Рыбак - Джон Лэнган

Деревья росли вплотную к трассе. Их набрякшие ветви – а то и стволы, – клонились друг к другу, слагая тоннель из коры и листвы. Из опаски зацепиться за что-то такое я сбавил ход и вывел автомобиль точно на середину асфальтной полосы. Над головой дождь цеплялся за ветки и собирался на самых концах листьев в большие капли, которые болтались там немного, а затем падали, звонко разбиваясь о крышу машины. Голландский ручей должен был быть где-то в стороне от этой дороги, но пока я не заметил никаких потенциальных парковочных мест – одни только деревья, огораживающие нас с обеих сторон. Короче говоря, я задавался вопросом, действительно ли существует ручей, не является ли он сам по себе местной легендой, как вдруг чаща по правую руку резко поредела, открывая вид на участок болота, луг вдоль него и низкий хребет, попирающий и болото, и луг. Я затормозил и слегка повернул колеса, испытывая почву правыми шинами. Со своим полным приводом я, скорее всего, мог бы спокойно повести машину прямо в высокую траву без опаски застрять на обратном пути, но мне не хотелось калечить этот самой природой созданный газон. Да и потом, вдруг я ошибался? Просчет влетел бы в копеечку – уже хотя бы из-за того, что службе эвакуации придется попетлять, чтобы найти нас и вытащить из этой глуши. Впрочем, земля казалась достаточно твердой под колесом. Скрепя сердце я выкатил автомобиль на луг и остановил его в пяти футах от дороги, врубив стояночные тормоза и заглушив мотор.

Как будто вызванный поворотом ключа зажигания, с небес с новой силой хлынул дождь – и все за окнами сразу стало серым-серо. Вздохнув, Дэн потянулся за шляпой, но я схватил его за руку.

– Давай-ка обождем минутку, – сказал я. – Этот заряд вряд ли продлится долго.

– Ладно, – откликнулся он.

– У меня заодно будет время спросить тебя кое о чем.

– О чем? – Он поднял бровь.

– Как именно ты узнал об этом месте?

Он должен был знать, что я задам такой вопрос. После рассказа Говарда – о чем бы еще я захотел узнать? Однако, тряхнув головой, он откинулся на свое сиденье и сказал:

– Я же говорил тебе, забыл? Из книги Альфа Эверса.

– Чушь собачья, – отрезал я беззлобно.

– С чего бы вдруг чу…

– Думаю, будь у нас эта книга, мы не нашли бы в ней ни одной ссылки на Голландский ручей. – Я поднял руку, дабы предотвратить его протест. – Так в чем весь секрет?

– Боже, Эйб. – Дэн схватил шляпу, нахлобучил ее на голову и распахнул дверь с такой силой, что вся машина заходила ходуном. Он выбежал в дождь и пошел доставать наше с ним снаряжение. Все то время, пока он брал удочку, коробку для снастей и рюкзак со снедью и питьем, я просидел в машине. Наконец, закинув рюкзак на плечо, он посмотрел на меня – его лицо почему-то раскраснелось – и окликнул:

– Ну так ты идешь, или как?

Я пошел – что мне оставалось? Он твердым шагом проследовал через луг, я взял свое барахло, запер машину и отправился за Дэном. Мое предсказание насчет кратковременного дождя не сбылось – и трава, и земля превратились в кашу. Вода текла с полей моей шляпы, сапоги проваливались в грязь – хорошо хоть, что я надел их, а не, скажем, кеды. К тому времени, как мы достигли подножья хребта, а добрались мы до него быстро, отяжелевшие штанины моих джинсов хлюпали на ходу. Шляпа холодным компрессом давила на голову. Хребет был покрыт подлеском, предлагавшим какое-никакое укрытие. Нырнув под его своды, я продолжил путь. Забавно, но, хоть воздух и был заполнен свистом дождя и моими тяжкими вздохами – восхождение на склоны в мои годы уже не дается легко! – где-то поблизости щебетали птахи, да так громко, что никакой шум не в силах был их перекрыть. В щебете том было столько радости и запала, что мне даже стало интересно, что же это за пернатый менестрель такой.

Гребень хребта не заставил себя долго ждать. Честно говоря, это был скорее горб на земле, чем настоящий холм. С его вершины я увидел Дэна, уже спускающегося по другой стороне в долину, образованную низким холмом, на котором мы были, и большой скально-земельной стеной позади углубления. Я не против был прогуляться до места для рыбалки, но, должен признать, годы потихоньку брали свое, и ногам моим все меньше нравилось работать на долгие дистанции. Давали о себе знать колени, проблемы с которыми, надо думать, я унаследовал от отца – тот мучился со своими едва ли не всю жизнь. Что ж, видимо, стоило поблагодарить свои костяшки за то, что так долго не давали о себе знать. Вздохнув, я начал спуск.

Сразу за подножием первого хребта лента воды пересекала долину. Назвать ее лужей значило недалеко уйти от истины – разве что лужи не несут свои воды слева направо через черную грязную землю. Что-то – какой-то фокус с освещением, виной которому, быть может, были нависшие со всех сторон деревья, – сделало воду черной, как чернила. Свет не шел глубже самой поверхности, как будто речушка залегала куда глубже, чем мне показалось. Я подумал о черном океане из истории Говарда и ощутил раздражение. Меня так и подмывало топнуть сапогом по речке, дабы доказать, что она – не более чем бастард какого-нибудь соседнего пруда или ручья, но сама перспектива, что нога моя коснется этой черной воды, заставила сердце забиться чаще, а рот – пересохнуть.

– Старый дурак, – пожурил я себя и перепрыгнул через жидкий черный поток.

На втором хребте успехами скоростного взятия высот я не отличился – земля там шла круче, взрытая кусками горной породы, скользкими из-за дождя. Тут надобно было ступать осторожнее. Дэн маячил где-то над моей головой, уже на самой вершине. Если б я вдруг поскользнулся, приложился носом об камень и скатился вниз, вряд ли бы он даже услышал мои крики о помощи с другой стороны. Когда почва под ногами поредела, обнажив коренья, я, переложив удочку и коробку со снастями в одну руку и полностью освободив другую балансировки ради, стал аккуратно вышагивать, используя корни как опору для ног. Пятна бледно-зеленого лишая обвивали стволы деревьев, шелушась на моих ладонях, когда я хватался за них. История Говарда все еще занимала мой ум, но с передовой моих мыслей ее вытеснило смутное беспокойство. Все-таки Дэн вел себя странно – и вдобавок зачем-то скрывал правду о своем источнике, приведшем его к ручью. Я был свидетелем его трудностей на работе, осознал их напрямую еще в прошлом феврале, в ту ночь, когда он приходил на ужин. Я твердил себе, что рыбалка была для него оазисом, способом отрешиться от пустоты дней. Теперь, поднимаясь на этот крутой холм, я подумал, не ошибся ли я, не лучше ли было бы опаленным руинам его жизни никогда не знать ни линя, ни удочки. Я не боялся Дэна – я боялся за него. И, прорываясь сквозь поросли болиголова и боярышника, я все-таки немного боялся за себя.

Передо мной через склон повалилась крупная береза. Я наполовину перелез через ствол и увидел остатки костра и кучу пустых пивных банок. Наверное, какая-нибудь молодежь тут отдыхала. Подобный бардак всегда возмущал меня, но сейчас я едва ли не испытал не то чтобы облегчение… скорее, уверенность. Помятые и раздавленные жестянки вкупе с пеплом костра означали, что кто-то еще здесь был, причем не так уж давно.