Джек Ричер, или Это стоит смерти - Ли Чайлд

— Какие?

— Кем бы ты ни был, я круче и безжалостнее. Настолько, что ты даже представить себе не можешь. Я страшнее твоего самого худшего кошмара. Ты мне веришь?

— Да.

— Действительно веришь? Как в маму и яблочный пирог?

— Да.

— Ты знаешь, что я сделал с твоими приятелями?

— Ты с ними разобрался.

— Верно. Но есть еще одна вещь, Джон. Я готов поработать с тобой, чтобы спасти твою жизнь. Мы справимся, если попытаемся. Но если ты отступишь на полдюйма, я убью тебя и уйду, ни разу не вспомнив о твоем существовании, и буду спать, как ребенок, до конца жизни. Тебе все ясно?

— Да.

— Хочешь попытаться?

— Да.

— А ты не думаешь о каком-нибудь глупом ходе? Не хочешь сыграть, как квотербек?[11]Может, рассчитываешь, что я отвлекусь?

— Нет.

— Хороший ответ, Джон. Потому что мое внимание никогда не рассеивается и я никогда не отвлекаюсь. Ты хотя бы раз в жизни видел, как стреляют в человека?

— Нет.

— Это совсем не так, как в кино, Джон. Большие куски всякой мерзости разлетаются во все стороны. Даже после поверхностного ранения ты не восстановишься полностью. Не на сто процентов. Ты получаешь инфекции, становишься слабым навсегда, у тебя будет постоянно что-то болеть.

— Я понял.

— Тогда встань. — Ричер поднялся на ноги и отошел в сторону, держа пистолет двумя руками для большего эффекта — он целился в голову парня, большое бледное пятно.

Секунду футболист не шевелился, продолжая лежать в положении зародыша, потом, опираясь на руки, с трудом поднялся на колени.

— Видишь желтую машину? Встань рядом с дверью водителя.

— Хорошо, — сказал парень, поднимаясь на ноги. Он начал постепенно приходить в себя и расправил плечи.

— Чувствуешь себя лучше, Джон? Собираешься с силами? Готовишься на меня наброситься?

— Нет, — ответил парень.

— Хороший ответ, Джон. Я всажу в тебя две пули, прежде чем ты успеешь пошевелить пальцем. Поверь мне, я проделывал такие вещи прежде. И мне за это платили. Я мастерски стреляю. Так что подойди к желтой машине и встань возле двери со стороны водителя.

Ричер держал футболиста на мушке, пока тот обходил капот «Малибу», а сам подошел с другой стороны. Водительская дверь по-прежнему оставалась распахнутой. Джек не стал ее закрывать, чтобы поскорее выбраться из машины. Футболист встал перед ней. Ричер направил на него пистолет над крышей автомобиля и распахнул дверцу со своей стороны. Теперь они стояли по разные стороны, открытые дверцы напоминали маленькие крылья.

— Садись, — сказал Джек.

Футболист наклонился и уселся за руль. Ричер тут же направил пистолет вниз, на его ноги и бедра.

— Не прикасайся к рулю и педалям. И не пристегивай ремень.

Парень сидел неподвижно, положив руки на колени.

— Теперь закрой дверь.

Он повиновался.

— Все еще чувствуешь себя героем, Джон?

— Нет, — ответил тот.

— Хороший ответ, друг мой. Мы это сможем сделать. И помни, что «Шевроле Малибу» — среднемасштабный продукт, в особенности для Детройта, но набирает скорость он дерьмово. Намного хуже пули. Мой пистолет заряжен патронами «парабеллум». Девятимиллиметровые пули вылетают из дула со скоростью девятьсот миль в час. Думаешь, четырехцилиндровый двигатель сможет опередить такую?

— Нет.

— Хорошо, Джон, — сказал Ричер. — Я рад, что ты не зря получал образование.

Затем он посмотрел через крышу автомобиля и увидел на юге пробивающийся сквозь туман свет. Высокое сияние в форме полусферы, слегка дрожащее, слабеющее, усиливающееся и снова слабеющее. Очень белое. Почти голубое.

По шоссе очень быстро на север двигалась машина, приближаясь к ним.

Машина находилась в двух милях и ехала со скоростью около шестидесяти миль в час, прикинул Ричер, быстрее по такой дороге было трудно. Две минуты.

— Сиди смирно, Джон. И перестань думать. Сейчас для тебя наступает момент самой серьезной опасности. Я буду вести себя с максимальной осторожностью. Сначала выстрелю и только потом начну задавать вопросы. Не надейся, что я поступлю иначе.

Парень неподвижно сидел за рулем «Малибу». Ричер наблюдал через крышу машины за пузырем света на юге, который продолжал двигаться, подрагивая, усиливаясь и слабея, но на этот раз все происходило естественно. К ним приближалась одна машина. До нее осталось около мили. Одна минута.

Ричер ждал. Сияние превратилось в две мощные фары, расположенные почти над самым асфальтом, обе испускали яркий бело-голубой свет. Они приближались, мерцая и дрейфуя около передней подвески — сначала маленькие из-за расстояния, потом маленькие, потому что они действительно были маленькими и низко сидящими на «Миате», крошечной и красной. Она сбросила скорость, остановилась, и ее фары невыносимо ярко осветили желтую «Малибу».

Элеонор Дункан выключила фары и съехала на обочину, остановившись за багажником «Малибу». Ее локоть лежал на двери, голова была повернута к Ричеру.

— Я все правильно сделала? — спросила она.

— Вы все сделали превосходно. Головной платок — отличная деталь.

— Я решила, что темные очки ночью — это слишком.

— Пожалуй.

— Но вы сильно рисковали. Вас могло бы размазать по асфальту.

— Он атлет. К тому же молодой. У него хорошее зрение и координация, полным-полно мышц. Я решил, что успею отпрыгнуть в сторону.

— И все равно. Он мог разбить обе машины. И что бы вы тогда делали?

— План Б состоял в том, чтобы пристрелить его и уехать вместе с вами.

Она секунду помолчала.

— Еще что-нибудь нужно?

— Нет, благодарю. Езжайте домой.

— Этот тип все расскажет Сету, вы же знаете. О том, что я сделала.

— Он будет молчать, — заверил ее Ричер. — Мы с ним что-нибудь придумаем.

Элеонор Дункан больше ничего не сказала, включила фары и умчалась, почти сразу разогнав машину. Очень скоро Джек различал лишь выхлоп, медленно поднимающийся в свете фар. Он дважды обернулся: в первый раз, когда она проехала полмили, второй — когда совсем исчезла из вида. Тогда он скользнул на пассажирское сиденье рядом с парнем по имени Джон и захлопнул дверь, продолжая держать «глок» в правой руке, поперек своего тела.