Стрелок. Митральезы для Белого генерала - Иван Оченков

Старый солдат понял его с полуслова и щелкнул кнутом. Получив порцию лошадиного допинга, упряжки вихрем полетели навстречу врагам и судьбе. Дмитрий не зря так придирчиво выбирал ездовых для своих тачанок, а затем нещадно их муштровал. Оказавшись перед противником, они мигом развернулись и так же лихо помчали назад, а руки стрелков тем временем легли на рукояти и большие пальцы вжали гашетки. Почти одновременно зарокотавшие пулеметы плеснули свинцовые струи в догонявших их текинцев, и те принялись рвать их тела, сбивать с ног лошадей, вызывая хаос и неразбериху в атакующей лаве. А когда боевые колесницы покинули сектор обстрела русских пушек, в дело вступила картечь.

Тяжелые чугунные пули, заботливо уложенные рядками на жестяные поддоны, вырвались из пушечных жерл и проделали три широких просеки в атакующей коннице, смешав остатки всех, кому не посчастливилось попасть под удар, с землей и друг с другом. Несколько сотен только что еще живых и чувствующих существ мгновенно превратились в кровавое и грязное месиво, а те немногие, кому посчастливилось уцелеть, бросились прочь, в панике нахлестывая своих знаменитых скакунов. Но мало кому из них удалось спасти свою жизнь в тот день, ибо вслед отступающим хлестнули очереди пулеметов, а к артиллеристам наконец-то прибежал запыхавшийся Полковников.

– Полубатарея, слушай мою команду, – срывающимся голосом закричал офицер. – Трубка – девять, прицел восемьдесят…

– Бац-бац и мимо, – устало отозвался Будищев, вытирая пот с взмокшего лба.

– И ничего не мимо! – восторженно заорал Шматов, глядя, как шрапнель накрыла бегущих с поля боя всадников, а в большую группу текинцев на левом фланге врубились сотни таманцев во главе со Скобелевым.

– Ты посмотри, Граф, – радостно вопил Федор, – Белый генерал в бой пошел!

– Хрен его понес, а не сам он пошел, – буркнул Дмитрий, но его никто не слушал.

Как ни хороши были текинские джигиты в рубке, выдержать атаку казаков Скобелева у них не получилось. Возможно, они были слишком шокированы погромом, случившимся с их собратьями, а быть может, таково было изначальное намерение их вожаков, но туркменские всадники мгновенно развернули своих быстроногих коней, и те легко оторвались от преследовавших их таманцев. Белый генерал, против обыкновения, не стал долго гнаться за ними и также развернул свои сотни назад.

– Молодцы, артиллеристы! – гаркнул Михаил Дмитриевич во всю мощь генеральской глотки, появившись перед позицией батареи. – Славно всыпали халатникам!

– Рады стараться, ваше превосходительство! – дружно отвечали ему солдаты, а вскочивший в седло Полковников лихо отсалютовал саблей и отрапортовал, так, мол, и так, супостата разбили, потерь не понесли и вообще все в ажуре.

– Конечно артиллеристы, кто же еще? – вздохнул Будищев и тоже направился к генералу, чтобы не пропустить ненароком раздачу плюшек.

– Четыре креста на полубатарею! – расщедрился командующий, не скрывая восторга при виде побитых текинцев. – И господ офицеров в приказе отметим с занесением в формуляр.

– Осмелюсь доложить вашему превосходительству, о геройском поведении моряков во главе прапорщиком Будищевым, – попытался остаться честным человеком капитан, но Скобелев его не слушал.

– А теперь отходите к аулу, – приказал он, – Таманцы вас прикроют.

– Слушаюсь! – отозвался Полковников уже вслед умчавшемуся как вихрь начальству.

В Егин-Батыр-Кале полубатарее досталась восточная стенка, обращенная к Геок-Тепе. Получив место, солдаты и матросы под руководством офицеров тут же взялись за оборудование позиций. Прорубали амбразуры в стенках, насыпали полукруглые земляные барбеты, срубили несколько тутовых деревьев, закрывавших линию огня. Рядом с артиллеристами располагались только что подошедшие вместе с очередной колонной апшеронцы и саперы, а несколько дворов в тылу позиции досталось санитарному обозу.

Заведующим этим, как иногда в шутку называл его сам командующий, «богоугодным заведением» был доктор Щербак. Прекрасный врач и опытный администратор, он еще до начала похода успел объехать все посты и гарнизоны в Закаспийском крае, проверить, хорошо ли устроены в них санитарные околотки, и принять необходимые меры к улучшению положения там, где это требовалось. Покончив с инспекцией, Александр Викторович в последний момент прибыл в Бами, где и присоединился к русскому авангарду в качестве отрядного врача. Формальный начальник медслужбы статский советник Гейдельфер, отнюдь не рвущийся в первые ряды, нисколько этому не возражал.

Злые языки говорили, что Скобелев сначала хотел назначить на этот пост своего приятеля Студитского, но в последний момент отчего-то передумал. Сам же Владимир Андреевич, когда его спросили о причинах подобной немилости, не без юмора отвечал, что доктор Щербак, де, не любит охоту. Что это означало, мало кто понял, а сам он никогда не пояснял. Впрочем, что бы об этом ни толковали отрядные кумушки, оба русских врача скоро сработались и никогда не интриговали друг против друга, чего никак нельзя сказать об их начальнике господине Гейдельфере.

– Братцы, скорее разгружайте фургоны! – приказал санитарам доктор Щербак, закончив осматривать выделенные ему помещения. – Здесь мы устроим перевязочную, а там поставим кибитку под операционную. Да быстрее, что же вы как квелые мухи!

– Слушаемся, вашбродь, – дружно отвечали ему солдаты, сами желавшие как можно скорее покончить с обустройством и хоть немного отдохнуть.

– Какие будут распоряжения, господин доктор? – спросила подошедшая тем временем баронесса Штиглиц.

– Как хорошо, что вы подошли, сестра, – обрадовался врач. – Проследите, чтобы как следует убрали перевязочную. Идет бой, и к нам наверняка скоро доставят раненых, а еще ничего не готово. Поторопитесь, голубушка. Я на вас надеюсь.

– Сию секунду, – отозвалась Люсия и хотела уже отправляться выполнять приказ, но тут перед ними появилось новое действующее лицо.

– Здравствуйте, господа! – весело крикнул им офицер в морской шинели, в котором они тут же признали Будищева.

– Мое почтение, Дмитрий Николаевич, давно не виделись, – улыбнулся доктор. – Наслышан о ваших подвигах.

– Да какие подвиги, – отмахнулся прапорщик, – так, пара перестрелок. Вот артиллеристы, те да, Скобелев так и сказал, молодцы! А мы так, рядом стояли.

– Не скромничайте, молодой человек.

– Как поживаете, Люсия Александровна? – обратился к застывшей у забора барышне Дмитрий.

– Благодарю, хорошо, – приветливо, но вместе с тем несколько обеспокоенно отозвалась та. – Я слышала сильную перестрелку и пушечные залпы, вероятно, шел сильный бой?

– Точно так, – с улыбкой отвечал ей Будищев, но глаза его оставались серьезными и смотрели так, будто пронизывали девушку насквозь.

– Большие потери? – ахнула Люсия, покрывшись от столь явного внимания слабым румянцем.

– За казаков не скажу, а у артиллеристов двое легкораненых.