Кольцо - Даниэла Стил

– В Париж? – удивилась она. – Но ведь он вшестистах милях отсюда.

– Я знаю. Не важно, сколько времени займет у тебя дорога, ноты должна туда попасть. У меня в Париже есть друг, мы с ним вместе учились.

Манфред достал блокнот и аккуратным почерком написал имя иадрес.

– Почему ты думаешь, что он остался жив?

– Все эти шесть лет я старался не упускать его из виду. Вдетстве он болел полиомиелитом, поэтому в армию его не призывали. Во времяоккупации он был заместителем министра культуры и доставлял нашему командованиюмассу неприятностей.

– Ты думаешь, он участвовал в Сопротивлении? –заинтересовалась Ариана.

– Зная Жан-Пьера, я в этом почти не сомневаюсь. Однако ончеловек умный и осторожный, поэтому не попался. Если кто-то и сможет тебепомочь, так только он. Я знаю, что Жан-Пьер позаботится о тебе до моегоприезда. Если он скажет, оставайся в Париже. Если отправит тебя в другое место– поезжай. Я целиком полагаюсь на этого человека. – Манфред угрюмопосмотрел на жену. – Ведь я доверяю ему тебя…

Он протянул ей вырванный из блокнота листок, и она прочлаимя: Жан-Пьер де Сен-Марн.

– И что теперь? – грустно спросила Ариана, глядя налисток. Но в глубине души она понимала, что Манфред прав.

– Ждать. Осталось уже недолго. – Он нежно улыбнулся. –Я тебе обещаю. – Тут его лицо вновь посуровело. – Отныне ты должнабыть все время наготове. Пистолет, кольца, деньги, адрес Сен-Марна, теплаяодежда, запас еды, залитый бак.

– Слушаюсь, господин обер-лейтенант, – улыбнулась она иотдала честь, но лицо Манфреда осталось серьезным.

– Надеюсь, Ариана, что тебе все это не понадобится.

Ее лицо померкло, и она кивнула:

– Я тоже на это надеюсь. – Немного помолчав, онадобавила: – А после войны я хочу попытаться найти брата.

Ариана все еще не утратила надежды на то, что Герхардостался жив. Теперь, когда прошло столько времени, она понимала, что у Вальмарашансов уцелеть практически не было, но Герхард – дело другое.

Манфред понимающе кивнул:

– Да, мы сделаем все возможное.

Остаток вечера прошел тихо, а на следующий день ониотправились гулять на пустынный пляж. Летом песчаные пляжи Большого озерапользовались у берлинцев огромной популярностью, но в это время года Манфред иАриана гуляли там в одиночестве.

– Может быть, к следующему лету все закончится и мы будемздесь загорать, – с надеждой улыбнулась она.

Манфред нагнулся и поднял ракушку, протянул ей. Ракушка былакрасивая, гладкая, того же голубого оттенка, что ее глаза.

– Надеюсь, все так и будет, – сказал он, глядя на водыозера.

– И мы поедем в твой замок.

Она произнесла это таким уверенным тоном, что Манфред неудержался от улыбки.

– Да, если мне его вернут. Ты хотела бы там жить?

– Да, очень.

– Отлично. Обязательно туда поедем.

В последнее время у них появилось нечто вроде игры – онипредставляли себе, что будут делать, когда «все это закончится», словно такимобразом могли ускорить окончание войны и начало новой жизни.

Назавтра Манфред ушел на службу, а Ариана послушно заняласьприготовлениями к бегству: достала из тайника пистолет, кольца, деньги, собралапровизию, приготовила листок с парижским адресом, проверила, полон ли бакбензина. Когда она вышла во двор, издали явственно донесся рокот канонады. Днемна город опять падали бомбы.

Манфред вернулся домой раньше обычного. Ариана сидела вподвале (бомбежка еще не закончилась), слушала радио и читала книгу.

– Что случилось? – удивилась она. – По радиообъявили…

– Не важно, что они объявили. Ты собралась?

– Да, – дрогнувшим голосом ответила Ариана.

– Мне вечером нужно быть в рейхстаге. Они мобилизуют всех наоборону здания. Не знаю, когда смогу вернуться. Ты уже взрослая, действуйсамостоятельно. Дождись, пока закончится штурм города, а потом делай все, какмы договорились.

– А как я выберусь из города, если он будет взят?

– Ничего, выберешься. Беженцев, в особенности женщин идетей, они останавливать не будут.

– А ты?

– Я разыщу тебя, когда все кончится.

Взглянув на часы, он поднялся к себе, чтобы захватитькое-какие вещи. Обратно по лестнице Манфред спускался медленно.

– Ну, мне пора.

Они припали друг к другу и стояли так, казалось, целуювечность. Ариана хотела умолять Манфреда, чтобы он не уходил, чтобы послал кчерту и Гитлера, и армию, и рейхстаг. Пусть останется здесь, дома, где они обабудут в безопасности.

– Манфред, – начала она, и по ее панически дрогнувшемуголосу он сразу понял, что последует дальше.

Манфред закрыл ей рот поцелуем и покачал головой:

– Не нужно, дорогая. Я должен идти, но скоро я вернусь.

Из ее глаз хлынули слезы. Он вышла вслед за ним во двор,остановилась возле «мерседеса». Манфред ладонью вытер ей мокрое лицо.

– Не плачь, милая. Обещаю – со мной все будет в порядке.

Ариана обхватила его руками за шею.

– Если с тобой что-нибудь случится, я умру.

– Ничего не случится, я же тебе обещал.

Изобразив на лице улыбку, Манфред снял с пальца перстень спечаткой, положил Ариане на ладонь, заставил ее сжать пальцы.

– Побереги его до нашей встречи.

Ариана улыбнулась, они поцеловались еще раз, а затем Манфредсел в машину и, махнув на прощание рукой, поехал по направлению к центругорода.

Потянулись дни, которые Ариана проводила возле приемника.Передавали сводки об уличных боях в Берлине. К вечеру двадцать шестого апрелябоевые действия охватили весь город – от Грюневальда до Ванзее. Арианабезвылазно сидела в погребе. Со всех сторон доносились взрывы и выстрелы;Ариана даже не решалась подняться в дом. Она слышала, что русские наступают поШёнхаузераллее в сторону Штаргардерштрассе, но, конечно, не могла знать, чтовсе берлинцы, как и она, попрятались по погребам и подвалам, испытывая нехваткуеды, воды и воздуха. Никакой эвакуации гражданского населения не проводилось.Даже маленькие дети были обречены разделить судьбу взрослых. Берлинцы сидели,забившись по норам, как крысы, и ждали конца. Им даже не было известно, что ставкауже перенесена из Берлина.

В ночь на первое мая по радио объявили, что Гитлера большенет. Прятавшиеся по подвалам и погребам берлинцы выслушали это сообщение вполном оцепенении. Охваченный сражением, город горел – союзники продолжалинаращивать огневую мощь. После сообщения о смерти фюрера стали транслироватьСедьмую симфонию Вагнера. Ариана сидела в погребе и слушала музыку, временамизаглушаемую грохотом боя. Она вспоминала день, когда слышала эту симфонию впоследний раз. Это было в Оперном театре, куда они отправились втроем – отец,брат и она. А теперь Ариана сидела и ждала, пока закончится кровопролитие. Всеее мысли были устремлены к Манфреду, находившемуся где-то в самом центре этойбойни. Ночью по радио передали, что Геббельс и его семья, включая шестерыхдетей, добровольно ушли из жизни.