Пятый постулат - Анна Орлова

Маша поняла, что сейчас точно раскроит негодяю голову вот хотя бы табуреткой, и хлопнула дверью. Она рыкнула на попавшегося под ноги пьянчужку, попытавшегося ее обнять, — еще один прохвост! — да так, что тот на пол сел, и отправилась на конюшню. Погладила Зорьку, разбойничьего конька, — его так и стали звать Разбоем, за подлый нрав, кстати говоря, под стать хозяину конь оказался! — всплакнула даже от обиды, а потом устроилась на мягком сене и сама не заметила, как уснула.

Проснулась, уже когда рассвело, умылась у колодца и хмурая поднялась наверх, в комнату.

Маша помнила, как страдают обычно мужчины с похмелья, и готовилась вдоволь поиздеваться над зеленым и охающим Весем, но не тут-то было! Судя по всему, поднялся он уже давно: окошко было выставлено вместе с рамой, так что в комнате немного посвежело, а Весь, успевший отмыться от ночных похождений и избавиться от отвратительного сладкого запаха духов, мурлыкал под нос фривольную песенку, заплетая еще влажные волосы в косу.

— Ты где бродишь? — спросил он благодушно, подняв глаза на Машу.

Вот так дела! И следа ночной гулянки нет: глаза не покраснели, синяков под ними нет, да и вообще видок у Веся неприлично бодрый и отдохнувший.

— Это тебя надо спросить! — сказала она, хотя сперва собиралась замкнуться в гордом молчании. — Как ты мог?

— Что я мог?

— Вот! — девушка бросила ему на колени почти пустой кошель, в котором одиноко звякало несколько монеток. — Как ты мог всё потратить?

— Да запросто, — ответил он, скручивая косу узлом. — Тут хоть и не столица, а цены… Опять же, с улицы я девку брать не собирался, а шлюхи почище и дерут втридорога. Но ничего оказались девочки, ремеслу обучены, хоть и не чета тем, кого я знавал…

— Ты… — Маша задохнулась от негодования. — Ты взял и спустил все наши деньги на… на… гулящих женщин! И тебе даже не стыдно?!

— Почему мне должно быть стыдно? — искренне не понял Весь. — Это естественная потребность, о которых ты, кстати, всё время твердишь!

— Напиваться до полусмерти — тоже потребность?!

— Да, — сознался он весело. — Иногда нужно расслабиться. Ну, что ты надулась? Пойдем, еще заработаем, дел-то на пару часов… На завтрак нам тут хватит, а там уж…

— Значит, я буду работать, а ты пропивать?! — Маша уперла руки в бока. Вид у нее был более чем грозный, но Веся это только насмешило.

— Семечек куплю, — напомнил он и едва увернулся от запущенных в него мятых штанов: Маша забрала у прачки. — Ох, и грозна ты!

— Не смешно! — отчеканила девушка. Весь явно не воспринимал её гнев всерьез, и от этого было обидно вдвойне. — Ты вот сегодня и развлекай публику, а я не буду у стенки стоять!

— Ну и не стой, — согласился Весь. — Будем траву жевать, как вон Зорька твоя. Я пошёл. Догоняй, да двери запри! На два оборота, а не на один, как ночью, а то этот замок ногтем открыть можно, а у нас вещи тут…

Так он еще и понял, как дверь заперта, хоть пьян был до изумления!

Деваться некуда. Маша повторила про себя несколько неприличных слов, примерила их на Веся. Она подумала было, что негоже общевистке так ругаться, но ситуация того заслуживала. Вздохнув, Маша пошла следом за мужчиной. Ладно, сегодня она поработает, но потом отберет у Веся кошель с деньгами… ну, хотя бы половину! Заставит сразу купить припасы, и немедленно — прочь из этого городишки!..

Выступление и на этот раз прошло неплохо, но на Веся вдруг напал дурной стих. То ли мало заработали сегодня, то ли отходняк после ночных гулянок его наконец пристиг, но он вдруг сделался зол и нетерпим.

Маша уже давно усвоила, что Весю нельзя перечить в такие моменты — чревато скандалом, так что молча отправилась по торговым рядам, покупая то, что он велел. Надо отметить, что Весь, хоть и аристократ, торговался так, что Маша диву давалась. Вот непредсказуемый! То швыряется деньгами, то за медяк удавится!..

А покупать нужно было много чего, Весь вспоминал то об одном, то о другом… До сих пор об их быте больше заботился Раххан-Хо, как опытный путешественник, однако теперь он больше им не помощник. Маша вздохнула, в очередной раз подивившись, что обычный на вид парень оказался драконом. Балагур и сказочник сам являлся сказочным чудовищем, и это никак не укладывалось у Маши в голове.

Разумеется, тащить покупки пришлось ей, Весь милостиво согласился донести лишь корзинку со свежими яйцами, мотивируя это тем, что Маша их как пить дать раскокает!

Расплатившись окончательно с хозяином постоялого двора (в кошеле снова звякало на донышке), путешественники, к большой Машиной радости, направились прочь из городка…

Маша правила телегой — снова миновали ярмарку, — одновременно размышляя о Раххане-Хо, а потому не сразу заметила, что их телеге преградили путь трое мужчин. Зорька была лошадью умной, потому остановилась сама, не дожидаясь возницы.

Самым старшим и по виду самым главным среди незнакомцев был худой, как щепка, тип с неприятным лицом. Маша и сама не понимала, чем он ей так не глянулся — вроде бы обычный человек, без уродств и особых странностей. Однако какой-то липкий, ощупывающий взгляд, перебегающий с Веся на Машу, лихорадочные движения, которыми он облизывал тонкие губы, прилизанные волосенки мышиного цвета, — все это вызывало общее ощущение брезгливости. Даже дорогие одежды и парочка охранников за спиной (по всей видимости, это были именно они), не спасали.

Маша скорее не увидела, а ощутила, как сразу напрягся Весь.

Наверняка незваные гости не сулили ничего хорошего. Сможет ли белобрысый справиться с ними? Тем более что сложно предугадать, как себя поведут жители селения, если артистам вздумается перечить этой, судя по всему, важной шишке. Того и гляди, что пособят своим, скопом скрутят чужаков.

— Что угодно благородному господину? — первым заговорил Весь. Он спешился, держа коня под уздцы.

В тоне его не было ни малейшего почтения, уж больно не привык сиятельный граф склоняться перед кем-то, кроме царственных особ, а сегодня ему еще и шлея под мантию попала!

Это заметил и пришелец, взъярившись:

— Ты как разговариваешь со мной, актеришка? Да ты знаешь, кто я?

Весь хладнокровно ответил:

— Разумеется, нет, вы ведь не соизволили назваться!

Только Маша, успевшая немного его изучить, видела, что он в ярости. К нему, урожденному графу и высшему жрецу бога Смерти, обращались на «ты», да еще и возмущались, что он недостаточно почтителен! Пусть даже в этом мире Весь — никто, однако привычки и представления о себе, впитанные с молоком матери, не так-то легко побороть! Он мог дурачиться на ярмарке, изображая циркача, но — по своему желанию! А тут…

Формально Весь был совершенно прав — незнакомцы не представились, однако они с Машей сейчас играли роль артистов, представителей самого бесправного класса, которых здесь любой может обидеть! Маша подумала, что Весь мог бы быть и повежливее — не переломится, если отвесит поклон. В конце концов, и она не привыкла у себя дома кому-то кланяться, а как попала в этот мир — пришлось научиться, пусть и скрипя зубами.