о том ждала… ой, простите, то есть…

– Отлично сказано на самом деле. – Мастер не иронизировал, это ощущалось. – Неграмотно, но чётко. Так о чём ждала Пенелопа? Я серьёзно. Мне интересно.

– Она не пошла замуж за этих женихов из-за их явной корысти. Она сама им была не нужна, только Итака, крошечное царство это, ну и слава «я женился на Одиссеевой царице». Никакой Пенелопы для них не существовало. Любит ли она танцевать, как её дразнили в детстве, боится ли она темноты. Она была – статус, она была – ключ к власти. Конечно, она сопротивлялась сколько могла. Мне всегда казалось, это так ясно. Невозможно влюбиться в эти фальшивые морды и неискренние речи. А с другой стороны – и хорошо, что не случился в её жизни какой-нибудь мальчишка-пастух со свирелью. Эту любовь уничтожили бы в них. Или любовь уничтожила бы… их. Её бы осудили. И мать Одиссея, и сын – её сын, вот как бы он посмотрел на неё тогда? Так что ждать был единственный выход.

– Ну почему сразу пастух? – рассудительно добавил Мастер, безошибочно узнав в образе пастуха Игоря и раскусив все до одного подозрения деловой Юлии, отношения для которой складывались «слишком быстро». – Может, всё-таки воин? Не царь, царей там было достаточно, к царям она привыкла.