Тамбовский квартет. Галопом по Европам - Сергей Панарин

Грибники лезли со всех сторон: то из-за дерева вырулит, то вдруг разогнется человек, наклонившийся за добычей. Как тут не засветиться?

– Им что, совсем не иметься есть? – то и дело бурчал Петер. – До какой жизнь надо достичь, чтобы хотеть кушать гриб?

– Ничего ты не понимаешь в деликатесах, – проговорил Серега.

Наконец, покинув лес, путники обогнули пару усадеб с большими полями и углубились в приятную березовую рощицу.

– Надо же, как у нас, – выдохнула Лисена.

– В Японии есть березы, Лисаяма? – спросил Вольфганг.

– Сколько угодно, – заявила рыжая, мысленно давая себе затрещину за невнимательность. – Не сакурой единой живы сыновья и дочери древней Ямато.

За березовой порослью обнаружились широкие посадки пышной сирени. Миновав высокие густые кусты, полицейские и «дипломаты» увидели дом Гюнтера Айзеншпица.

– Да, хатка крепкая, – признал Михайло. – Не лачуга.

На фоне скромных коттеджей, стоящих по бокам, цитадель охотника-браконьера смотрелась внушительно. Так, вероятно, выглядит большой океанский лайнер рядом с прогулочными яхтами. Дом Гюнтера словно сообщал о желании хозяина самоутвердиться. Все здесь было чуть больше, чем нужно. Высокий забор, широкий фасад, вытянутая вверх крыша, широкие, в полстены, окна. В солнечном вечернем свете, упавшем на бежевые стены цитадели, было что-то зловещее.

Звери залегли напротив ворот. Бастиан поманил голубя, сидевшего на проводах, и птица тут же спустилась.

– Что видно? – коротко спросил начальник полиции.

– Охотник еще не приезжал. Собаки на страже. Никаких происшествий. Никто не выходил и не входил, кроме женщины, которая утром открыла калитку своим ключом, долго находилась в доме, потом задала корм псам-охранникам и ушла, тщательно замкнув двери.

– Учитесь делать доклады, господа дипломаты, – тихо сказал Михайло Ломоносыч.

– К окнам подлетали? – поинтересовался Гуру Кен.

– Да, – ответил голубь. – Многие по-прежнему зашторены. В остальных пусто. Есть еще маленькие оконца, очевидно, подвальные. Они располагаются чуть выше земли. Туда посмотреть не удалось. Как только садишься во дворике, сразу срываются псы.

– Обязательно заглянем в эти самые подвалы, – произнес медведь. – Значит, слушайте, что делать. Разделимся и попробуем проникнуть во двор от соседей. Цель – разведка путей подхода и, если повезет, прояснение вопроса с подвалом. Идти придется самым юрким и мелким, то есть Колюч… – Михайло сделал паузу, – Колючнингу и Сэму Парфюмеру. Удачи, ребята! На рожон не лезьте. Не подведите.

Друзья-шкодники удалились, еж налево, скунс направо. Когда они скрылись из вида, Ломоносыч продолжил:

– Вас… Тьфу ты! Лисаяма Куроеда, тебе особое задание. Осмотри забор сзади и присмотри за Парфюмером. Паренек сильно переживает из-за всей этой истории, ну, ты поняла. Он способен наделать глупостей.

– Слушаю и исполняю, Михайло-сан, – церемонно изрекла Лисена и растворилась в зарослях.

Колючий легко прополз под штакетником в соседский двор. Лазутчику сразу стало ясно, что здешним хозяевам скрываться не от кого. Еж решил исследовать забор, начав от фасада. Пройдя пару метров вдоль идеально выложенной кирпичной кладки, он совсем было потерял надежду отыскать вход на запретную территорию, но тут ему повезло. В неприступной стене обнаружилось отверстие размером в пару кирпичей.

– Не запачкаешься – не проникнешь, – пробормотал Колючий.

Вытянувшись, он пополз в темное отверстие и вскоре уперся носом во что-то холодное и гулкое. «Металл. На жестянку похож», – догадался еж. Он поднажал лапками. Выяснилось, что заслон неплотно прилегает к стене! В образовавшуюся при толчке узкую щель проник свет.

Разведчик поднажал еще и еще, стараясь раскачать непонятное препятствие. Внутри плескалась какая-то жидкость. Через пару минут преграда упала, громыхнув о бетонный пол.

Теперь Колючий разглядел, что попал в гараж, а препятствием была канистра. От удара с нее сорвало крышку, и сейчас из канистры вовсю хлестала жидкость с резким, но необъяснимо приятным запахом. Темное пятно поползло в разные стороны, попало под лапки ежа, под легковую машину, стоящую в гараже. Пары2 странной жидкости мгновенно заполнили пространство между автомобилем и стеной. Колючий почувствовал легкое головокружение, невероятную эйфорию. Жизнь вдруг заиграла новыми красками. Зверек поглядел в квадратное окно гаража, темно-голубое небо обещало только хорошее. Хотелось вздохнуть полной грудью…

Колючий закашлялся. Всепоглощающий оптимизм куда-то исчез, на разум навалилась тьма, голову пронзила адская боль.

– Во попал, – прошептал Колючий. – Ходу, ходу отсюдова…

Еж не помнил, как он выбрался обратно на улицу. Во дворе соседей охотника он зачем-то направился к автомобилю, припаркованному у крыльца. Колючего шатало, тошнило, мысли прыгали в непредсказуемых направлениях. Он дотянулся до выхлопной трубы машины.

– Интересно, есть ли свет в конце тоннеля? – спросил неизвестно у кого еж, заглядывая в темное дуло выхлопной трубы. Оттуда пахло гарью и чуть-чуть той самой чудесной жидкостью, пролившейся в гараже.

Автомобиль вдруг дернулся, труба завибрировала. Лапкам Колючего стало щекотно. Он покрепче ухватился за трубу, полагая, что машину следует удержать во что бы то ни стало. Тем временем авто тронулось и мягко выплыло на проезжую часть – сосед браконьера выехал куда-то по делам.

Силенок опьяневшего до невменяемости Колючего хватило на несколько кварталов. Затем еж отпустил выхлопную трубу и клубком откатился в кювет. Там он пролежал несколько часов, а потом куда-то шел в полной темноте. Глазки ежа слипались.

Наконец он выбрел на огромное поле. Травка здесь была густая и невысокая.

Найдя странный каменный желоб, еж спустился в него и поплелся, задевая боками края. Наконец он попал в некое подобие пещерки, а чуть позже сообразил, что это труба. Слишком гладкие и правильные были стены. «Какая разница?» – рассудил Колючий, свернулся клубком и через мгновение уснул.

Проснулся он на исходе следующего дня. Может быть, он проспал бы и больше, но его разбудил странный гул, пронизавший землю и усилившийся в туннеле, где спрятался еж. Волны монотонного низкого звука растекались по трубе, проникая в тело Колючего. «В самой печенке гудит», – с отвращением отметил еж.

В душе зверька появилась тревога, граничащая со страхом. Очень неприятное было ощущение. Даже зубы постукивали.

Колючий осторожно подполз к круглому световому пятнышку, высунул нос. Запахи витали всякие, в основном, людские.

– Плохо дело, – отметил зверек.

Глазки постепенно привыкли к свету. Теперь можно было посмотреть, куда ежа занесла нелегкая.

Первым, что увидел Колючий, был, разумеется, желоб, но стоило поднять взгляд, и еж обмер. Впереди возвышался плоский пригорок, на котором толпились люди. Их было ужасающе много – многотысячная толпа. «Блин, человечий муравейник, не иначе!» – подумал тамбовчанин.