Темные горизонты - С. Л. Грэй

– Да, безусловно, это вымысел, но в зависимости от структуры рассказа существует несколько уровней реальности – уровень автора, рассказчика, протагониста, читателя. – Я защищаюсь, переводя дискуссию в теоретическое русло. – В данном случае я говорю о реальности на повествовательном уровне, на разрыве между тем, что описывает рассказчик, и тем…

Один из мальчиков перед ней поворачивается, меняя позу, и я вижу студентку в полосе яркого света. Я лишаюсь дара речи. Я знаю эту девушку, я сразу понимаю, кто она. Она занимала все мои мысли каждый день, я думал о ней каждый вечер, пытаясь уснуть.

Это девушка из музея. Это Зоуи, ее волосы отливают золотом в солнечном свете. Зоуи, живая, четырнадцатилетняя Зоуи. Я опускаю глаза.

Не знаю, как мне удалось закончить лекцию, но двадцать минут спустя слышится скрип стульев и грохот столов. Я едва отваживаюсь поднять глаза, и, когда студенты выходят из аудитории, думаю, что мне все просто привиделось, поскольку среди них нет ни одной белокурой красавицы, похожей на Одетту.

Я смотрю, как они выходят, и один из студентов поворачивается.

– Ну и ну, – бормочет он, остальные хихикают. Они смотрят куда-то мне за плечо.

Я поворачиваюсь и вижу, как она молча стоит за моей спиной, теребя прядь волос, длинных белокурых волос, и постукивая по серому ковролину носком кроссовки с изображением Скуби-Ду. Я купил такие кроссовки Зоуи в последнюю зиму перед ее смертью.

– Viens, Papa. Regarde[38], – говорит она.

Я отворачиваюсь и обвожу взглядом класс – мне хочется убедиться, что кроме нас тут никого нет, и к тому же я отчасти надеюсь, что, когда я повернусь, девушка уже исчезнет. Но она все еще там, поэтому я кладу в карман бумажник и ключи и иду за ней по коридору, потом на лестницу. Молча, не оглядываясь, она ведет меня на седьмой этаж учебного корпуса. Я едва поспеваю за ней. Миновав последний пролет, она выходит на крышу. Я толкаю тяжелую дверь аварийного выхода – она всегда открыта, курильщики подперли ее покореженной банкой из-под краски, чтобы не захлопывалась. Постепенно мои глаза привыкают к серебристому свечению – крыша устлана алюминиевым покрытием, на нем играют блики. И когда мне удается перевести дыхание, оказывается, что она сидит на краю крыши, лениво болтая ногами.

Наконец-то она поворачивается и смотрит на меня. В солнечном свете я могу ее хорошо рассмотреть. Это не Зоуи. Да, она похожа на Зоуи, но это всего лишь подделка, и ее лицо – маска. Невзирая на легкомысленную улыбку, в ее глазах читается напряжение, словно она сосредоточена на своей роли. По крайней мере, я убеждаю себя в этом, потому что Зоуи мертва.

– Viens, – повторяет она, и снова я слышу акцент в ее бархатном голосе.

Я сажусь рядом с ней, серебристое покрытие жжет мне ладони. Отсюда открывается вид на крышу соседнего здания, находящегося на противоположной стороне узкой улицы. На этой крыше стайка грязных голубей клюет остатки пирога, за ними наблюдает дымчатый кот, спрятавшийся в тени каких-то коробок. Над городом возвышается Столовая гора, отбрасывая тень на бетонные коробки зданий, ветер доносит до нас едкую мешанину запахов – ресторанной еды, отходов, выхлопных газов. Он подхватывает волосы девушки, бросает прядь ей на глаза, и она откидывает локон, накручивает его на палец, как в классе.

Когда она прекращает это делать, несколько волосков сдувает с ее руки на мою рубашку и мне на лицо. Я собираюсь смахнуть их, но девушка отворачивается, рассеянно улыбаясь, и я вдруг понимаю, что уже собрал эти волоски, скрутил их и сунул в карман.

– Что вы хотели показать мне? – спрашиваю я.

Она хмурится, как будто недовольна моим притворством, тем, что я словно бы не узнаю ее и не понимаю, зачем мы пришли сюда.

Серый кот смотрит на нас, тараща желтые глаза и подергивая хвостом, – он раздражен нашим присутствием. Затем он отворачивается и примеряется, как бы прыгнуть на голубей.

– Посмотри, – говорит девушка.

– На что?

– На эту омерзительную тварь.

– На что? Я не вижу…

– На кота, пап. Я ненавижу котов! – В ее голосе слышится холод. – Из-за них я задыхаюсь.

– Кто вы такая?

Она лишь пожимает плечами.

– Что вы с ней сделали?

– С кем? – Она поворачивает ко мне голову. Акцент становится еще заметнее, она точно шипит: «Ссскиием?»

– С моей дочерью. Зоуи. Когда она была маленькой.

– Она выросла.

Она смотрит мне в глаза, и я боюсь, что она столкнет меня с крыши, поцелует, укусит, как тогда в музее. Мне жарко сидеть на горячем металлическом покрытии, и я встаю, отводя взгляд от ее зеленых глаз. В этот момент с крыши противоположного дома доносится грохот и курлыканье – кот набросился на стаю голубей, и те, в панике разлетевшись, устремляются к нам. Я инстинктивно поднимаю руки, защищая лицо и голову, – и явственно чувствую, как птицы бьют меня крыльями, царапают когтями, но вскоре они оставляют меня и улетают прочь.

Отдышавшись, я опускаю ладони и вижу девушку на краю крыши. Она сидит и болтает ногами. Я бегу к ней, а она поднимает обе руки, отбрасывает волосы за спину и стягивает их в узел на затылке.

– Стой! – кричу я. – Осторожнее!

– Pourquoi, Papa?[39] – Она поворачивается ко мне.

– Потому что я…

– Я всегда рядом. – Она наклоняется вперед и бросается с крыши.

Когда я подбегаю и смотрю вниз, на мостовой, конечно же, никого нет.

Так и не оправившись от потрясения, я возвращаюсь в свой кабинет. К счастью, дверь Линди закрыта, поэтому мне удается избежать расспросов – она человек доброжелательный, но слишком любопытный. Хотя по расписанию сейчас у меня время консультации, я запираю дверь и сажусь за стол, обдумывая случившееся. «Это все игры воображения», – говорю я себе, но моя интуиция твердит иное, чем разум. То, что только что произошло, было настоящим, по крайней мере частично, но я не могу определить, когда реальность сменилась фантазией. Я пытаюсь вспомнить порядок событий, но в памяти – словно белое пятно, и сокрытое им ускользает от моих мыслей.

Я не могу объяснить увиденное, поэтому беру трубку и звоню Кларе. В итоге я рассказываю, что видел Зоуи в музее восковых фигур – и ей как-то удалось последовать за мной сюда.

– Это вполне понятно, Марк, дорогой мой. У тебя богатое воображение, и оно пытается помочь тебе справиться с травмой. Оно переносит тебя в мир, где ничего плохого не случилось, мир, где Зоуи выжила. Конечно, с этой мыслью связана вина – ты винишь себя за ее смерть, хотя, видит Бог, мы не раз говорили, что ты ни в чем не виноват. Нам, твоим друзьям, придется повторять тебе это, пока ты сам этого не осознаешь.