Гипноз. Внушение. Телепатия - Владимир Бехтерев

Что касается другого, более тяжелого общего невроза – эпилепсии, то хотя и можно здесь найти внешнее сходство между так называемым эпилептическим автоматизмом и глубоким гипнозом и даже, как показывают позднейшие исследования, произведенные во Франции и у нас в клинике, имеется возможность до некоторой степени постепенно устранить при посредстве глубокого гипноза и путем целого ряда настойчивых и последовательно проводимых в гипнозе внушений амнезию этих состояний, но несомненно, что эпилептические приступы не могут быть воспроизводимы в настоящем виде с помощью гипноза, как не могут они быть и устраняемы гипнозом, откуда очевидно, что дальше естественного сомнамбулизма и истерии сближение глубокого гипноза вести нельзя.

Говоря о сближении глубокого гипноза с сомнамбулизмом и истерией, конечно, мы ничуть не разделяем взгляда Шарко, понимавшего гипноз как состояние нервное, или невроз, подобный истерии.

Как уже сказано ранее, мы рассматриваем гипноз как видоизменение обыкновенного сна. Но так как естественный сомнамбулизм, как болезнь сна, и истерический припадок, как сноподобное состояние, родственны обыкновенному сну, то отсюда нетрудно понять, почему могут быть установлены точки сближения между гипнозом и естественным сомнамбулизмом и истерией, как имеются точки сближения между обыкновенным сном и сомнамбулизмом и истерическими припадками, хотя никто не станет отождествлять обыкновенный сон ни с сомнамбулизмом, ни тем более с истерией.

О природе гипноза как видоизменения сна. Возникает вопрос: в чем же, в сущности, состоит видоизменение сна, которое мы называем гипнозом?

Принимая во внимание те особенности, которые отмечаются как особенности гипнотического сна, мы имеем основание полагать, что гипноз не есть только внушенный сон, как полагает Бернгейм, а является своеобразным видоизменением сна, связанным с эмоцией, вызванной самим усыплением.

Рассмотрим еще раз последовательно вышеуказанные отличия гипноза от обыкновенного сна.

Первая особенность, состоящая в том, что с загипнотизированным лицом можно говорить и можно делать ему различные внушения, которым он повинуется, как известно, встречается иногда и при обыкновенном сне. Есть лица, которые постоянно спят таким образом, что с ними можно говорить, получать от них ответы, можно им то или другое внушать и таким путем заставлять проделывать то или другое. Как известно, такого рода лица иногда служат предметом забавы их сотоварищей, которые проделывают над ними те или другие шутки.

Некоторые полагают даже, что можно из обыкновенного сна приводить людей в гипнотический сон. Тем не менее ясно, что обыкновенный сон, кроме исключительных случаев, не сопровождается явлениями внушаемости, но если мы представим себе, что усыпляемый в гипнозе засыпает с эмоцией, вызванной усыпляющими приемами гипнотизатора, то все явления внушаемости вполне объяснимы, так как именно эмоция сопровождается таким состоянием, которое чрезвычайно располагает к внушаемости. Известно, например, как легко прививаются путем самовнушения различные навязчивые состояния при пережитой эмоции страха и как легко осуществляются целебные самовнушения при религиозной эмоции, связанной с ожиданием исцеления.

Если мы обратимся к вопросу об амнезии, то нужно опять-таки иметь в виду, что амнезия несвойственна в полной мере обыкновенному сну. Мы обыкновенно можем рассказать те сновидения, которые испытываем во сне пред самым пробуждением, но эмоция обыкновенно сопровождается запамятованием всего происшедшего.

Что касается особенности глубокого гипнотического состояния, заключающейся в установлении особого отношения между гипнотизатором и усыпленным и характерной для глубокого гипноза, то хотя она и не наблюдается в обыкновенном сне, но ведь обыкновенный сон, как мы уже говорили выше, и не вызывается посторонним лицом по внушению, как гипноз, а представляется явлением, развивающимся самостоятельно при известных условиях, и потому естественно, что в нем не может быть вышеуказанной особенности, свойственной глубокому гипнозу как сну, связанному с эмоцией ожидания, обусловленного приемами усыпления и направляющего сосредоточение на гипнотизатора.

В согласии с этим стоит и то обстоятельство, что вышеуказанная особенность, объясняемая условиями вызывания гипноза, сопровождающегося сосредоточением со стороны усыпляемого на личности гипнотизатора, не наблюдается в случаях менее глубокого гипноза, когда сосредоточение не вполне поглощается личностью гипнотизатора и его действиями.

Таким образом, из всего вышеизложенного нетрудно усмотреть, что различия между обыкновенным сном и гипнозом в сущности объясняются условиями вызывания гипноза как искусственного усыпления, связанного с эмоцией.

Что касается других явлений, наблюдаемых в гипнозе, как, например, ослабление чувствительности, общее ослабление двигательной сферы, закрытие глаз, некоторое повышение сухожильных рефлексов при ослаблении кожных рефлексов и пр., то они представляют аналогию с теми изменениями, которые в этих функциях наблюдаются при обыкновенном сне; но некоторые явления соответствуют состоянию эмоции: так, например, пульс в гипнозе, по исследованиям, производившимся у нас, является несколько учащенным (д-р Лазурский), что представляет различие от обыкновенного сна, объясняемое участием эмоции, связанной с усыплением. Также и в дыхании можно обнаруживать иногда явления, соответствующие эмоции.

Прежде чем покончить с вопросом о природе гипнотизма, необходимо еще остановиться на одном мнении, которое рассматривает гипноз просто как эмоцию.

Хотя это мнение и заявляется некоторыми из авторов, но я не вижу основания, чтобы долго задерживаться на этом взгляде. По моему убеждению, это мнение не опирается ни на один достоверный факт. Если гипноз есть только эмоция, то, спрашивается, почему обыкновенный сон не эмоция? И затем, если гипноз есть только эмоция, то возникает вопрос, какая это эмоция и какое биологическое значение она имеет, так как все вообще эмоции имеют всегда известное биологическое значение. Если гипноз есть только эмоция, то, спрашивается, где и при каких условиях она наблюдается в природе? Если гипноз есть только эмоция, то почему при нем глаза остаются закрытыми? Наконец, известно успокаивающее влияние гипноза, которое нельзя также согласовать с предположением о гипнозе как простой эмоции.

Различные фазы гипноза и его классификация. Теперь наступил момент спросить себя: если гипноз есть видоизменение обыкновенного сна, связанное с эмоцией, то существуют ли три фазы гипноза, согласно учению Сальпетриерской школы? Признав открытые этой школой факты реальными, необходимо в то же время иметь в виду, что такие фазы, которые различаются Сальпетриерской школой, могут быть наблюдаемы только в случаях истерического гипноза, если можно так выразиться, причем они обусловлены в значительной мере невольным внушением или самовнушением истеричных, подвергавшихся частым сеансам гипноза. Всеми, однако, ныне признается, что, как правило, эти фазы в действительности не существуют. Впрочем, и представители Сальпетриерской школы не отрицают, что случаи гипноза, где имеются описанные три фазы, редки; но Шарко признавал в них как бы наиболее полное выражение гипнотизма, а потому рассматривал эти случаи как типичные и, следовательно, наиболее подходящие для изучения. Однако вряд ли кто-нибудь согласится с тем, что редкие случаи должно рассматривать как случаи типические. Наконец, и истерический невроз может вносить и, несомненно, вносит в явления гипноза свои особенности, свой отпечаток, иначе говоря, на истеричных мы можем встретиться с гипнозом, как бы осложненным истерическими проявлениями, а поэтому такие случаи истерического гипноза уже по тому одному не могут быть рассматриваемы как типические случаи гипноза, что и для истеричных эти случаи являются далеко не частыми.