Нежить. Доктор Смерть - Георгий Полевой

А теперь… Да что уж, оно и понятно: «медвежий угол».

На окраине я выкупил когда-то домишко и привел его в божеский вид. Более того, со временем я превратил его в небольшую усадьбу. Местные, перманентные пьяные мужички поглядывали на заезжего «богатея» и его двухэтажный особнячок с банькой и гаражом за высоким забором с интересом и опаской. Но открыто пакостить не решались. И из-за водки, которую я им выставлял за мелкие услуги и работы. И из-за моей частой пальбы из «Сайги» 12-го калибра.

Особнячок мой стоял на самом отшибе, ближе к лесу, в получасе ходьбы была речка с тихими заводями и песчаными, чистыми отмелями. Красота! А главное — об этом месте никто не знал.

В самом особнячке я на всякий случай оборудовал операционный блок и лабораторию со всем необходимым. Но мог ли предположить, что когда-нибудь все это понадобится мне самому?

Пока спецназовцы Юлии Викторовны Ревякиной устраивали оборонительный периметр, мы с Григорием Панченко выполняли все необходимые приготовления.

Времени у меня уже почти что не оставалось. Меня мутило и рвало кровью, тело сотрясали судороги. Ингибиторные комплексы уникальных препаратов, которые колол мне Панченко, уже почти что не работали.

— Так, Гриша, на все про все у нас есть трое суток. Семьдесят два часа. В свое время я немного экспериментировал и на себе тоже, результаты анализов — вот в этих файлах. Помни, берешь текущие анализы, готовишь сыворотку и вводишь ее мне вместе с суспензией серебра. Понял?

— Понял.

У вампиров — аномальный гемоглобин. Его белковая часть — глобин представлен прионовым белком. Прионное состояние белка характеризуется переходом обычных α-спиралей белка в аномальные β-слои. Прионы — это единственные организмы, размножение которых происходит без участия нуклеиновых кислот.

А ионы серебра выступают инициатором и катализатором обратного эффекта инверсии, при котором белковые составные части гемоглобина возвращаются из формы приона в обычную. Однако организм вампира не всегда может выдержать обратную трансформацию и в подавляющем случае гибнет.

Конечно же, это — весьма упрощенная модель сложнейших процессов молекулярной биохимии. Но то, что я читал о природе и патогенезе прионов, подтверждалось моими экспериментами с кровью и тканями Киры. Причем с довольно высокой степенью достоверности.

И еще одно — по-моему, как раз функции поддержания качества миелиновой оболочки и обуславливают демилиенизацию нервных волокон и прекращение синтеза протокадеринов при развитии синдрома вампиризма и превращения человека в кровососущую нелюдь.

Методику приготовления антивампирской вакцины мы уже отработали с Григорием Панченко, когда спасали Киру. Добавляем в заданный объем мою собственную кровь. Затем на центрифуге отгоняем форменные элементы: эритроциты, лейкоциты и тромбоциты, а плазму вместе с альбуминами, белками крови и антителами переливаем мне же. И такую операцию повторяем несколько раз. Кроме того, у меня было и еще несколько совершенно уникальных препаратов. Эта «α-вакцина», как я ее назвал, была изготовлена из крови Киры, когда она уже прошла обратную трансформацию из вампира в человека. Препарат был исключительно сильнодействующим, но клинических испытаний не проходил. Его я никому не колол — не было случая. И ограничился лишь лабораторными опытами. Теперь вот такой случай представится…

После того как действие вакцины закрепится и процесс трансформации из вампира обратно в человека уже пойдет, Панченко мне вольет в вены измененную серебром эритроцитарную массу вместе с вернувшимся в нормальное состояние прион-гемоглобином. Одномоментно — еще и раствор серебра в большом разведении. Капельно. И постоянно мой добровольный помощник будет выполнять весь комплекс текущих лабораторных анализов.

* * *

Я еще раз внимательно просмотрел формулы, графики и расчеты. Проверил последовательность течения биохимических реакций и дозы препаратов. Все верно. Должно получиться.

— Ну что, будем спать?..

Я лежу на операционном столе, накрытый стерильной простыней, пока еще не с головой (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить). Щурюсь от яркого света бестеневых ламп. В венах — тонкие иглы, присоединенные к гибким прозрачным трубкам, по которым в мои вены пойдет вакцина, кровь и суспензия серебра. А также вся необходимая фармакологическая дрянь для поддержания жизнедеятельности во время этого смертельно опасного эксперимента над собой. На коже — датчики от кардиомонитора.

Из серых наших стен, из затхлых рубежей нет выхода,

кроме как

Сквозь дырочки от звезд, пробоины от снов, туда,

где на пергаментном листе зари

Пикирующих птиц, серебряных стрижей печальная

хроника

Записана шутя, летучею строкой, бегущею строкой,

поющей изнутри.

Так где же он есть, затерянный наш град? Мы не были

вовсе там.

Но только наплевать, что мимо, то — пыль,

а главное — не спать в тот самый миг, когда

Придет пора шагать веселою тропой полковника

Фосетта,

Нелепый этот вальс росой на башмаках нести с собой

в затерянные города.

Мы как тени — где-то между сном и явью, и строка

наша чиста.

Мы живем от надежды до надежды, как солдаты —

от привала до креста.

Как расплавленная магма, дышащая небом, рвется

из глубин,

Катится по нашим венам Вальс Гемоглобин.[18]

Григорию Панченко снова пришлось брить начисто свою курчавую бороду, теперь он внимательно смотрел на меня — лицо скрыто стерильной хирургической маской. Тут же и Кира — гладит меня по руке.

— Я люблю тебя.

— Любимая, все будет хорошо.

Панченко подносит к моему лицу маску наркотизатора. Один вдох — ничего не происходит, второй вдох — мои веки тяжелеют и закрываются, третий вдох — мрак сгущается надо мной.

И я уже не вижу, как Кира выходит из операционной и плачет, привалившись спиной к стене, как Юля Ревякина и Марина, жена Тараса, уводят ее и пытаются успокоить.

Как струится по трубкам вакцина. Сыворотка крови вампира с измененными серебром молекулами прион-глобина попала в мое кровяное русло. Процесс обратной трансформации начался.

Ну что ж, теперь: «Patere ut salveris» — «Терпи, чтобы спастись!» — девиз не только пациентов, но и их врачей.

У черного хребта ни пули, ни креста — лишь слезы,

замерзающие в бороде.

А серый волк зажат в кольце собак, он рвется, клочья

шкуры оставляя на снегу,

Кричит: «Держись, царевич, им меня не взять,

держись, Ванек! Я отобьюсь и прибегу.

Нас будет ждать драккар на рейде и янтарный пирс Валгаллы, светел и неколебим, —