Тигр, светло горящий - Андрэ Нортон

– Магические заклятья очень сильны, генерал уже успел в этом убедиться.

– Да. Но устоят ли они перед молотами, которые разнесут стеклянную крышку за два-три удара?

– Но... – женщина заговорила тихо, взвешивая каждое слово, – значит, сила может одолеть заклятье? Вы это хотите сказать, сударыня?

– Да. И я в этом уверена.

Повисло долгое молчание. Затем Фортуна вздохнула:

– Он умер, чтобы не отдать его – а вы вынуждаете меня это сделать...

– Фортуна, ваш муж сдержал свое слово. Но в старину этот меч был для нас знаком надежды и победы, и пусть он снова им станет.

– Дайте мне еще раз посмотреть на это.., эту вещь... – вдруг резко сказала Фортуна. Лидана послушно развернула наруч. Женщина наклонилась поближе, чтобы рассмотреть его, как мастер рассматривает свое изделие, выискивая огрехи, но прикасаться к этой вещи не стала.

– Его можно укрепить под оковкой ножен, там, где входит клинок.

Лидана ощутила радость победы.

– Так и сделаем, – пообещала она. – И клянусь вам, Фортуна, клянусь честью Дома Тигра, это такое оружие, которым никогда еще никто не сражался, но, думаю, оно найдет свое место.

– Тогда... – женщина склонилась к самому уху королевы и прошептала слова, которые та запомнила накрепко, даже то, каким тоном они были произнесены.

Лидана снова завернула наруч. Фортуна встала, тяжело, как старые люди, у которых от любого движения ноют суставы.

– Я буду молиться.

Но если она и хотела еще что-то сказать, то не успела, поскольку комнату наполнил гулкий колокольный звон. Не просто звон – погребальный звон. Лидана застыла.

Смерть преподобной – она считала удары вслух, но ее голоса не было слышно за перезвоном колоколов. Это был голос Большого колокола Храма...

Нет! Лидана тряхнула головой. Адель не умерла! Она бы почувствовала, связь между ними слишком сильна.

И все же колокол отсчитывал годы ее матери, а то, что это был Большой колокол, говорило о ранге умершей. Адель, бывшая вдовствующая королева Мерины, отошла с миром.

Сестра Эльфрида была у себя, когда заговорил колокол, как раз по окончании молитвы третьего часа. Хотя она и ожидала этого со дня на день, звон испугал ее, поскольку Верит не сказала ей, когда именно «умрет» Адель. Не она одна вскочила при звуках колокола, как и все, кто сейчас был в Храме – сестры с братьями и простой люд. Все смотрели на звонницу. Скорбный погребальный плач лился, отдавался в каждой груди. Все стояли в молчании, считая удары колокола – словно никто не знал, кто именно отошел в мир иной.

«Или якобы отошел. Нет, Адель умерла, умерла по-настоящему. Сейчас в живых осталась только Эльфрида».

Когда затих последний звук, все сестры и братья преклонили колена, словно по незримому знаку. Эльфрида преклонила колена вместе с остальными в молитве задушу Адели – а ее душа воистину нуждалась в молитве куда больше, чем души тех, кто на самом деле умер. Мертвые уже окончили свои труды, им больше не грешить и не заблуждаться. А сестра Эльфрида прекрасно понимала, что и грешить, и ошибаться ей еще не раз предстоит. Все свершилось слишком быстро, она не успела ни обдумать все как следует, ни спланировать.

«И кто скажет, много ли я свершила или задумала такого, что будет стоить другим жизни или даже души? Не только Лидана играет с огнем».

Вошли сестры, которые должны были сменить молящихся, и заняли свои места, но никто из молившихся прежде не ушел. Какие бы дела ни ждали их, все было забыто перед необходимостью помолиться. Эльфрида была даже удивлена такой преданностью – это было не показное благочестие, это говорила о том, что и сестры, и простой народ Мерины любили вдовствующую королеву.

«Возможно, она в эти черные времена была для них олицетворением светлого прошлого... И, оплакивая ее, они оплакивают свои потери, свою прежнюю жизнь».

На лицах тех, кто стоял на коленях или сидел, закрыв глаза в молитве, читалось не просто отчаяние. Эльфрида потупила голову, слезы жгли ее старые глаза. Как страшно быть беспомощной перед лицом такого горя...

Эльфриде показалось, что почти сразу же появилась облаченная в пурпур первосвященница Верит в сопровождении четырех сильных братьев, по одному от каждого Ордена, которые несли открытый гроб. Они установили его перед алтарем, под Сердцем. Стало быть, Верит решила сделать все на глазах у людей, чтобы никто не сомневался в том, что Адель на самом деле умерла.

Кто-то хорошо постарался – в гробу лежало точное подобие вдовствующей королевы. На самом деле изображение куда больше походило на Адель, чем сама Эльфрида сейчас.

«Похоже, они воспользовались ее собственной косметикой, – подумала Эльфрида. – Да она уже мне и не нужна».

Несколько братьев приблизились с погребальной ширмой и поставили ее между гробом и прихожанами. Подошли еще четыре сестры со свечами, которые они установили в головах и в ногах усопшей.

Первосвященница Верит зажгла свечи взмахом руки, показав ту магическую силу, которую она обычно не выказывала перед зрителями. После должного молчания она объявила, что Богиня счастлива принять рабу свою Адель в Свет.

Она произнесла короткую сильную речь, вспомнив о благочестии, щедрости Адели, ее преданности народу, который препоручила ее заботам Богиня. Но сердце не выдержало, и она больше не может служить своему городу Эльфрида была поражена перечислением своих добродетелей. Она отметила, как тонко Верит упомянула о том, что именно необходимость вынужденной сдачи города в нечестивые руки императора убила Адель. Она ни разу не обвинила никого в преступлении, но все это подразумевалось!

«Интересно, есть ли у императора соглядатаи среди прихожан? Если так, то знать бы, что они сейчас думают. Воспримут ли они все это как надгробные разглагольствования? Но может и сойти... Подумала ли об этом Верит?»

Как бы то ни было, когда первосвященница закончила, она отпустила Эльфриду и других сестер заниматься своими обыденными делами и приказала остальным приступить к молитвам и песнопениям во время бдений, посвященных вступлению преподобной Адели в лоно Богини.

Сестра Эльфрида покинула певчих и, вспомнив наставления Верит оставаться на виду, последовала в скрип-торий за группой сестер. Сев за отведенный ей стол, она взяла манускрипт, который ей нужно было скопировать, и приступила к работе. И пока не настал ее черед занять свое место перед Сердцем на следующей молитве, она трудилась.

Услышав колокол, она поспешила в Храм, несколько опережая остальных, чтобы во время молитвы быть немного на другом месте. Она преклонила колена там, где ее могли видеть как можно больше людей, затем склонила голову и начала молиться.

В Храме было народу больше, чем обычно, и если люди все будут прибывать, то Храм их просто не сможет вместить.