Тайна Эрлики - Роман Галкин

Просто до невероятного удивительно, как же безмятежно прошел первый день путешествия по Агидели. Вот и на этот раз спокойное плавание продлилось недолго. Уже через четверть часа я услышал птичьи крики. Впереди творилось что-то непонятное. Стая длинноклювых крикливых птиц, с светло-серым оперением и размахом крыльев около полутора метров, кружили то ли над крохотным островком, то ли над чем-то еще, торчащим из воды. По мере приближения к месту птичьей суматохи до меня стал доноситься смрад разлагающейся плоти. Теперь стало видно, что птицы кружат над застрявшей на отмели тушей мертвого животного. Она лежала вверх брюхом, задрав короткие столбообразные ноги. Головы монстра мне не было видно. Птицы периодически садились на тушу, вырывая куски из уже развороченного разлагающегося чрева. Рвали мертвое животное и из воды. Вода буквально кипела от собравшейся на пир живности. Кое кто разнообразил трапезу свежатинкой. Вот двухметровый ластоногий крокодил выпрыгнул из воды, и его челюсти захлопнулись смертельным капканом на сунувшей голову внутрь трупа птице. Вот с другого конца туши вода словно вскипела и сразу окрасилась в кровавый цвет.

От нестерпимого смрада и омерзительного зрелища тошнота подступила к горлу. Я взял весло, желая скорее миновать это место. Вдруг одна из птиц приземлилась на плот. В остром клюве она держала приличный кусок слизистой плоти. Бросив добычу на настил, птица вытянула в мою сторону длинную шею и злобно зашипела. Я замахнулся веслом. Птица зашипела сильнее, угрожающе распахнула крылья и шагнула вперед. Похоже, она решила прогнать меня, отвоевав плот для личного пользования. Рисковать сломать весло я не стал, но одна из моих железяк срезала наглой захватчице шею и улетела безвозвратно в воду. Спихивая веслом обезглавленную тушку и ее тухлую добычу, я вспомнил о подаренном мне кистене. Отвязав его от стойки навеса, надел петлю на руку, а грузик засунул в рукав. Мало ли что. Вдруг еще кто из товарок птахи позарится на мое плавсредство.

Кистень тут же пригодился. Опуская весло в воду увидел, что один бурдюк, а вернее то, что от него осталось, рвет небольшой, чуть более полуметра, крокодильчик. Ему я отомстил не только за изодранный бурдюк, но и за ночной страх, который нагнал на меня ночью его гигантский сородич.

Тем временем разлагающаяся туша неведомого монстра отдалилась. Еще одна птица попыталась сесть на плот, но в последний момент передумала и, мощно взмахнув крыльями, поднялась и полетела к берегу. Продолжая морщиться от доносящейся вони, я смотрел на удаляющееся пиршество речных обитателей и в полной мере осознавал недоверчивое удивление поселенцев моим рассказом о том, будто я всю ночь плавал в Агидели…

Последующие дни слились в одно непрерывное действо. Когда-то на фиолетовой планете я так же стремился к берегу океана. Но там со мной до последнего момента были товарищи. Там в наших руках было хоть и примитивное, но достаточно смертоносное оружие. Да и главным хищником, преследовавшим нас, были люди. Пусть и с неестественно-фиолетовым цветом кожи и кошачьими глазами, но все же люди. Здесь же я, волею судьбы или своей не профессиональности, один и без оружия. Не считать же оружием горку железяк.

Далее были неоднократные нападения ластоногих крокодилов, на мое счастье значительно уступающих размерами тому первому монстру.

Было пробуждение от того, что обхватившее ноги гигантское щупальце стягивает меня в реку. Благо, топор оказался под рукой. Но даже отрубленное щупальце не ослабило хватку, а наоборот, еще сильнее стянуло мои ноги, в то время как ко мне тянулись новые извивающиеся конечности. Какая-то речная тварь прилепилась к плоту снизу, обхватив его со всех сторон мощными щупальцами стального цвета с круглыми бледно-серыми присосками. Часть из этих конечностей теперь шарили по настилу, пытаясь нащупать освободившуюся жертву. А я крутился со связанными ногами из стороны в сторону и рубил топором конечности неведомой твари. Позже узнал, что это была та самая речная каракатица. Правда, раза в два уступавшая в размерах той, которая некогда нападала на поселенцев.

Была встреча с речными собаками, которые отнеслись ко мне довольно дружелюбно. Возможно потому, что я не высаживался на их острова, а плыл мимо. Ластоногие существа с короткой блестящей от воды коричневой шерстью, весело резвясь и звонко потявкивая, около часа сопровождали плот, а на прощание забросили на настил несколько приличных рыбешек.

Была рукопашная схватка со свирепо рычащим мохнатым зверем на острове, к которому одной из ночей прибило плот, пока я дремал.

Были и другие смертельно опасные приключения, рассказывать о которых можно очень долго. Но все же я достиг тех самых Горячих Болот хоть и изрядно помятым и измотанным, но живым и почти невредимым.

Тяжелый смрадный воздух, тучи мошкары, большие стрекозы с изумрудными крыльями, и прыгающие, ползающие и плавающие лягушки, порою взрывающиеся квакающим ором – вот что ждало меня в болотах вместо обещанных орд чудовищ. И это логично. В холодное время монстры спускаются сюда из Агидели и ее притоков, а с наступлением тепла все они снова уходят в чистые речные воды.

Зато протока, по которой пролегал мой путь, очень сильно обмелела, и пару раз я думал, что застрял на отмелях окончательно, но какими-то невероятными изматывающими усилиями удавалось протолкать плот, работая шестом. В итоге до предгорий я добирался целый день, вместо запланированных нескольких часов. Здесь протока стала глубже, а после впадения горной речушки и течение значительно ускорилось.

На Эрлику опускалась ночь, а передо мной встал выбор – остановиться на ночлег или продолжить плавание. Уставшее тело требовало отдыха, но и желание преодолеть последние километры гнало вперед. В конце концов решил доплыть доразделяющей поток скалы, и около нее переночевать. Плыть в темноте по ущелью не хотелось – кто знает, что меня там ждет, кроме прыгающих с берега на берег винторогих обезьян? А может, наоборот? Может, как раз ночью, когда винтороги спят, путь будет безопаснее?

Пока размышлял, в протоку впала еще одна горная речка, и она стала гораздо шире, но каменистее. Помня наставления Михаила, я держался у самых скал. Правее вода бурлила меж часто выступающих глыб. Только благодаря ясному небу и яркому свету звезд мне удавалось вовремя отталкиваться шестом от неожиданно возникающих на пути каменных препятствий. Несколько раз плот проскрежетал о камни днищем. Один раз показалось, что он засел основательно, но течение все же сорвало его и, развернув боком, поволокло дальше. Силы мои были на исходе, и я отчаянно жалел, что не пристал к берегу, пока была такая возможность.

Вдруг плот заскрежетал боком об огромный камень, который я, вероятно из-за крайней усталости, не заметил. Упираюсь в камень шестом, отталкиваясь от него. То ли у меня уже все плывет в глазах, то ли глыба шевелится. Какая-то странная шипастая поверхность у нее.

Плот освободился и поплыл было дальше, но вдруг дернулся, накренился на Правй борт и страшно затрещал. Рухнул навес, перекрыв мне доступ к корме. Однако я и сам туда не стремился, ибо схватившая плот исполинская клешня не вызывала желания к ней приближаться. За клешней из тьмы выступило еще нечто более кошмарное – фантастическая морда с телескопическими полуметровыми отростками с глазами и длинными нависающими над плотом плетьми гигантских усов. Один из усов хлестанул по настилу, разнося жердины в щепки. Придись такой удар по мне, и от меня останется бесформенная кучка плоти с раздробленными костями.