(не)желанный брак. Поцелуй Камня - Эми Мун

Пальцы скользнули за тонкую кромку трусиков, и он чуть не застонал от яркой вспышки желания.

Девочка вздрогнула, инстинктивно пытаясь сжать бедра, но Вильгельм не собирался останавливаться, наслаждаясь ответной дрожью. А вокруг цвел и наливался соком яблоневый сад.

Ласка стала еще мягче, невесомее. Так бережно не прикасаются к нежным лепесткам цветов или крыльям бабочки. Осторожно прикасаясь к девушке, он ловил малейшее изменения ее дыхания, сцеловывая с полуоткрытых губ тихие стоны и вздохи.

Вдруг девочка выгнулась под ним и попыталась сбежать, но  обласкав сладкий ротик еще раз, Вильгельм усилил напор.

***

И если Бекки  могла дышать хоть немного, то сейчас воздух исчез. Тянувшая внизу живота сладость лопнула, запуская по телу обжигающую наслаждением судорогу. Крик родился и умер где-то в горле, а ее подкинуло вверх и закружило вихрем солнечных искр. Внизу пульсировало тяжело и протяжно, и казалось, сейчас кровь вскипит, а сознание испарится. Острое удовольствие пронзило насквозь, яркое и полное до лёгкой боли. Она не выдержит! Просто умрет и растворится в собственном надсадном дыхании, но чуткие пальцы вдруг пропали, оставляя холодную пустоту.

Густая волна жара ещё не утихла, а сверху опять давила тяжесть. Ладони скользнули по крутым буграм мышц, и Бекки сдавленно охнула. Вильгельм без одежды!  Между ними лишь тонкая ткань пеньюара, которая совсем ничего не скрывает! Но короткая попытка выбраться закончилась тем, что мужчина перехватил ее под колено и качнулся вперед. 

Если она и хотела сбежать, то мысли исчезли ровно в тот момент, когда пространства между ними не осталось вовсе. Утихшее наслаждение впыхнуло с новой силой, и сквозь закушенные губы вырвался тихий стон, который тут же пропал в глубоком поцелуе. 

- Девочка моя…

Хриплый стон-вздох разогнал сердце до невероятной скорости. Бекки кружило то вверх, то вниз, и зарываясь пальцами в густой смоляной шелк, она могла только стонать и ловить ртом капли раскаленного воздуха, вздрагивая от растущего внутри напряжения. Похожего на прошлое, но все равно другого. Более полного, острого…  До слез на глазах и громкого стона.

Несколько протяжных движений - и она впилась в напряженные плечи. Вскрикнула от яркой вспышки удовольствия, ударившей  вдоль позвоночника. Мир пошел цветными пятнами. Осыпался в золотую крошку и утянул за собой в мягкий омут блаженства, наполненный запахом жаркой пустыни и восточных специй.

По телу прокатывалась одна волна за другой, но Вильгельм прижимал ее лишь крепче. Уткнувшись между шеей и плечом, дышал тяжело и часто, сжимал ее бедро и порой вздрагивал. Бекки не могла пошевелиться. А только лежать и наслаждаться ощущением своего мужа...

О, Создатель! Бекки распахнула глаза. Уперлась в широкие плечи, пытаясь столкнуть с себя мужчину, но глупой мошкой увязла в тягучей смоле внимательного взгляда.

- Даже не думай, - густой хрип рассыпался по коже щекотными мурашками.

- Мне нужно… идти, - пробормотала, пытаясь найти в себе сил на сопротивление.

Напрасно! Здравый смысл очнулся и орал во все горло о недопустимости происходящего, но тело… О, ее глупому и слабому телу было хорошо в каменных объятьях. 

- Ты никуда не пойдешь, - отбил нетерпящим возражения тоном. – И переезжаешь в мою комнату.

Что?! А вот это уже было хлеще ушата ледяной воды. Бекки дернулась, требуя свободы.

- Другую приглашайте! М-м-м!

Ее заткнули поцелуем! Наглым и таким… таким сладким. Долгим… Так, стоп!

Бекки сжала зубы, но мужчина успел отстраниться. Приподнявшись на локте, ухватил за подбородок, вынуждая скрестить взгляды.

- Другой тут не место. И сегодня не было. Я запретил являться в мой замок.

- Плохо запрещали!

- Ребекка, - прорычал дракон. Вжал ее в постель, и под тихий вскрик перехватил за руки и завел их за голову. – Продолжим лечение. До тех пор пока ты не уснешь.

Бекки старательно пыталась взять себя в руки, но герцог в этом преуспел больше. Во всех смыслах.

- Но мне нужно обратно в комнату, - пробормотала уже без былого запала.

- В разорванном платье и без белья?

Можно было бы попросить слуг доставить одежду сюда, но Бекки  смолчала. Герцог все равно не отпустит, а она… нет, лучше не думать, хочется ли ей бежать или остаться.

Почувствовав ее капитуляцию, Вильгельм скатился вбок и устроил ее на плече. О, Создатель, до чего же удобно! Бекки не шевелилась. И даже когда на бедро легла горячая ладонь, не стала протестовать.

Мышцы приятно ныли, а в крови растекалась сонная усталость. Надо отдохнуть. А утром… утром можно будет притвориться, что ей приснилось. Наверное.

Вильгельм нашел ее руку и положил к себе на грудь. Ох, это точно герцог, или ей  мерещится?

Бекки моргнула раз, другой, но на третий открыть глаза не смогла. Мягкая темнота окружила со всех сторон и втянула в забытье.

***

Девочка заснула. Он понял это по нежному сопению и мягкой расслабленности тела.

Вильгельм со всей нежностью, на которую был способен, переложил фею со своего плеча на подушки, и замер, напряжённо вглядываясь в девичьи черты.

Сорвался. Не справился с иссушающим желанием обладать. Все стены, которые он так тщательно возводил между ними, осыпались пылью, стоило пальцам коснуться нежной, как шелк кожи. Его фея была такой... прекрасной. Единственной женщиной, которую он желал.

Ещё тогда, в столице, вместо того, чтобы выкинуть Ребекку из головы и переключиться на любовницу,  Вильгельм испытал отвращение. Его больше не возбуждали ни налитая грудь, ни покатые бедра, а полупрозрачная одежда вызывала лишь стойкое желание выставить идиотку в том, в чем была, вместе со слугами, что ее пустили.

Но пришлось доставать из себя остатки терпения и  объяснить, что их отношения закончены.

Услышав это, Лидия бросилась на него разъяренной кошкой, но остыла, едва услышала «Уйдешь, в чем есть». О да, он хорошо знал ее маленькие и безумно дорогие слабости. Как и то, что благодаря ему у рода Рихтенбергов значительно прибавилось в Хранилище.

В страсть Лидии он верил, но в любовь? Это надо быть последним дураком. И как дурак он допустил, чтобы бывшая пробралась в замок и устроила спектакль с картиной! Леди Голстэйн хлебом не корми, дай вцепится в глотку «конкуренткам». Один намек - и старая кость бежит, вывалив язык, в указанном направлении.

Что ж. Он дал шанс разойтись полюбовно. Жаль, что здесь топчутся послы, хотя… может быть и хорошо.

Вильгельм осторожно поднялся с кровати и направился к разбросанным вещам. Нет, он не жалел о произошедшем. Наконец все казалось ему правильным и даже навязчивый запах специй исчез, вытесненный ароматом цветущей яблони. Но теперь стоило разобраться с насущными делами.