"Як"-истребитель. Чужая судьба - Роман Юров

Наконец она закончила свою работу, но вместо его объятий уселась на краю кровати, требовательно заглянула в глаза.

– Скажи, – спросила она, – а когда ты будешь в городе в следующий раз?

– Не знаю, – Виктор не хотел ее расстраивать, – нескоро.

– Ну почему? – все-таки огорчилась Нина. – Вы же прямо здесь, на окраине. Может, на денек отпустят?

Он попытался дотянуться до нее, чтобы хоть таким образом прервать этот разговор, но Нина отстранилась.

– Ну почему? – настойчиво повторила она.

– Потому что послезавтра на фронт.

Она замолчала и отвернулась, потом плечи ее затряслись, и Нина зарыдала. Виктор пытался ее успокоить, но она отшвыривала его руки, не позволяя к себе прикасаться. Он растерялся, не зная, что делать.

– Слушай, – наконец сказал Виктор. – Не надо меня заранее оплакивать, хорошо? Ну чего ты плачешь?

Она немного успокоилась, лишь периодически всхлипывала.

– Я… я… – выдавила Нина, и плечи ее вновь затряслись. – Мне кажется… я беременна.

Он поднялся, нашарил на столе папиросы, закурил. Она молча наблюдала.

– Это, наверно, после того раза? – спросил он.

Нина пожала плечами.

– А долго уже? – спросил Виктор?

– Вторую неделю задержка, – выдохнула она.

Он вновь задумался. То, что у Нины от него будет ребенок, пока не укладывалось в голове. Мысли метались, но никакого толкового решения пока не приходило. Он вдруг подумал, что его могут сбить, и что тогда? Узнает ли будущий ребенок, кто был его отцом?

– У тебя документы здесь? С собой? – спросил он.

Нина кивнула.

– Тогда завтра идем в ЗАГС.

Она снова заплакала, но уже без прежнего надрыва, облегченно. Он вновь улегся на кровать, притянул к себе Нину, обнял. В голове все еще метались мысли, но мягкое женское тело под боком успокаивало. Вновь вернулось желание. Он развернул ее поудобнее, засмеялся: – Ну что, невеста? Пускай жениха…

Пожениться им не довелось, ЗАГС оказался закрыт. На двери криво висел лист бумаги с надписью: «Буду после обеда», и все. Виктор барабанил в окна здания, дергал дверную ручку, но все оказалось напрасно. У Нины глаза стали вдруг мокрыми.

– У вас еще ЗАГСы есть?

Она пожала плечами. Потом успокоилась, вытерла слезы и даже слабо улыбнулась.

– Пойдем гулять, – сказала она. И они пошли, а что еще было делать?

День был солнечный, мороз немного спал, и они неспешно прогуливались по городским тротуарам. Нина привычно выступала в роли гида, рассказывая ему про город. Она опять стала веселой и смеющейся. По дороге они зашли в фотоателье и сфотографировались вместе на память. Выходя из помещения, буквально нос к носу столкнулись с Таней и капитаном Быковым.

Виктор козырнул Быкову и непроизвольно глянул на Таню и удивился, с каким полным ненависти взглядом та смотрела на Нину. Впрочем, думать об этом у Виктора не было ни малейшего желания. Его мысли сейчас вращались вокруг беременности своей невесты.

– Это твои… однополчане? – почему-то спросила Нина, когда они отошли.

– Да. Теперь вместе служим.

Она помолчала, кусая губы, и снова спросила:

– У тебя с ней что-то было?

– Ничего такого, – делано улыбнулся Виктор, – о чем я бы не смог рассказать на комсомольском собрании!

Девушка снова замолчала, плечи ее поникли. Спросила:

– Это она? Твоя бывшая невеста?

Виктор подумал, что нашел замечательного кандидата для телешоу «Битва экстрасенсов». К сожалению, экскурс в память не сумел помочь с ответом.

– С чего это ты придумала? – жалко проблеял он.

Но она вдруг остановилась и снова заплакала. На них смотрели удивленные прохожие, а Саблин стоял рядом растерянный, не понимая, что делать дальше, и кляня тот момент, когда решился идти в это проклятое фотоателье.

– Да, – наконец выдавил он. – Именно ее я считал своей невестой. Но это было год назад. С тех пор мы виделись один раз, и она от меня тогда отвернулась. А теперь снова оказались в одном полку. – Видя, что плечи у нее затряслись сильнее, торопливо добавил: – У меня с ней ничего не было. Да там вообще была пара свиданий: и все, потом меня в другой полк перевели.

Нина успокоилась, вытерла слезы, спросила вроде бы даже скучно:

– У тебя много было женщин до меня?

Отвечать не хотелось. Если вспомнить весь саблинский опыт, то, в общем, выходило скромно. Про чемикосовский опыт он решил не вспоминать, поэтому ответил относительно честно:

– Одна была. Не эта… другая. Случайно, можно сказать. Мы на постое в одном селе стояли, и… так получилось… – он замолчал, не зная, что еще можно добавить.

Она грустно вздохнула, взяла Виктора за руку, прижалась к его плечу и неожиданно заговорила:

– У меня был один. Собирались свадьбу сыграть, а его в армию забрали. Он старше был на три года, хирургом начал работать, а его забрали. Одно только письмо получила, весной еще… Он где-то под Ленинградом служил, деревню упоминал, какой-то Мясной Бор. Я ее потом по карте нашла. И все, ни единой весточки больше… пропал…

Виктор поморщился. Слышать о своем предшественнике, пусть даже скорее всего уже покойнике, оказалось очень неприятно. Слишком уж давно и прочно он считал Нину своей собственностью. Что такое Мясной Бор, он толком не помнил, но почему-то это слово ассоциировалось с большой кровью. Она заметила его эмоции, спросила:

– Ты что-то знаешь?

Он неопределенно пожал плечами, ответил:

– Страшное место… кровавое. Так, слыхал где-то краем уха.

– Знаешь что? – сказала вдруг Нина. – Иногда мне кажется, что ты другой. Вообще другой, как будто с луны свалившийся.

Он не ответил.

– Извини, пожалуйста. – Она вздохнула и потянулась к нему, просительно заглядывая в глаза. – Извини. Я просто боюсь.

Возникшее между ними напряжение сгладилось, рассосалось.

– Не надо бояться, – улыбнулся он. – Я всегда возвращаюсь. Ты только жди и пиши почаще. Хорошо?

Они неспешно пошли к аэродрому, время увольнительной заканчивалось. Уже подойдя к КПП, он вдруг вспомнил про так и не потраченные вчера деньги, выгреб все из бумажника, отдал Нине.

– Держи, ты сейчас должна хорошо питаться.

Она криво улыбнулась и неловко сунула купюры в карман.

– Аттестат на тебя перепишу, будешь по нему деньги получать. И не забывай письма писать. Фотокарточку вышли, а то я взять забыл. – Видя, как истекают последние минуты увольнения, принялся жадно ее целовать. Потом пошел, но, не выдержав, обернулся. Нина стояла у ворот, маленькая, похожая в своем сером пальто на воробушка, и махала ему рукой. По лицу ее текли слезы.