Волшебник - Андрей Борисович Земляной

— Ну, да. Раскидал он деревенских, зачётно. — Согласился Сергей.

— Ты где был, деревня? — Николай вздохнул. — Наш с тобой одногруппник, реальный герой, спасший самолёт, и двести пассажиров от угонщика. Пишут, что вырубил взрослого мужика, вырвал бомбу, и дальше какой-то мутняк, но в общем её обезвредили. Двадцать второго августа во всех газетах было. Наградили званием Героя Советского Союза, с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда.

— Да, читал. Но не подумал, что это про него. На фотографии в газете ничего же не понять. Ни хрена себе! Герой Советского Союза!

— А ещё у него «За боевые заслуги». Я на фото в Огоньке разглядел. Это тоже очень специальная медаль. И дают её, за конкретный подвиг. Но и это не главное. Всякое случается в жизни. Вовремя оказался в нужном месте, и сделал то, что нужно. Но вот как он разрулил все наши вопросы. С печкой, с едой, и работой… И с дракой с этой. Шесть секунд повырубал всех, а после так зажал председателя колхоза, что тот сам предложил отпустить нас до срока, да ещё и с премией. Я знаешь, отбарабанил два года в разведроте, и всё разрулить так как он, у нас смогли бы очень немногие офицеры. Ну, комбат, наверное, да полковой папа наш. Но ты вдумайся, Серёга. Парень в восемнадцать, реально стоит на том же уровне, как и командир разведбата гвардейской дивизии, с двумя Красными Звёздами. Так что девчонки законно на него стойку сделали. Сейчас небось жалеют, что без косметики, да не в парадно-выходном. А мы с тобой на этом фоне, вообще не танцуем. Но, Витя — кремень. — Видишь, ко всем ровно. Улыбается, но спокойно. Явно ситуацию держит под контролем. А ты не завидуй, а подползи тихонько, и послушай, как гроссмейстер работает.

— А ты?

— А у меня любовь ещё со школы. — Николай рассмеялся. — Как перейду на четвёртый курс мы с Верой поженимся. Её бабка обещала нам квартиру отписать. Однушка, но в хорошем районе, прям у метро. А ты давай, дерзай. Николай поёрзал на сидении, и прикрыл глаза.

Возвращение группы было триумфальным. Виктор сдал документы в «Штаб трудового семестра» был захвален комсоргом, затем парторгом, и напоследок профсоюзным боссом, который всё не мог успокоиться читая хвалебную характеристику на группу в целом и на Виктора Николаева.

Когда уже уходил неожиданно был остановлен каким-то мужчиной, который начал тыкать ему пальцем в грудь, и требовал отдать все документы куратору группы, и уж он сам всё решит.

Виктор отвёл руку гражданина в сторону.

— Простите, вы кто товарищ?

— Я заместитель декана математического факультета! — Гордо произнёс мужчина, и задрал голову, но на Николаева это не произвело никакого впечатления.

— И какое отношение вы имеете к трудовому семестру? — Виктор удивлённо поднял брови. — Я этого куратора, вообще видел только один раз. Приехал, походил по выделенному нам сараю, и уехал. И больше его не было видно и слышно. И как мне его искать? А между прочим вопросы, которые нужно было решать, случались каждый день. Так что пришлось заниматься этим мне.

— И правильно. — Поддержал Виктора, подошедший председатель парткома института. — Кому как не молодым коммунистам, брать на себя руководство, если назначенные на это место люди, манкируют своими обязанностями. И судя по документам, не просто успешно, а ударно. В этом сезоне, вы, товарищ Николаев, первая группа, закончившая уборку урожая, да ещё и с перевыполнением. Буду ходатайствовать на ректорате, о награждении вас, и студентов группы. — Парторг перевёл взгляд на всё ещё стоящего рядом замдекана. — А вы, товарищ Москвин, уже решили здесь свои вопросы?

— Я это так не оставлю! — Москвин потыкал указательным пальцем вверх, и быстро вышел из кабинета.

— Кстати, Николай. — Парторг, поправил очки. — Не забудьте с премии заплатить партвзносы. Там конечно совсем немного, но порядок, да и простая порядочность требуют повышенной аккуратности в этом вопросе.

— Понял, сделаю. — Виктор кивнул. — Тогда я копию ведомости сдам в бухгалтерию, а они уже начислят кому и сколько. У нас же в группе всего два коммуниста. Насколько я знаю. Остальные комсомольцы.

— Да, это правильное решение. — Голосом товарища Саахова произнёс парторг.

Мастера папиного КБ, поставили на Волгу Виктора простую, но эффективную противоугонку, которая блокировала всю электронику и аккумулятор, а разблокировалась набором цифрового кода на приборной панели. Поэтому замок на двери и в приборной панели стоял родной, с завода. Ещё Виктор организовывал себе ремни безопасности из толстых авиационных строп. Преднатяжители пока не сделали, но и так, ремни были очень существенным шагом вперёд, в пассивной безопасности. Причём ремни он сделал пятиточечные, с одним центральным замком, и такие же заказали сотрудники КГБ, увидевшие новинку на машине Виктора. Они, как никто, понимали всю ценности такой страховки.

Ну и ударный кенгурятник из титанового профиля, перед радиатором вместо хлипкого бампера Волги. Это сразу сделало силуэт машины более вытянутым, и стремительным, что Виктору нравилось.

Водил он аккуратно, по улицам не гонял, и у ГАИ к нему никогда не было вопросов. Но пару раз сотрудники останавливали чтобы взять автограф. Вообще народ в СССР был деликатный, и толп Виктор нигде не собирал. Иногда подходили девушки, брали автограф, что-то спрашивали и всё. Ещё реже подходили корреспонденты разных газет. Обязательно представлялись, показывали удостоверение, и спрашивали разрешения сделать фото и задать несколько вопросов. Причём всё предельно вежливо и аккуратно. И если Виктор куда-то торопился, всегда были готовы подождать или прийти в назначенное время.

От его популярности перепадало и родителям. У папы и у мамы, порознь и вместе брали интервью, и печатали в центральной прессе, к счастью нигде не упоминая место работы. «Инженер одного из московских предприятий, и химик — технолог». Но во дворе их стали узнавать, здороваться, и как по мановению руки, исчезли споры за парковочные места, которых в московских дворах вечно не хватало.

Московский народ ездил на всём что ездило. От старых М-1 прозванных Эмка, привезённых из Германии Опелей, Мерседесов, и местами даже люксовых моделей Ауди. Из отечественных самыми популярными были «Москвичи» всех моделей, только начавших появляться Жигулей, и конечно Волг. 21, и 24 моделей. Двадцать четвёртая, была автомобилем самого высокого класса которую можно было приобрести за деньги. Но в магазинах её было не купить и естественно ценник на машину, здорово отличался в магазине и на рынке. При официальной цене восемь тысяч пятьсот рублей, на рынке нужно было заплатить от десяти до пятнадцати тысяч