Карты, деньги, две стрелы - Надежда Федотова

Я все поняла, но изменить что-либо уже не могла…

Следующие три дня я провела практически в гордом одиночестве. Из комнаты меня не выпускали; из окна не выберешься и не сбежишь — нужна как минимум веревочная лестница, да и то не факт, что с ее помощью удастся что-то сделать; рядом с окнами постоянно кружили хищные птицы, я так понимаю, слуги господина графа, чтоб ему пусто было. Практически в одиночестве — потому, что изредка ко мне забегала Абигел. У девушки все время были красные заплаканные глаза. Я пыталась ее разговорить, выяснить, что случилось, не сильно ли ей досталось из-за того, что она принесла мне какое-то неправильное зеркало, но запуганная служанка отмалчивалась.

Честно говоря, к концу третьего дня я просто не знала, что предпринять. Пару раз я все-таки честно попыталась сбежать, но охранники, стоявшие у дверей, оказались не только быстрыми, но и умными: попытки сделать вид, будто мне очень плохо и лишь глоток свежего воздуха может спасти меня, ни к чему не привели. Правда, когда меня, попытавшуюся сбежать, в очередной раз вежливо, но строго доставили в опостылевшую комнату, я успела заметить, что слуги в башне к чему-то готовятся: драят полы, развешивают по стенам гирлянды из цветов, начищают стоящие в нишах доспехи… Близится какой-то местный праздник?

Утром четвертого дня мне принесли новое платье. Уже не синее, а серебристо-серое. Кажется, на этот раз моему пленителю изменил вкус — мне же совершенно не идет такой цвет. Вдобавок наряд оказался великоват. Он бы хорошо сидел на моей маме, а на мне просто висел.

Честно говоря, я не хотела переодеваться — хватит того, что я и так предыдущее платье приняла, — но стоило мне об этом обмолвиться, как и без того бледная служанка вообще стала такой, что краше в гроб кладут. Пришлось переодеваться. Еще одна странность: на этот раз явилась не Абигел, а другая женщина. Девочке что, не простили ее ошибку с зеркалом? Тогда почему все эти дни она продолжала мне прислуживать?

Как же все это непонятно… Радует одно: я и на этот раз смогла спрятать подарок Фелана себе за пазуху — можно не бояться, что тетрадь пропадет.

Знать бы еще, зачем все эти переодевания.

А еще я бы хотела узнать, как же там Айден… Что с ним, где он… Все последние дни, стоило подумать о капрале, сердце начинало тревожно ныть.

Словно в ответ на мою мысль дверь чуть слышно скрипнула. Я резко обернулась и, не дожидаясь, пока новая служанка разберется с моими кудряшками, шагнула вперед. Пора доказать, что я кнесна де Шасвар!

— Может, вы наконец объясните, что здесь происходит?

Граф Брашан удивленно заломил бровь:

— Простите, миледи?

— Я ваша пленница? Если нет, то почему меня держат в этой комнате? Если да, то что вы хотите от меня?! Я требую объяснений!

А он вдруг протянул мне здоровую руку:

— Я как раз за этим и пришел. Разрешите вам все показать?

Сделав вид, что не заметила его жеста, я шагнула к двери:

— Показывайте.

Главное, выдержать лед в голосе. И не показать, что мне вдруг стало страшно.

Гостевая комната находилась очень высоко над землей. На этот раз пришлось спускаться по лестнице. Граф некоторое время поплутал по коридорам и вывел меня на небольшую смотровую площадку, окруженную балюстрадой и расположенную примерно на высоте третьего этажа над землей. Внизу виднелась брусчатка внутреннего двора, обнесенного со всех сторон крепостной стеной, но в отличие от того, что я видела через окно раньше, двор, оказался пустынен, все двери были закрыты. Лишь посредине двора стояла, покачиваясь, одинокая мужская фигура в зеленом мундире Порубежной стражи…

Айден…

Живой…

Пальцы сжались на перилах. Значит, «несколько дней назад», граф?

Я повернулась к хозяину башни:

— И как это понимать? Что здесь происходит?

Откуда-то сверху донесся протяжный птичий крик. На горизонте виднелись летящие силуэты, словно сюда приближалась огромная птичья стая.

Граф бросил короткий взгляд на небо и, проигнорировав мой вопрос, скривился:

— Дару, как же не вовремя… — Коротко взмахнув рукой, он рявкнул: — Задержать их!

Послышалось оглушительное хлопанье крыльев. Стоящие в окнах башни фении просто шагали наружу и, в падении превращаясь в птиц, взмывали в небо, вверх, к тем, кто летел к замку. А впереди от самой кромки леса, который я могла видеть поверх стены, окружающей башню, неслись конники.

Где-то внизу одна из дверей, ведущих во двор, загудела от мощного удара, словно кто-то врезался в нее всем телом.

— Что здесь происходит?! — Я вцепилась в руку хозяина башни.

Капрал внизу вздрогнул и закрутил головой.

Граф Брашан тоже вздрогнул, но не от удивления, а от боли. Еще бы, я ведь за раненую руку схватила! Осторожно убрав с предплечья цепкие пальчики и сдвинув мою ладонь себе на пояс, он выдавил улыбку:

— Гладиаторские бои всегда красивы. Я хотел показать вам перед празднеством прекрасное зрелище, но сейчас придется все сократить до минимума… Выпускайте зверя!

Я поспешно отдернула от графа руку. В какой-то миг опять показалось, что мое запястье покрыто каким-то диковинным браслетом из белоснежных перьев, но так это или не так, разбираться было некогда.

Перед празднеством? Каким празднеством?

Дверь во двор распахнулась от очередного толчка, и на выложенную каменными плитами площадь вылетел… ощетинившийся Брысь.

Зверь крутанулся вокруг своей оси, выискивая врагов, рванулся к капралу и, радостно взвизгнув, принялся скакать около него, норовя обслюнявить.

А небо потемнело от птичьей стаи… Где-то там, высоко, коршуны, скопы, ястребы и пустельги сшибались с прилетевшими с востока птицами, нападали на всадников, мчащихся во весь опор со стороны леса. Раздавались крики, ветер приносил окрашенные кровью перья…

— Айден!

Капрал, гладивший иглоноса, замер, высматривая меня.

— Айден, я здесь! — Забыв про маменькиного кузена, я отчаянно замахала руками, пытаясь привлечь внимание милеза.

И забыла, надо сказать, совершенно зря. Потому что в тот момент, когда милез нашел меня взглядом, в мое плечо вцепилась крепкая рука. А в следующую секунду меня просто потащили прочь с площадки.

— Айден!!!

Крошечная замковая часовня располагалась практически под самой крышей. Вдоль стен стояли украшенные белоснежными покрывалами статуи местных богов. Застекленные витражами узкие окна напоминали бойницы. Перед покрытым позолотой алтарем замер, благостно сложив пухленькие ручки на груди, невысокий священник в сиреневой мантии. За его спиной виднелись расправленные стрекозиные крылья. Лаум… Самый настоящий лаум.

Я за последние несколько дней перевидала больше нелюдей, чем за всю жизнь. Если, конечно, позабыть о том, что, как выяснилось, я и сама полукровка.