Седьмая жертва - Кеннет Дж. Харви

Ну и пусть, сказал он себе. Все и так уже кончено. Точка.

Глядя на задние фары едущих впереди машин, он свернул на соседнюю полосу, проехал мимо нагруженного мебелью пикапа: кто-то переезжает в город или везет целый мир старых сокровищ, чтобы продать их в магазинах подержанных вещей. Он проехал мимо длинной белой фуры с номерами провинции Альберта. Мимо роскошного седана с седовласым господином за рулем рядом с молодой улыбающейся женщиной. Мимо фургона, который вела женщина с длинными светлыми волосами и курила сигарету, глядя на дорогу. Мимо маленькой машинки, забитой смеющимися, шумными подростками, одна фара не горит, заметил он в зеркало заднего вида. Мимо такси, где темнокожий шофер согнулся над рулем, а двое мужчин на заднем сиденье притиснулись друг к другу. Мимо автобуса, направлявшегося к вокзалу Юнион, и подумал обо всех сидящих в нем людях, кто-то возвращается домой в Торонто, кто-то едет впервые, в голове у них восторг, мысли о новом, идеальном начале, о ночном городе, вновь открывающихся, ясных возможностях света и движения, многих элементах жизни, не останавливающейся круглые сутки.

Он снизил скорость и ждал, несмотря на возмущение ехавших сзади него, пока автобус проедет мимо него по внутренней полосе, потом свернул за ним. Он следовал за автобусом, видя перед собой и справа Харборфронт, потащился за ним на боковую дорогу в Спадину и свернул на Фронт-стрит, где автобус остановился перед длинным каменным зданием.

Кроу встал за автобусом. Посмотрев на вход в вокзал Юнион с его сводчатыми окнами, он прилепил на лобовое стекло полицейский пропуск и вышел из «форда», наблюдая, как люди выходят из автобуса. Те, кто возвращался домой в Торонто, автоматически шли к грузовому отделению за багажом, а приезжие замирали на месте, оценивающе оглядывая высокие дома на противоположной стороне улицы, проходящих мимо людей, ощущая энергию, которая никогда не ослабевает. Из автобуса вышла девушка в кроссовках, несмотря на снег, джинсах и джинсовой куртке, под которой была всего лишь клетчатая рубашка, у нее была кожа сероватого цвета и засаленные волосы. За ней другая, совсем такая же молодая девушка, которая что-то сказала первой восторженным тоном.

Кроу стоял, как будто высматривал в толпе приехавших друга или родственника. Он еще был на взводе после убийств, адреналин придавал остроту его чувствам, и ему хотелось предостеречь девочек: смотрите в оба, мало ли с кем вы тут встретитесь. Есть люди, которые живут только ради того, чтобы вас убить. Но мысль ему самому показалась чрезмерной, фанатичной, пропитанной напыщенным морализаторством. Он подумал о себе, тот еще проповедник, уж чем бы ему ни заниматься, только не проповедовать. Тем не менее, исполненный как будто тщетным желанием сказать им что-то, Кроу смотрел, как девочки пешком направляются на запад по Фронт-стрит и поворачивают на Йорк-стрит.

Ему пришло в голову, не подвезти ли их на своем «форде». Но он знал, что они откажутся. Они никогда не поведутся на такую старую машину, непритязательную одежду. У него нет способа вызвать их доверие. А если сказать им, что он полицейский, то они вовсе не станут с ним говорить. Примут его за какого-нибудь озабоченного трудоголика.

Когда девушки скрылись и автобус полностью разгрузился, Кроу пошел к машине. Его все больше смущало растущее чувство бессилия. Он направился на восток по Фронт-стрит, развернулся на Янг-стрит и поехал назад тем же путем, каким ехал на Фронт-стрит, пока не добрался до Йорк-стрит. Там он свернул, разглядывая выставленные в ряд черные лимузины, припаркованные у отеля «Ройал Йорк». Заметив девушек, которые шли на восток по Веллингтон-стрит в сторону Бей-стрит, он притормозил, подъезжая к ним и обратив внимание, что у них обеих за плечами небольшие рюкзаки. Он проехал чуть вперед, перегнулся через сиденье, опустил стекло и позвал их, когда они проходили мимо, но они даже не оглянулись.

Вот и хорошо, попробовал он убедить себя. Осторожничают, подумал он, обманывая самого себя, зная, что если бы он сидел в «порше» или «ягуаре», то девушки подошли бы к нему, привлеченные богатством, которое лучше укладывалось в рамки их представлений о большом городе. Ему нужно выспаться, перестать думать, просто перестать думать, хотя бы на сегодняшнюю ночь. Завтра, после ночной сумятицы, все будет выглядеть яснее. Ему нужен дневной свет, солнечный зимний день, его абсолютная безупречность.

Он попытался успокоиться, но его мысли были наполнены черными масками на лицах первых бизнесменов города, которые он видел на кассете. Если бы только их лица оказались на видеопленке. Тогда бы он знал, где их найти. Надо забыть об этом на сегодня, сказал он себе. Забыть обо всем. Пора смываться. Если найдут бумажник с правами Ньюлэнда, тогда с ним все будет кончено. А если он скроется, то выдаст себя с потрохами. И в том и в другом случае, когда обнаружат тела, инспектор Нельсон сделает правильный вывод. Кроу придется исчезнуть. Уехать куда-нибудь подальше. Европа показалась ему разумным вариантом. Там столько стран скучено вместе, что можно без проблем переезжать из одной в другую.

Пытаясь отвлечься, думая вместо этого о своей квартире на Квин-стрит, он поехал вперед по Веллингтон-стрит. Девушки, подходя к Янг-стрит, искоса бросили на него подозрительный взгляд. На Веллингтон-стрит он их оставил, а они свернули на Янг-стрит — улицу, о которой они столько слышали и так мечтали стать на ней своими.

Кроу ехал прямо по Черч-стрит и свернул на запад на Квин-стрит. Приехав домой, он вытащил из-под кровати чемодан и стал складывать в него одежду. Сняв вентиляционную решетку в углу комнаты, он просунул руку в дыру, с трудом нащупал то, что искал, под досками пола и достал набитый деньгами конверт. Кроу копил их годами, не доверяя банкам, всегда опасаясь их краха. Он посмотрел на часы, набрал номер авиакомпании «Канадиен эрлайнз» и в последнюю минуту успел забронировать место на беспосадочный рейс до солнечной Испании.

Алексис смотрела вниз, на ряды огней взлетной полосы, глядя, как они уменьшаются, их свет так резко и отчетливо выделялся на фоне черного покрытия. Когда самолет взлетал, ощущение подъема всегда наполняло ее трепетом, хотя она боялась взлета, вцепляясь в ручки кресла, а чувство, появлявшееся в паху, втайне нравилось ей.

Через несколько минут она уже видела широкую, всеохватную панораму города, казалось, миниатюрные фары машин замедляют ход, двигаясь по свободным ночным улицам. Люди остались внизу, брошенные на хрупком холоде, и Алексис чувствовала тепло и облегчение, представляя себе испанские пляжи, песок между пальцами, солнечные лучи на коже, медленно придающие ей роскошный бронзовый оттенок. Она надеялась, что понравится Скаю в пляжном виде, надеялась, что не будет смотреться очень толстой в купальнике, который купила специально для этой поездки. Они будут много ходить, исследовать разные уголки, так что, даже если у нее и есть пара лишних килограммов, она их быстро сбросит.

Она отвела взгляд от иллюминатора и меркнущих огней далеко внизу и увидела, что Скай смотрит на нее, его глаза наполнены странной грустью. Она улыбнулась ему ободряюще, желая ради него быть сильной. После того случая в соседней квартире он казался очень уязвимым. Она чуть занервничала, подумав об этом — о пустом бессознании, клонившемся к еще более мрачной, угрожающей тьме, которую, как чувствовала Алексис, она лишь краем не задела. Полиция объяснила ей и Скайлеру, от какой опасности на самом деле их спасли. Из толпы спецназа выступил детектив Помрой, чтобы поддержать их, и объяснил, что полиция держала Дэрри под наблюдением и он привел их к людям из соседней квартиры. Они проникли в нее с разрешения домовладельца и поставили жучки. Они все видели и слышали из своего фургона, припаркованного рядом с домом. Слышали, что приказывали Скайлеру Педдль и Винсер, его героические колебания, когда он не хотел причинить вред Алексис.