Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

Я недовольно опустил голову и тяжело вздохнул.

— Может быть, когда-то и в нашей стране будут установлены нормальные порядки. — В моем голосе промелькнул слабый проблеск надежды. — Не вечно же нам жить в дерьме. При Союзе ведь было все хорошо.

— Не хочу я вам рассказывать, Андрей Николаевич, чем был ваш хваленый Союз, — скептически произнес Маклайн, — очень длинный разговор по этому поводу у нас с вами получится. Скажу лишь одно, — с самого начала социалистическая система по своей сути была обречена на провал. Такова жизнь, — и никуда от этого не денешься. И те, кто сейчас хочет восстановить что-либо подобное ей, тоже обречены на неминуемое поражение. В частности, давайте возьмем небезызвестного нам всем Николая Батурина. Я очень много с ним общался по некоторым делам. Умный и образованный человек, прекрасный специалист, такому бы у нас цены не было. Только вот зациклился на одном, — восстановить справедливость в своей стране, урегулировать законы, вернуть гражданам утраченное. И никак его не возможно переубедить.

— А вы и не старайтесь. Если его психология напоминает мою, то это сделать практически невозможно.

— Я так и понял, — насмешливо покачал головой американец. — Сначала я и спорил с ним, и доказать что-то пытался, но потом перестал. Человек он, конечно, правильный. Настоящий патриот, что и говорить. И борется он правильно, — за справедливость, за народ, только толку нет никакого от его борьбы.

— Ну почему же, — возразил я, — люди его любят, идут за ним. Значит не так уж и бессмысленны все предпринимаемые им действия.

— Люди-то идут, — неохотно согласился Маклайн, — и причем, большими толпами. Его популярность среди народа за последние несколько месяцев возросла ужасно. Только ведь народ у вас какой? Криком его не очень-то и возьмешь. Ему ведь надо что-то и покушать дать. На одних идеалах, как говориться, далеко не уедешь. А финансовой поддержки за спиной Батурина как раз и нет. Вернее, до недавнего времени она была, — он сам далеко не бедный человек, имеет две больших квартиры, дачу, несколько машин, счета в зарубежных банках на себя и на каждого из членов своей семьи. Только вот его политические взгляды со всем этим как-то не вяжутся. Они отпугнули от него всех имущих партнеров по бизнесу, и Николай Федорович теперь остался только лишь со своей партией и своим электоратом, у которого за душою нет ни гроша. Думаю, что в скором будущем все его личные сбережения пойдут на нужды партии, а это все равно, что на ветер. Придется дорогому правдолюбцу пойти по миру с протянутой рукой.

— Я так не думаю. Все-таки поддержка трудовых масс много что значит.

— И вы туда же, Андрей Николаевич. Ну что вы заладили, какие трудовые массы, где они? И вообще, что ваши трудовые массы при себе имеют? Клочок земли, комната три на четыре да куча голодных детишек. Чем они его смогут поддержать, если у них даже былого энтузиазма не осталось? Покричат еще пару месяцев и успокоятся. Поэтому, молодой человек, прежде, чем принимать в своей жизни какое-то важное решение, рекомендую прежде всегда хорошо подумать. Я не хочу вам навязывать свою точку зрения, ни в коем случае, — вы вольны в своих взглядах. Но если вдруг вам понадобится моя помощь, — всегда милости прошу, приходите, буду очень рад вам помочь. Только не откладывайте свое решение в долгий ящик.

— Спасибо за заботу. — Я понял из его слов, что мне пора отсюда уходить, и поднялся со стула. — Вы — довольно интересный собеседник, с вами приятно поговорить, но мне, к сожалению, надо идти домой.

— Да и я, признаться, засиделся с вами. — Маклайн проследовал из кухни вместе со мной. — Нужно еще сегодня дописать кое-какие отчеты. Завтра я вылетаю в Штаты, вернусь ориентировочно только дней через десять. Так что в следующий понедельник мы с вами, наверное, вряд ли увидимся. Кстати, как вам моя новая методика обучения Лесеньки английскому языку?

— По правде сказать, для меня это было полнейшей неожиданностью, — несколько смущенно признался я. — Почему вы меня только в прошлый раз не предупредили об этом? Я чуть было сегодня не попал впросак.

— Мне хотелось, чтобы подобное занятие было для вас сюрпризом, — напыщенно улыбнулся американец.

— Еще одна проверка профессионального уровня?

— Что-то в этом роде, — ответил Питер и, дружелюбно попрощавшись со мной, удалился в свой кабинет.

Почти одновременно с его уходом из комнаты дочери вышла Антонина Петровна.

— Как, вы уже уходите? — удивленно спросила она.

— Да, время позднее, нужно идти. — Я решительно принялся одеваться, чтобы у нее не возникло даже малейшего желания задержать меня хотя бы на минуту.

— А я так хотела с вами поговорить еще, — недовольно сказала женщина. — Лесенька как раз только-только легла спать. Кстати, она была очень довольна вашим сегодняшним проведением урока. Она подобрала для вас специально наиболее сложные вопросы, — и вы на все их смогли ответить.

— То есть, маленькая плутовка решила со мною просто побаловаться?

— Что-то вроде того. Они с Питером любят проделывать подобные фокусы. Я, в общем-то, очень рада, что они нашли общий язык. Вы не представляете, насколько это облегчает отношения в семье…

Я не захотел слушать, что там она стала говорить дальше, — сославшись на катастрофическую нехватку времени, вежливо попрощался и спешно выбежал за дверь. При желании беседовать с этой женщиной можно было хоть до утра, но последние диалоги с ее дочерью и ее мужем выучили меня сегодня до такой степени, что я просто таки боялся, — вдруг моя несчастная головушка не выдержит подобного на себя натиска, да возьмет ни с того, ни с сего, и разорвется. Что тогда мне делать, чем думать в будущем? Так что продолжение всех типов бесед с этой семьей следовало оставить на потом, — на нынешний день всякого рода эмоций было вполне достаточно.

Вечерняя улица встретила меня прохладным морозным воздухом, достаточно ясно сообщившим своим наличием мне о том, что, начиная с нынешней ночи, в Киеве снова наступит похолодание.

Разговор с Маклаком произвел на меня не слишком лестное впечатление. Все члены его семьи после вчерашнего общения показались мне до такой степени неприятными людьми, что я даже несколько начал сомневаться, — стоит ли мне идти к ним в гости в следующий понедельник? Все они, включая даже маленькую Лесю, открыто пытались сделать из меня самого настоящего дурака, а себя показать в лучшем свете, утверждая тем самым свою принадлежность к высшей расе, для которой судьба остальных людей не играла особой роли, — они для них были обыкновенным мусором, ненужным отребьем, второсортным товаром.

Я почему-то был даже рад тому обстоятельству, что через неделю мне не придется лицезреть личность этого неприятного человека у него на квартире, — особого желания снова вести с ним новые споры у меня не было, а соглашаться, пусть даже наигранно, с его точкой зрения я решительно не собирался. Мог ли Маклайн убить Юрия Колесникова? Этот вопрос всю ночь не давал мне покоя. Судя по болтливости Антонины Лесницкой можно было предположить, что проговориться о своем романе с репетитором дочери она могла постороннему человеку легко и просто, а следовательно, эти сведения вполне могли дойти и до мужа.