Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев

А дальше Семен Михайлович пишет вещи уже совершенно комичные:

«В салоне Тухачевский спросил меня:

— Вы как здесь очутились?

— Едем в Ростов.

— Почему без моего ведома?

— Мы едем в свой штаб и о вас узнали чисто случайно. А узнав, решили представиться.

— Ну хорошо, — сказал Тухачевский, — но я же вам в Ростов ехать не разрешал.

— А разве бывает такой командующий армией, который каждый раз, как ему есть надобность ехать в свой штаб, спрашивает о том командующего фронтом?

— Прав он, — отозвался своим звонким баритоном Орджоникидзе. — Чего ты к нему придираешься? — повторил он и заговорил с нами. — Мы сами собирались добраться до вас, посмотреть на ваши дела. Очень хорошо, что приехали. А то мы точно не знали, где вас искать — в Белой Глине, в Торговой или в Мечетинской. Ну рассказывайте, каковы ваши дела, как Конармия».

Я представляю, какими ошалевшими глазами смотрели Ворошилов и Буденный на этого «полководца». Во-первых, штаб Тухачевского не имел связи с Конармией, поэтому что-то кому-то разрешать или запрещать Мйшаскрипач не мог физически.

Во-вторых, штаб Тухачевского даже не знал, где находится штаб самого крупного подчиненного войскового подразделения. В-третьих, сам Тухачевский представления не имел, где находится командование этого подразделения даже уже после завершения операции, проводимой фронтом.

Суммируем всё: вступив в командование фронтом, Тухачевский не догадался лично познакомиться с командующими армиями, поставить и уточнить им задачи в наступлении лично. После начала операции его штаб сразу утратил связь с армиями. Первая Конная пошла в прорыв, беря под свое командование дивизии других армий, которые болтались в полной неизвестности по степи. Уже Деникин был разбит, войска вышли из боя, но Тухачевский до сих пор так и не имел сведений о дислокации штабов и командования!

Можно было бы заподозрить Семена Михайловича в поклепе на расстрелянного маршала, только вот какое дело — с поляками Миша-скрипач воевал точно также.

Ладно, молод он был и неопытен. Но начальниками штаба Кавказского фронта в те дни были военспецы — сначала В.В. Любимов, потом С.А. Пугачев (тоже 1938 год не пережил), да вообще там в штабе военспецов было, как тараканов на помойке, они не могли подсказать командующему, что во время наступательной операции связь с армиями — самое главное?

Ну, и какова роль военспецов в разгроме белогвардейцев и интервентов?..

… Когда Тухачевский из вагона ушел, Ворошилов и Буденный остались с Орджоникидзе. Начали интересоваться его мнением о комфронта. Григорий Константинович покатывался от смеха: «Клаузевица особенно хорошо знает и почитает».

Дальше Миша-скрипач, больше не нарываясь на то, что ему бывший унтер и слесарь могут опять рога обломать, командовал Буденным так:

«Подошел М.Н. Тухачевский. Пожимая нам руки, спросил:

— Как дела на фронте, товарищи? Чем порадуете?

— Все складывается очень хорошо, — доложил я. — Разбитые и деморализованные части второго Кубанского корпуса и примкнувшие к нему подразделения Чеченской и Астраханской дивизий под прикрытием бронепоездов отходят в направлении станиц Хадыжинской и Кабардинской. Наши передовые войска успешно преследуют их. Но теперь мы достигли горных районов, где действия крупных масс конницы затруднены. К тому же в горах совершенно отсутствует фураж. Все это заставляет просить вас освободить Первую Конную армию от боев за Туапсе и вывести ее на отдых. В предвидении новых задач, которые нам предстоит выполнять, это крайне необходимо.

— Противник основательно потрепан, теперь его добьют наши стрелковые части, — добавил Ворошилов. — Можно использовать тридцать четвертую дивизию, а также приданные нам две кавалерийские — Кавказскую и имени Блинова.

— Но они малочисленны и тоже утомлены, — возразил командующий фронтом.

— Как малочисленны?! — не сдавался Ворошилов. — Все три пополнены добровольцами и усилены отбитым у противника оружием.

— Михаил Николаевич, а ведь товарищи, пожалуй, правы, — поддержал нас Орджоникидзе. — От Кабардинской до Туапсе вдоль железной дороги, на перевалах и в ущельях коннице действовать будет трудно. Кроме того, нельзя не учитывать, что Кубань скоро разольется и тогда Первая Конная окажется отрезанной в голодных местах.

— Все это правильно, — согласился Тухачевский. — Я представляю, Григорий Константинович, с какими трудностями встретится конница в горах. Но удар по противнику всеми силами скорее бы решил дело. Нам нужно прижать белых к морю и не позволить им ускользнуть через порты. Поэтому-то я и рассчитывал использовать Конную армию, надеясь после овладения Туапсе предоставить ей отдых.

Тухачевский взглянул на карту и на минуту задумался. Потом поднял голову:

— Ну хорошо, убедили. Учитывая, что вам предстоит переброска на другой фронт, и, вероятно, даже походным порядком, считаю возможным удовлетворить вашу просьбу. Только учтите — противника в районе Хадыжинской и Кабардинской Конармия должна уничтожить. После этого можете отвести дивизии на отдых на северный берег Кубани. А тридцать четвертую направьте к Туапсе, она перейдет в девятую армию».

Запомните, как изменилось отношение Михаила Тухачевского к Ворошилову — изображать командующего он еще изображал, но уж очень покладистого.

24 марта завершилась последняя наступательная операция Красной армии на деникинском фронте — Майкопская. Естественно, главную роль и в ней сыграла Первая Конная.

Сегодня очень моден у историков взгляд на роль Антанты в гражданской войне, как стремление стран коалиции максимально затянуть её, не дать победить ни белым, ни красным. Чушь собачья. Страны Антанты после войны с Германией переживали колоссальные экономические трудности, поэтому в их интересах было как можно быстрее с большевизмом покончить и начать «осваивать» Россию, опираясь на марионеток — колчаков-деникиных.

И действовали Англия и Франция в этом плане грамотно, настойчиво. Они же вообще подняли и пустили в ход все ресурсы, которые только можно было найти. Антон Иванович Деникин жаловался, что не все его заявки по снабжению удовлетворялись. Жаловался он, скотина неблагодарная, напрасно. Поставки ВСЮР шли огромные, но Деникин воровство у себя развел еще более грандиозное. Да на одного его и не рассчитывали Керзоны. Они-то цену ему знали. «Историки» один фактор из виду упускают: пока шла вся катавасия с Деникиным, Антанта лихорадочно помогала Пилсудскому создать польскую армию. Туда вбухали еще больше, чем в ВСЮР. И очень с этим делом спешили. Деникину нужно было продержаться на пару месяцев дольше и ему на помощь пришли бы поляки.

А вот молниеносно проведенные Ворошиловым и Буденным операции поставили крест на плане добить польской интервенцией ведущую тяжелую войну на юге Советскую Россию. Никто не мог предполагать, что Первая Конная армия выступит как сила, которая белогвардейский фронт будет буквально рвать на куски за считанные дни, что белоказачья конница окажется совершенно бессильной перед ней.