Огонь снежного самбара - Елена Рейн

– Я подожду и, может, позже… ты поймешь, что мы можем быть счастливы.

Девушка кивнула и, выдавив улыбку, прошептала:

– Спасибо.

Она медленно отодвинулась и быстро направилась в сторону поселения, желая скрыться от предводителя, чтобы не думать о разговоре, понимая, что Вейх просто так ее не оставит. Но есть время и он поймет, что они разные и не подходят друг другу.

Оказавшись в своей маленькой лачуге, девушка села на шкуру и посмотрела на угли, злясь на себя. Ведь если принять чувства красивого мужчины, умного и невероятно отзывчивого, он многое сможет ей дать. Она видела, с какой жаждой смотрели на него женщины, но не было в ней чувств, только уважение и благодарность.

Закрыв голову руками, она сдержала рык, чувствуя, как тигрица желает вырваться на свободу. Ее хищница в последние дни стала очень агрессивна. Девушка поднималась ночью и прямиком бежала к озеру, чувствуя потребность, желая остудить тело, что и делала, когда осознавала, что не сможет бороться с жаром в груди, сжигающим изнутри. Только в ледяной воде она могла спокойно думать о мужчине, которому она была не нужна.

Девушка посмотрела на руку, отмечая ужасный шрам, и скривилась, не понимая себя. Почему здесь… когда свободна, когда каждый день заставляет ее улыбаться, она сходит с ума от тоски?

Территория Тааранского королевства

Лисонский лес

Пробираясь через ветки деревьев и кустарников принцесса старалась не думать о том, на что решилась. Еще несколько дней после разговора с отцом она думала, а потом отправилась в лес, желая жить нормальной жизнью. Всю дорогу презрение к самой себе разрывало сознание на части, но девушка вновь и вновь повторяла про себя, что так будет лучше. Да, она ненавидела общество и всех придворных особ, но теперь это будет ее дом. Нужно возвращаться к тому, что было. Ведь раньше она была счастлива.

Почему же теперь все изменилось? Что произошло?

Увидев ветхий дом, похожий на заброшенную лачугу, девушка спрыгнула с коня и торопливыми шагами направилась к нему. Идти было тяжело, сапоги тонули в земле. Приблизившись к двери, перекошенной в левую сторону, она постучала, но не услышала ответа. Осмелившись войти внутрь, девушка оглянулась по сторонам.

В убогой комнатенке пахло сыростью и чем-то до мерзости зловонным. У девушки подкатил ком к горлу. Никогда она не вдыхала столь жуткий аромат. Сиена осмотрелась, наблюдая полки со склянками, чан, стол и лавки, а еще шкуры, накиданные одна на одну в углу.

Девушка приблизилась к котлу и, заглянув внутрь, скривилась от жуткой зеленой плесени в ней. Помимо вони и странного цвета, в отваре плавали маленькие косточки и выглядывали перья с листьями.

– Что же ты кривишься? Отвар помогает избавиться от тех, кто не должен жить, – послышался скрипучий голос старухи позади нее.

Сиена обернулась и увидела сморщенную женщину с дрожащими руками. Длинный нос, большие глаза, белые волосы – было неприятно на нее смотреть, а особенно на руки, покрытые толстыми, уродливыми бородавками.

– Не должен жить, – повторила Сиена, чувствуя, как от этих слов все в груди сжимается от боли.

– Сюда приходят за новой жизнью, обрести ее, лишая себя ненужной ноши. Разве нет?

Девушка пожала плечами и настороженно вновь посмотрела на зелье в котле. И хоть вид у него был отвратным, вероятно, она смогла его принять.

– Выпью и он… – начала принцесса, желая уточнить, что от нее требуется.

Раздался скрипучий смех. Девушка посмотрела на старуху, которая, задыхаясь, выдавала странные звуки, похожие на смех, и грубо произнесла:

– Разве я сказала смешное?

– О, принцесса, если бы все было так легко, я бы не чернела с каждым годом, высыхая до костей. Нет, я бы жила в богатстве. Яд убивает живое в утробе, а я вычищаю. Но глазами я всегда была слаба, и поэтому – оставь надежду быть матерью. Никогда ты не сможешь прижимать к своей груди родного ребенка.

Стало жутко. Сиена сделала шаг назад и закрыла свой живот руками, закрывая от пронзительных, маленьких глаз старухи.

– Никогда… – просипела принцесса, пытаясь понять, что именно для нее это означает.

– Но разве красота не заменяет столь ничтожный недостаток? – с ухмылкой поинтересовалась старуха, дрожащей рукой поправляя локон, толкая его за ухо, что было бесполезно. Ее волосы торчали со всех сторон.

– А если я хочу быть матерью? – хмурясь, спросила Сиена, задавая вопрос себе.

– Если все не вычищу, умрешь. Нельзя оставлять ничего.

От ее слов стало жутко. Сиена зарыла глаза и стояла, пока не услышала:

– Подумай хорошо, красавица. Второй раз стоять здесь не будешь. Я говорю лишь раз, а потом ты меня не найдешь, даже если сильно захочешь.

– Но всю жизнь прожить без дитя…

Старуха кивнула и медленно поплелась к столу. Шла она тяжело, будто каждый следующий шаг был последний, и она рухнет вниз и никогда не откроет своих глаз. Она подошла к лукошку и стала рыться, а потом нашла длинный толстый крючок и довольно сморщилась. Положив его на стол, она убрала корзину на пол и буркнула:

– Устала я. Давай принцесса, я жду. Раз здесь, значит, так нужно…

– Нужно, – повторила девушка и застыла, четко осознавая, что не хочет избавиться от сына мужчины, к которому незаметно прикипела душой. Слезы потекли по щекам, и она всхлипнула, не стыдясь и не переживая, что подумает о ней старая женщина.

Принцесса посмотрела по сторонам, с ненавистью окидывая странную лачугу, и громко проговорила:

– Нет! Я не хочу этого делать.

Старуха лишь усмехнулась и пожала плечами, кивая куда-то в сторону, не поворачиваясь к ней. Но когда обернулась, ее зрачки стали белыми, что выглядело пугающе.

– Иди тогда, принцесса, и помни, ты выбрала сына отшельника, а не праздную жизнь. Это твой выбор.

– Вы… знаете про Ситара? – с волнением прохрипела девушка, мгновенно дергаясь в сторону старухи, приближаясь к ней. В груди был один вопрос, лишь один – спросить про отшельника. Жив ли он? Но когда подошла, увидела, что тело женщины покрыто наростами и гнойными ранами, а в некоторых ранах заметила личинки. Задержав дыхание, девушка лишь покачала головой и резко отшатнулась. Она не верила в то, что увидела, но глаза не лгут.

Девушка вдруг выдала всхлип и громко засмеялась, пытаясь справиться с эмоциями. Нет, она ничего не сделает своему ребенку и никому не позволит его обидеть, пусть даже для этого ей нужно будет всю жизнь прожить в хижине отшельника. Она отвернулась и быстро направилась к двери, желая поскорее убраться из хижины, слыша жуткий смех старухи.

Пока бежала до коня, в груди сжималось сердце от счастья, ликующее, что она покинула это мрачное место, и презрения к себе, что могла решиться на столь мерзкий поступок.