Дитя ярости - Клэр Легран

– Она сама хотела, чтобы я записал ее историю, чтобы она ее не забыла.

– И сколько у тебя уже подобных историй?

– Одна тысяча триста двадцать пять. Я исписал двенадцать тетрадей. Через нас проходит много людей, и у каждого своя история. Некоторые из них хотят, чтобы я их записал. Другие сами записывают их для меня. – Хоб глубоко вздохнул. – Думаю, что кому-то надо знать обо всем этом. О тех несчастьях, через которые прошли все эти люди. Даже если это будем знать только мы с Патриком.

Элиана с презрением смотрела на потрепанные страницы тетради.

– Пустая трата времени, – почти выплюнула она, – писать истории о живых мертвецах.

Выходя из комнаты, она услышала, как Линнет окликнула ее:

– Мама?

Элиана выбежала в тесный темный коридор, завернула за угол и прислонилась к стене. Сердце ее бешено колотилось, руки тряслись. Они сжала кулаки и сунула их в карманы, крепко прикусив язык.

Все это было ошибкой – не стоило покидать Орлин, заключать сделку с Саймоном, тащить с собой Реми. Безумный, неосмотрительный поступок.

Обнаружив, что мать исчезла из своей постели, надо было сразу бежать к лорду Аркелиону и просить его помочь вернуть ее домой.

Я не позволю этому чувству поглотить меня.

Она верой и правдой служила Империи многие годы, не так ли?

Я не позволю поглотить себя…

Может быть, этого будет достаточно, чтобы они приняли ее назад – достаточно той информации, которую она уже собрала и карты Королевской пещеры, которая теперь была запечатлена в ее памяти.

– Кажется, у Ужаса Орлина все-таки есть сердце, – произнес Саймон, появившийся из-за угла так бесшумно, что она невольно вздрогнула.

Элиана заставила себя издать тихий смешок, пытаясь быстро сообразить, что делать. У него не должно возникнуть никаких подозрений, или он пристрелит ее на месте.

– А что, это так сложно представить?

Саймон легко прикоснулся к ее локтю, и нежность этого прикосновения поразила ее. Тепло его тела, согретого огнем, слилось с ее собственным жаром.

– Пойдем, – почти шепотом произнес он. – Я отведу тебя в твою комнату.

Они шли молча, и, когда подошли к двери, Элиана умудрилась выжать достаточно слез из своих глаз. Она повернула к нему лицо, надеясь, что он их заметит.

Мать всегда говорила, что ее красота может облегчить ее работу в качестве наемницы Империи, а может и принести вред.

На сей раз ее привлекательная внешность сработала ей на руку. Она заметила, как изменилось его лицо – почти незаметно, но от нее это не ускользнуло. В его взгляде были нежность и желание.

Ее захлестнула волна злорадного торжества.

Прощай, Волк. Пусть смерть найдет тебя в момент твоей величайшей радости.

– Реми всегда говорит, что для меня еще не все потеряно, даже после всего, что я сделала, – тихо сказала она, постаравшись добавить в интонацию нотку отчаяния. – Не думаю, что он прав. – Она рассмеялась, на глазах ее блестели слезы.

Саймон переступил с ноги на ногу с неуверенным видом, а потом обхватил ее лицо своей большой загрубевшей ладонью. Его прикосновение было таким нежным, что в груди Элианы что-то защемило, несмотря на ее твердое намерение убить его.

– Такие люди, как мы, сражаются не ради новой жизни только для себя, – произнес он тихо. – Мы сражаемся ради надежды на новую жизнь для всех.

Затем он приоткрыл дверь в ее каморку и отошел в сторону.

– Спокойной ночи, Элиана, – произнес он и, бесшумно проскользнув мимо нее, растворился в темноте.

Элиана вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Когда она оказалась внутри, выражение ее лица стало каменным, впрочем, как и сердце.

Она смахнула слезы с глаз и осторожно потрясла Реми за плечо.

– Реми, немедленно просыпайся.

Он повернулся и проворчал:

– Эл, ну что еще?

– Тихо. Вылезай из кровати и надевай сапоги.

– Зачем?

– Мы уходим. – В темноте ее злая улыбка была не видна, а голос был исполнен доброты. – Саймону нужна наша помощь в одном очень важном деле.

Условия испытания были просты.

В заливе были спрятаны три предмета. Собранные вместе, они образуют трезубец – копию артефакта святой Нериды. Риэль должна была найти эти три части, собрать трезубец и показать его всем, прежде чем океан поглотит ее заживо.

Все очень просто.

За исключением того, что вода была невыносимо холодной.

А Великий Магистр Розье и его помощники заставили океан бушевать.

Риэль вынырнула на поверхность, чтобы сориентироваться, и ее тут же накрыло черной волной высотой не меньше двадцати футов. С трудом вырвавшись из власти водной стихии, она смогла снова вынырнуть на поверхность, спеша надышаться, прежде чем очередная волна погребет ее под собой и утянет на глубину.

Это все бесполезно, так она не сможет победить.

Она вспомнила слова Тала: «Не бойся бороться изо всех сил».

Но она боялась. Смертельно боялась.

Когда Риэль была ребенком, а он держал ее под водой («Иди сюда, Риэль! Здесь, под ивой, вода такая теплая и спокойная»), она сначала сопротивлялась ему. Она сразу поняла, что это испытание, но ее легкие горели, а паника от мысли, что она может умереть, была такой отчаянной, что она была готова на все, лишь бы снова вдохнуть воздух.

Глядя вверх, сквозь прозрачную, спокойную воду, она видела расплывчатую фигуру Тала, склонившегося над ней. Она представила себе его уверенный голос, помогающий ей справиться с заданиями на их уроках:

«Эмпириум – суть всего живого и неживого. Думай о нем как о крошечных кристаллах, образующих основу всего сущего.

Цель, таким образом, состоит в том, чтобы дотянуться своей силой за пределы видимого мира, проникнуть в глубь вещей. Завладеть самим эмпириумом – зернышками жизни, что тоньше песка, – и изменить его».

Легкие горели так же, как и в тот день много лет назад. Риэль закрыла глаза в бурлящем темном море и повторила мысленно слова заклинания Воды. Ее тело требовало воздуха, но она не обращала на него внимания.