Это месть, детка! - Владимир Колычев

Но разве Артем имел право ее осуждать? К нему-то в доверие она не втиралась. В постель не лезла. Как могла, воротила от него нос, а он бегал за ней как чокнутый.

А еще отец сделал ее сиротой. Он был бандитом, страшным, жестоким. Артем помнил, как тот орал на него и на мать. Потом он успокоился, видно, решил взяться за ум. Но мертвых не воскресишь. Не смоешь с рук кровь людей, которые были родителями Наташи. Вернее, Лены.

Девушка не обманывала его, не пыталась совратить. Сейчас она тоже сказала правду. Он верил ей и даже злился на себя.

Артем не должен был давать воли своим чувствам. Если бы какая-то сволочь убила его отца, то он тоже вынашивал бы план мести. Если сам такой, то как можно осуждать Наташу?..

Следователь что-то спрашивал у нее, она отвечала, но Артем едва слышал их. В голове каша, в ушах вата, перед глазами светлячки. Сознание с трудом воспринимало жуткую действительность, которая на него обрушилась.

Наташа собиралась убить его отца, того человека, которого она считала своим врагом. Но ведь Артем для нее такой же. Возможно, девушка собиралась лишить жизни и сына. А он ее так любит. Что бы там ни случилось, все равно будет обожать.

– Я вам русским языком говорю, моя фамилия Городилова, зовут Елена, отчество – Борисовна, – еле слышно, монотонным голосом пробубнила Наташа. – Есть паспорт, по нему вы установите личность. Не надо меня задерживать.

– Вы жили по чужому паспорту. Это преступление.

– Возьмите с меня подписку о невыезде.

– Рветесь на свободу? – с усмешкой спросил следователь.

– Я обещаю по первому вашему требованию прибыть на допрос. – Наташа умела просить взглядом, и сейчас это у нее неплохо получалось.

Она уже спрятала когти, убрала шипы и снова казалась мирной овечкой. Но следователь уже знал, с кем имеет дело.

Да и Артем все понимал.

– А сводить счеты с господином Матвеевым будете?

– Обещаю не трогать его.

– Думаю, вы к нему не подберетесь, – сказал следователь, взял телефон, набрал номер.

Артем вдруг понял, куда он звонит.

– Отец не должен знать! – Парень бросился к столу, схватил Зинькова за руку.

– Молодой человек! – возмущенно протянул следователь.

– Я говорю вам, что мой отец не должен ничего знать!

– Почему?

– Потому!

Возможно, Наташу нельзя было привлечь к ответственности по закону, но отец мог жестоко ее наказать. Артем прекрасно это понимал. Он, конечно, будет защищать Наташу. Ну да, Лену. Сын сделает все, чтобы отец ее не тронул. Но девушка может сбежать, и как он тогда узнает, что с ней ничего не случилось?..

– Я знаю, о чем вы думаете, Артем Михайлович, – проговорил следователь. – Можете не переживать, Михаил Антонович не станет наказывать Наташу. Это я вам обещаю.

В этот момент в кармане у Артема зазвонил телефон. На проводе был Смит.

– Михаил Антонович звонил, он сейчас у тебя дома, ждет.

– Но я пока не могу приехать.

– Позвони ему, скажи.

Артем кивнул, нажал на сброс.

В этот момент Наташа тревожно посмотрела на него и спросила:

– Где сейчас твой отец?

– У меня дома. А что?

– Я же говорила тебе, не впускай Костю! Он мой брат, а вовсе не муж!

Достаточно было этих слов, чтобы пришло понимание. Теперь Артем знал, зачем Костя так рвался к нему в дом. Если у этого типа есть оружие, то шансов у отца никаких. Его телохранители находятся за дверью, в межквартирном холле. Если они и смогут остановить Костю, то лишь после того, как он сделает свое черное дело.

Опасность появилась оттуда, откуда Сергей Антонович ее не ждал. Коренастый парень с широким бугрящимся лбом вышел из прихожей. В руке у него был пистолет. Путь к отступлению заблокирован, входная дверь наверняка заперта на замок, открывающийся только изнутри.

– Это что такое? – громко, с яростным возмущением спросила Марта.

Парень направил на нее пистолет, и она испуганно обмякла.

Убийца усмехнулся и снова перевел ствол на Сергея Антоновича.

– Узнаешь меня? – спросил он.

– А я должен это сделать? – спросил Сергей Антонович и глянул на дверь, за которой находились его телохранители.

Тут широколобый парень покачал головой, предостерегая его от попытки позвать на помощь. Выстрелить он мог в любой момент.

– Мы с отцом очень похожи.

– С чьим отцом?

– А ты не знаешь Бориса Городилова?

– Городилова?.. Слышал о нем.

– Неужели?! Да ты ведь, падла, его убил.

– Не убивал я никакого Бориса Городилова!

– Вот и я тебя не убью. Ты сам выпрыгнешь с четвертого этажа. Открывай окно!

– Зачем?

– Моего отца выбросили с одиннадцатого этажа. Шансов у него не было.

– Выбросили, говоришь? А разве он не сам из окна выпал?

Конечно же, Сергей Антонович изучал историю бизнеса, обладателем которого вдруг стал. Он знал, кто такой Городилов. По официальной версии выходило, что тот потерял жену, которую очень любил. Он запил с горя, слетел с катушек, в конечном итоге отписал свою долю Михаилу Матвееву и покончил жизнь самоубийством. Но, похоже, эта история была совсем не такой. Она вдруг ворвалась в его жизнь.

– Ты тоже сам из окна выпадешь. Это твой единственный шанс выжить. Четвертый этаж – не так уж и высоко. Вдруг уцелеешь.

– Но я не убивал Городилова!

– Его выбросили из окна твои люди! А мы с сестрой пошли по миру. Ты даже не представляешь, как я ждал этого момента. Прыгай, или я вышибу из тебя мозги! – Городилов-младший стремительно подошел к Сергею Антоновичу, приставил ствол к его голове и подтолкнул к окну.

– Твой отец погиб в девяносто девятом! – сказала Марта.

Она не знала, что ей сейчас делать. Толкнуть Городилова или ударить – не выход. Этим она могла только спровоцировать выстрел. По той же причине Сергей Антонович не мог оказать сопротивление. Рука у парня сильная, ее так просто, без выстрела с места не сдвинешь.

– Его убили! – сквозь зубы процедил Городилов.

– А Сергей Антонович возглавил компанию в двухтысячном году.

– Какой, к черту, Сергей Антонович?

– Сергей Матвеев – брат Михаила. Он перед тобой. А тот давно уже в земле. Сергей Антонович не убивал твоего отца!

– Это ты на ходу придумала? Зря, я не поверил. А ты, мужик, не стой столбом. Прыгай! Считаю до трех! Раз!..

Сергей Антонович понимал, что выхода нет. Он имел дело с натуральным психом, для которого человеческая жизнь ничего не значила. В том числе и собственная. Этот тип готов был подставиться под пули телохранителей, лишь бы привести свой приговор в исполнение.