Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна - Алиса Чернышова

Ледяной, однако, был нужнее в Предгорье, а расследующим покушение агентам было поручено отчитываться лично Ару.

— Суммируйте, — приказал Серый мрачно, отрывая взгляд от бумаг.

Перед ним стояли двое, и обоим Казначей не доверял ни на йоту. Фейри Раока, которую Ис с какого-то ночного кошмара сделал своей приближенной, была перебежчицей и не вызывала у дракона ни одного положительного чувства. Нет, он преимущественно доверял суждениям друга, но все же подозревал, что того водят за нос. Ис, конечно, хорош, но и фейри славились своей способностью к прожариванию чужих мозгов. И ведь пережила встречу с высшей нечистью… досадно. Ар надеялся, что девица благоразумно сдохнет, положив тем самым конец и его тревогам о её возможной неверности.

Её напарником в этом деле был Кремень — именно так называл себя этот каменный дракон, истинного имени которого никто знать не знал. Он работал на семью Ледяных столько, сколько Ар себя помнил, носил зачем-то личину пожилого человека и негласное прозвище "Гончая холодного палача". Так в разговорах Кремня называли те немногие, кто в принципе знал о его существовании, истинной природе и роли.

— Считать магические следы и нормально идентифицировать запахи на улиточном поле не представляется возможным, — отрапортовала фейри. — Убийца применил затирающие заклинания.

— Я не был бы так категоричен, — прошелестел Кремень. — Да, следы практически стерты, но из того, что осталось, можно заключить: существо, сотворившее чары, находилось в момент совершения преступления на границе леса.

— То есть, преступников было двое, — резюмировал очевидное Ар.

— Я бы не спешил с выводами, — возразил шпион с ненавистной Казначею насмешливой улыбочкой на старческих губах. — С тем же успехом это мог быть один из иностранных соглядатаев.

— Но зачем ему зачищать следы чужого преступления? — вопросил Ар скептически. — Бессмыслица же.

— Ну почему, — каркающе рассмеялся Кремень. — Когда на твоих глазах убивают столь высокопоставленное лицо, логично скрыть следы собственного пребывания, дабы не угодить под горячую руку. В этом смысле шпионаж очень похож на супружескую измену: не права та сторона, которая первой попалась. Проводя аналогию, быть раскрытым неподалёку от подобного преступления — все равно, что быть пойманным со спущенными штанами прямо посреди празднования годовщины.

Фейри криво улыбнулась и покосилась на коллегу с одобрением.

— Спасибо за столь… образный рассказ, — сухо сказал Ар. — И насколько вероятным вы считаете такой сценарий?

— С учётом того, что неподалёку обретается как минимум двадцать заинтересованных личностей из условно дружественных стран? Я назвал бы вероятность в тридцать процентов.

— Двадцать?! — Ар подавил порыв схватиться за голову.

— Это примерная цифра, — развёл руками этот клоун. — Те, кто точно приближался к трактиру. Разумеется, на самом деле их количество значительно выше.

Ару страстно захотелось в родную пещеру, к своему упорядочненному быту, идеально вышколенному лису-управляющему и его потрясающему алому чаю.

— И кто же отметился, выяснить удалось? — вопросил он, подавив приступ неуместной ностальгии.

— Лисы, медведи, коты, люди, фейри, демоны — базово список таков.

— И все они — потенциальные подозреваемые?

— Именно, — подтвердила фейри. — При этом как минимум двое существ, появлявшихся в округе, замечены в связях с драконьими семействами. Прямая связь не подтверждена, но все же…

— Потрясающе, — резюмировал Ар устало. — Мы можем на законных основаниях арестовать и допросить этот весь зверинец?

— Только с согласия Медведей — это не наша территория.

— Сказочно, — пробормотал дракон.

Да куда же делись эти косолапые? Съел их там кто-то по дороге, что ли?

— Вот так, — закончила Фло устало. На медведя она не смотрела — только на воду.

Рассказ затянулся: веков за спиной осталось немало, историй накопилось столько, что не счесть — кровавых, поучительных, страшных, странных, а порой даже и смешных — для тех, кому по вкусу юмор висельника, конечно. Она ничего не пыталась приукрасить, говорила, как есть: о глупой молодой Жрице, о том, что случилось тогда в лесу, о несчастном мёртвом поваре, о тех хороших людях, которых она убила, о маньяках, которых остановила, о знатных вельможах, о том, как двадцать лет пробыла вдовствующей королевой Бордони.

Она охрипла, а сумерки укрыли лес плотным коконом.

Будучи откровенной, Мстислава никогда всерьёз не верила, что нужно выговориться, чтобы стало легче. Опасная и обоюдоострая это штука — откровенность: сегодня тебе сочувствуют ото всей души, а завтра используют твои же слабости супротив тебя. Сколько раз её пытались сжечь, как нечисть? Дважды? И оба раза причиной всему была излишняя откровенность с надёжными, казалось бы, людьми. А ведь жизнь — штука очень непростая, и тот, кто сегодня в душе не чает, завтра затаит злобу. Из зависти ли, корысти, непонимания или просто жизненного витка, не столь важно, значение имеет лишь итог.

Лебедь невозможно убить, разумеется, но больно это — гореть.

И, вспоминая об этом — как-то слишком уж ноет истерзанное тело, и боль неправильная, не та, что за года стала привычной. И когти исчезли…

Она дёрнулась и уставилась на свое отражение в неверной воде, наблюдая, как рубцуются раны, оставаясь воспаленными шрамами на человеческой коже (ну спасибо, княже, удружил!). Поверить было сложно, но голодная пустота внутри таяла, засыпала, оставляя её со странным, хрупким и неведомым ранее ощущение уязвимой пустоты. Это кончилось… наконец.

— История, — сказал, наконец, Михал. — Зато по крайней мере понятно, откуда ты взяла, что я видел тебя другой. Бред, кстати: для меня ты вообще не изменилось. Подозреваю, на истинные пары твое проклятие просто не распространялось. Ты как себя чувствуешь?

И что тут ответишь? Как дурочка, столько лет промаявшаяся дурью? Как человек, гнавшийся за призраком и внезапно осознавший, что тот — всего лишь порождение его собственного сознания? Растерянной? Сомневающейся? Счастливой?

— Мстислава, говори со мной. Все хорошо?

— Пока не знаю, — сказала она. — Надо разобраться.

— Понял, — сказал он. — Это дело хорошее, если правильно к нему подойти. Пойдём со мной? Глядишь, подскажу чего, и вообще разбираться вдвоём намного веселее.

— Куда? — вопросила она. Надо же сделать вид, что не все равно, правда?

— Я и рад бы сказать "домой", но пока нельзя. Драконы подкинули нам проблему: их княгиню едва не отправили к праотцам, причём на наших землях. Я не могу это проигнорировать. Поедешь со мной? Тебе обеспечат условия, уж поверь — я позабочусь.

Из головы Мстиславы разом вымело все глупости.

— Ирейн? — спросила она быстро. — Что произошло?!