Черный цветок - Ольга Денисова

Оглушительный скрип двери подбросил Есеню с неудобной постели. Еще не рассвело, но лица вошедших освещала лампа, которую держал кузнец. За его спиной стояли двое, наверное сыновья.

- Бродяги вообще обнаглели… - пробормотал кузнец, растерянно глядя на заспанного Есеню: он явно никого не ожидал увидеть в собственной кузне.

Его старший сын оказался более расторопным и подскочил к Есене с совершенно определенным намерением:

- Щас так наваляю, что всю жизнь помнить будет! И дружкам расскажет!

Но уроки разбойников не прошли для Есени даром. Он нырнул вниз, уходя от кулака, который метил в лицо, и выскользнул у сына кузнеца за спиной.

- Эй, ребята! - попытался он оправдаться, но не успел: кузнец и его младший сын ухватили Есеню за фуфайку. - Погодите!

Кузнец ударил его в живот, и Есеня задохнулся, но вырвался и откатился в угол, прикрыв голову руками.

- Я не бродяга! - выдохнул он. - Да погодите же!

- Много вас таких, - кузнец поднял его за воротник, и Есеня схлопотал-таки по уху.

- Я в подмастерья пришел наниматься! Я из Олехова, сын кузнеца!

Он решил, что врать надо как можно правдоподобней, и не ошибся. Кузнец выпустил его воротник и остановил сына, который замахнулся было снова.

- Во, смотрите! У меня и сапоги есть, я только шапку потерял.

Кузнец внимательно посмотрел ему на ноги и кивнул.

- Да, бать, бродяги в сапогах не ходят, - согласился старший сын.

- А что, в Олехове подмастерья не нужны больше? - недоверчиво поинтересовался кузнец.

- Да не, нужны, просто хотел поучиться немного… Говорят, в Кобруче хорошие кузнецы.

Тут он соврал. Ни про каких хороших кузнецов из Кобруча он не слыхал.

- Хорошие, - кивнул кузнец. - А чего ж ты в дом не постучал? Чего тут спать завалился?

- Я заблудился вчера, ну и пришел ночью, когда все спали… неудобно было будить…

В голове мелькнула мысль: а может, покормят? Что им стоит, не обеднеют же они…

- А на постоялом дворе чего не переночевал? Уж там-то всяко лучше, чем здесь?

- Кошелек срезали на базаре. Шапку вот потерял. И без денег остался.

Ну теперь-то они точно поймут, что он ничего не ел! Но кузнец пропустил его слова мимо ушей.

- Вот что. Подмастерья мне без надобности, своих хватает. Но совет дать могу: иди в большие мастерские. Там подсобники всегда нужны. Ты парень здоровый, крепкий, не шантрапа уличная - может, и возьмут. И кормят там два раза в день.

Вот так… Если попросить хлеба, чего доброго решат, что он и впрямь не собирался наниматься, а только зря уголь сжег. Да и просить было как-то… нехорошо, что ли? Есеня никогда не попрошайничал, даже если очень хотел есть. Но одно дело дома, где всегда можно пойти позавтракать, и совсем другое - в чужом городе.

Ладно, спасибо этому дому… У Есени так и не повернулся язык попросить поесть, он пожал плечами и, вздохнув, направился к выходу.

- Эй, а большие мастерские-то найдешь? - крикнул вдогонку кузнец.

- Найду, - угрюмо ответил Есеня. Какие мастерские? Надо искать Полоза! Надо к перевозчикам идти и по постоялым дворам…

- Вдоль по улице иди, с полверсты до них. Услышишь издали! - сказал кузнец, и Есеня кивнул. - А если денег нет, сапоги продай, хорошие сапоги, пять серебреников дадут, а то и шесть!

Нет уж. Если он продаст сапоги, то в чем пойдет с Полозом в Урдию? В опорках, что ли? Как бродяга? Или в лаптях, как деревенский? Нет уж.

У городских ворот он вдруг сообразил, что если выйдет из города, то войти уже не сможет: нету у него двух медяков, которые брали со всех входящих. А в котомке Полоза, у перевозчиков, осталось немного хлеба и солонины… И одеяла там есть, и огниво - всегда можно костер развести. В конце концов, если Полоз ждет его на каком-нибудь постоялом дворе, то хватит же ему ума пойти поискать Есеню самому?

Есеня уже хотел пройти через ворота, но тут увидел, как стражник пристально присматривается к какому-то парню, выходившему из города.

- Эй! А ну-ка стой!

- Чего надо?

- Из Оболешья?

- Да, перевозчик я. На базар ходил.

- Иди-ка сюда, - стражник поманил парня пальцем. - Иди-иди.

- Да вчера же обыскивали, ничего не нашли! Сколько можно-то?

Есеня не стал дожидаться, чем кончится дело. Всех оболеховских осматривают, а у него на шее медальон… И Полоз не дурак, понимает, что из города Есене так просто не выйти. Значит, он ждет его где-то на постоялом дворе, и из ворот выходить незачем.

Но хлеб с солониной, одеяла и огниво манили к себе, и Есеня решил пройти вдоль городской стены, поискать проходы потише, чем городские ворота.

Полоз второй день сидел в общей камере Кобручевской тюрьмы. Наивно было бы надеяться, что за вооруженное сопротивление представителям власти его немедленно отпустят на все четыре стороны. Вообще-то, за такое обычно отправляли на каторгу, но Полоз надеялся, что сможет «убедить» того, кто станет разбирать его дело, в своей невиновности. Такую штуку он проделывал не раз. Но для этого нужно, чтоб его дело хоть кто-нибудь начал рассматривать!

В камере находилось не менее сотни человек, а в день разбирали примерно десяток дел, так что ждать очереди Полозу пришлось бы дней десять-двенадцать.

Потолкавшись среди кобручевской шантрапы, он выяснил, что оболеховских досматривают уже с месяц и ищут медальон в форме сердца. Говорили, власти Олехова пообещали за эту штучку огромный выкуп властям Кобруча; в свою очередь, те установили награду стражникам, потому они так ретивы в поисках.

Конечно, Ворошила был в чем-то прав: опасно ввязывать в такое дело мальчишку, да еще столь легкомысленного и безалаберного. И… Полоз не имел права принимать такое решение в одиночку, тут Ворошила тоже был прав.

Малый сход собирался в последний раз пять лет назад. Большой сход, на который приходили все верховоды, случался чаще. Там обсуждали бытовые вопросы, делились новостями, ничего серьезного в нем не было. О малом же сходе знали далеко не все разбойники.

Их было пять человек, включая Жидяту. Они хранили традиции и тайны, они одни помнили, для чего несколько поколений назад вольные люди ушли в леса. Полоз попал в их число благодаря образованию: каждый член малого схода готовил себе преемника. Жидята, заговоренный от ареста еще в младенчестве, стал продолжателем дела своего отца: он не только унаследовал оружейную лавку, но и вошел в совет как бессменный связник. Удивительное свойство их семьи, передающееся по женской линии - заговор против ареста, - не раз выручало вольных людей. Жидята один мог жить в городе и ничего не опасаться. Впрочем, каждый член схода имел необычные качества, и это было скорей следствием, а не причиной вхождения в их тесный круг.