Тайное проникновение. Секреты советской разведки - Виталий Попов

Поскольку, несмотря на провал самих разведчиков, их главные профессиональные секреты остались неизвестными Западу, я не собираюсь при описании операции их ТФП в спецслужбы приводить те факты и подробности, которые остаются за кадром.

Поскольку, как я уже упоминал, руководство американских спецслужб бросало в прошлом упреки британским службам безопасности за просчеты в борьбе с советской внешней разведкой, в частности в связи с делом агента Прайма, очевидно, целесообразно показать историю этого агента. Чтобы читатель сам соразмерил ущерб, нанесенный им «союзным секретам», сопоставив его с тем, что раскрыли для внешней разведки и ГРУ те американские агенты, истории которых я уже рассказал. Могу сразу согласиться с ЦРУ, что, действительно, вербовка и работа с агентом Праймом, внедренным в самую секретную британскую службу ШПС (Штаб правительственной связи) в течение 14 лет, является выдающимся достижением внешней разведки.

Но ведь и в США такое же продолжительное время и в аналогичной области (вскрытия криптологических секретов) действовала агентурная группа Уокера. О ней я буду говорить в другой главе, а сейчас, коль скоро Прайм уже фигурирует в операциях ТФП в спецслужбы, расскажу о нем более подробно.

Но прежде хочу рассказать об операции агентурного ТФП в спецслужбу Британского военно-морского ведомства в Портленде, руководил этой операцией разведчик-нелегал Бен. А таким славным бойцам невидимого фронта, которых я называю рыцарями разведки, я отдаю предпочтение, испытывая к ним глубочайшее уважение, восхищаясь их мужеством, стойкостью и скромностью.

Эта операция для меня имеет особое значение, поскольку руководил ею мой воспитанник нелегал Бен, а помогали ему бывшие американские агенты супруги Л. и М. Коэны, также близкие мне люди.

Поскольку речь идет о деятельности нелегальной резидентуры в Англии, создававшейся под моим непосредственным руководством в то время, когда я работал в подразделении нелегальной разведки ПГУ, хочу подробнее остановиться на истории создания этой резидентуры, хотя уже описал ее в своих воспоминаниях (Павлов В. Г. Операция «Снег». М., 1996).

Эта операция во многом связана с сотрудничеством внешней разведки с польскими спецслужбами и с моим пребыванием в Польше.

Мы перебрасывали на Запад ряд разведчиков-нелегалов под видом иностранцев, якобы длительное время проживавших в этой республике.

Но в операции «Портлендское дело» возникла как бы двойная связь с Польшей, и в одном, к несчастью, предательство сотрудника польских спецслужб М. Голеневского (см. операция «Снайпер»).

Суть операции «Портлендское дело» состояла в следующем.

В начале 50-х годов в Польше при некоторой помощи польских органов безопасности советская внешняя разведка завербовала сотрудника военно-морского атташата посольства Англии в Варшаве Шаха. Как выяснилось, к сожалению, уже значительно позже, лет через десять, один из польских сотрудников — М. Голеневский, принимавший участие в оказании нам помощи при вербовке Шаха, выросший за это время до руководителя оперативно-технического подразделения польской спецслужбы, в 1958 году встал на путь измены, установив контакт с ЦРУ. Американская разведка присвоила ему псевдоним Снайпер.

Итак, не зная об осведомленности Снайпера об агенте Шахе, внешняя разведка наметила план использования его для внедрения в интересовавший нас британский объект: в секретный военно-морской исследовательский центр подводного флота в Портленде, где проводились научно-исследовательские работы по защите подводных лодок от их обнаружения. Эта задача была поручена разведчику-нелегалу Бену, под руководством которого мы создавали нелегальную резидентуру в Лондоне.

В связи с формированием личного состава резидентуры и возникла идея использовать «польские связи». Описывая операцию ТФП с участием разведчика Абеля, я упоминал его агентов — супругов Коэн, Морриса и Лону. Так вот, Лона была американкой польского происхождения, ее девичья фамилия Петке. Парадокс ее жизни оказался в том, что ее, польку по происхождению, выдал поляк-изменник. А выручали мы ее вместе с мужем из британской тюрьмы, опираясь на легенду их «польского гражданства». Хотя, как я уже упоминал, подробно эпопея резидентуры изложена мною в основных воспоминаниях, хочу еще раз представить это дело в свете рассмотрения операций агентурного ТФП.

Действуя по указаниям внешней разведки, Шах устроился по линии британского Адмиралтейства на базу в Портленде и стал искать пути к проникновению в хранилище научно-исследовательских документов, туда, где сосредоточивались все результаты исследовательских и опытно-конструкторских работ. Решить эту задачу он смог через знакомство с Джи, работавшей в хранилище и ставшей его любовницей. Последняя имела полный доступ ко всем материалам архивов, и с ее помощью Шах стал поставлять Бену исключительно ценные материалы по самым современным средствам защиты, которыми оснащались не только британские, но и американские подводные лодки. Руководитель резидентуры, успешно разработавший операцию ТФП в такой важный объект, являлся еще молодым по стажу разведывательной работы сотрудником внешней разведки, приход которого в нашу службу представлял интерес. Его становление в качестве разведчика проходило у меня на глазах.

Бен — Конон Трофимович Молодый — происходил из семьи научных работников. Мы обратили на него внимание в связи с его знанием в совершенстве английского языка, когда он заканчивал Академию внешней торговли в Москве.

Как выяснилось, родители, которым некогда было заниматься воспитанием сына, еще дошкольником отправили его к тетке в Калифорнию. Там он окончил среднюю школу и вернулся в Союз перед началом Великой Отечественной войны. По мобилизации Бен всю войну служил в артиллерийских войсках. После войны поступил в Академию.

Познакомился я с Беном в 1951 году, когда, будучи руководителем англо-американского отдела нелегальной разведки, пригласил его на беседу.

Тогда этот молодой человек, уже прошедший суровую школу войны, сразу завоевал мое доверие и симпатию. Трудные военные дороги, по которым он прошел в качестве рядового артиллериста, не лишили его чувства юмора. Его оптимизм был не наигран, происходил из его уверенности в себе.

На мой вопрос, готов ли он сделать еще один крутой поворот в жизни и ступить на стезю разведчика, причем не легального, работающего под прикрытием официального сотрудника советских учреждений за границей, а нелегального, под личиной иностранца. Бен с усмешкой сказал, что после всего испытанного им во время войны, его уже больше ничто не может напугать. Он дал согласие и с того самого весеннего дня 1951 года был приобщен к нашим делам как кадровый офицер.

Приступив к его интенсивной подготовке, мы уже через пару лет имели в его лице разведчика, готового к работе руководителем резидентуры в Англии.

В качестве сотрудников резидентуры Бена мы остановили свой выбор на супругах Коэн, вывезенных в 1950 году из США вследствие неминуемого ареста и уже успевших обжиться в нашей стране.