Цель. Процесс непрерывного совершенствования - Джеф Кокс

— Ну… как ты? — спрашиваю я, чтобы как-то начать разговор.

— Если хочешь знать правду, — говорит она, — мне было очень плохо. А ты как?

— Я беспокоился о тебе.

Она отводит глаза в сторону. Я хлопаю рукой по крыше «бьюика».

— Давай прокатимся, — предлагаю я.

— Нет, я не могу, — отвечает она.

— Может, тогда прогуляемся?

— Алекс, просто скажи мне, чего ты хочешь?

— Я хочу понять, зачем ты это делаешь!

— Затем, что я не знаю, хочу ли оставаться твоей женой, — говорит она. — Разве это не очевидно?

— Так почему нам об этом не поговорить?

Она молчит.

— Пойдем пройдемся — всего один квартал, — прошу я. — Если не хочешь давать соседям пищу для пересудов.

Джулия оглядывается и понимает, что мы — настоящий спектакль для всех соседей. Она неуклюже подходит ко мне. Я протягиваю ей руку. Она ее не берет, но мы поворачиваемся и идем по тротуару. Я машу рукой дому Барнетов и опять замечаю шевеление за шторой. Мы с Джулией проходим футов сто. Я первым нарушаю молчание.

— Послушай, мне ужасно жаль, что все так получилось в те выходные, — говорю я ей. — Но что я мог сделать? Дейви ждал меня…

— Это произошло не потому, что ты ушел в поход с Дейви, — отвечает Джулия. — Поход стал просто последней каплей. Я вдруг осознала, что не могу больше оставаться. Мне необходимо было уехать.

— Почему ты, по крайней мере, не дала знать, куда уезжаешь?

— Послушай, — отвечает она. — Я ушла от тебя именно затем, чтобы остаться одной.

Я осторожно спрашиваю:

— Ты хочешь… развестись?

— Еще не знаю.

— А когда будешь знать?

— Эл, это было для меня очень сложное время, — говорит жена. — Я не знаю, что мне делать. Не знаю, на что решиться. Мать говорит одно, отец другое, подруги третье. Все знают, что нужно делать, все, кроме меня.

— Ты уехала, чтобы в одиночку принять решение, касающееся нас обоих и наших детей, — говорю я. — И ты слушаешь всех, кроме тех трех людей, жизнь которых может пойти наперекосяк, если ты не вернешься.

— Я должна обдумать это сама — без давления со стороны вас троих.

— Я всего лишь предлагаю обсудить вопросы, которые тебя мучают.

Она испускает вздох отчаяния и восклицает:

— Эл, мы это обсуждали уже миллион раз!

— Ладно, скажи мне вот что: у тебя кто-то есть?

Джулия останавливается. Мы прошли целый квартал.

— Я думаю, мы зашли слишком далеко, — холодно произносит она.

Джулия разворачивается и идет назад. Я догоняю ее.

— Ну так что? Да или нет? — спрашиваю я.

— Конечно, нет! — восклицает она. — Ты думаешь, я жила бы у родителей у если бы у меня кто-то был?

Мужчина, выгуливающий собаку, удивленно смотрит на нас. Мы с Джулией замолкаем, проходя мимо него.

Затем я шепчу:

— Мне просто надо было знать… Вот и все.

— Если ты думаешь, что я оставила детей, только чтобы повеселиться с любовником, ты меня совсем не знаешь, — говорит она.

Я воспринимаю эти слова как пощечину.

— Джулия, прости меня. Такие вещи случаются, и мне надо было удостовериться, какова ситуация на самом деле.

Джулия замедляет шаг. Я кладу руку ей на плечо. Она стряхивает ее.

— Эл, я уже давно чувствую себя несчастной, — говорит она. — И откровенно тебе скажу, что мне стыдно за это чувство. И все-таки я несчастлива — я знаю это.

Мне больно осознавать, что мы уже подходим к дому ее родителей. Прогулка была слишком короткой. Ада стоит у окна; она уже не прикрывается шторой. Мы с Джулией останавливаемся. Я прислоняюсь к машине.

— Почему бы тебе не собрать вещи и не поехать со мной, — говорю я, но жена качает головой.

— Нет, я еще не готова к этому, — произносит она.

— Что ж, — говорю я, — выбор такой: ты остаешься здесь, и мы разводимся, или мы возвращаемся вместе и стараемся наладить нашу семейную жизнь. Чем дольше ты будешь жить вне семьи, тем более чужими мы будем становиться друг другу. Тогда развод неизбежен. А если мы решимся развестись, сама знаешь, что это такое. Мы видели, как это было у наших друзей. Ты действительно хочешь этого? Поехали домой. Я обещаю, что у нас все наладится.

Джулия качает головой:

— Я не могу, Эл. Я слышала слишком много обещаний.

— Так ты хочешь развода? — спрашиваю я.

— Я уже сказала тебе: я не знаю!

— Хорошо, — говорю я наконец. — Насильно мил не будешь. Решай сама. Могу лишь сказать, что я хочу, чтобы ты вернулась. Уверен, что дети тоже этого хотят. Позвони, когда поймешь, чего ты хочешь.

— Я так и собиралась сделать, Эл.

Я сажусь за руль и завожу мотор. Опустив стекло, я смотрю на жену, стоящую на тротуаре рядом с машиной.

— Знаешь, я все равно люблю тебя, — говорю я.

Это наконец растапливает лед. Джулия наклоняется к машине. Я высовываюсь в окно и беру ее за руку. Она целует меня. После этого, не говоря ни слова, она разворачивается и уходит. Пройдя полпути через лужайку, она пускается бежать. Я наблюдаю за ней, пока она не скрывается за дверью. Тогда я качаю головой, включаю первую передачу и уезжаю.

Домой я возвращаюсь к десяти. В расстроенных чувствах роюсь в холодильнике, пытаясь найти что-то на ужин, но приходится довольствоваться холодными спагетти и остатками фасоли. Налив себе немного водки, ужинаю.

Я жую и уныло думаю о том, что мне делать, если Джулия не вернется. Став, по сути, холостяком, опять начать встречаться с женщинами? Где я их найду? Я вдруг живо представляю себе, как сижу за стойкой бара бирингтонской гостиницы «Холидей» и, пытаясь выглядеть сексуальным, спрашиваю у незнакомых женщин: «Какой ваш знак зодиака?»

Такова моя судьба? Боже мой! Кстати, интересно, срабатывают ли подобные приемы знакомства в наши дни? Да и срабатывали ли они когда-нибудь?

Но я должен хоть с кем-то встречаться.

Какое-то время я сижу и мысленно перебираю всех знакомых мне женщин. Кто стал бы встречаться со мной? С кем я захотел бы встречаться? Список заканчивается быстро.

Тут мне на ум приходит еще одна женщина. Встав со стула, я иду к телефону и минут пять смотрю на него.

Стоит ли?