Найти тебя - Санта Монтефиоре

— Ты ведь не сожалеешь о том, что произошло ночью? — спросил он, и слова, которые он тщательно отрепетировал заранее, сейчас стремительно сорвались с языка: — Тебя не оказалось рядом, когда я проснулся. Я постоянно звонил тебе, но никто не брал трубку. Я не знал, что и думать. Надеюсь, ты не считаешь, что я воспользовался твоей слабостью. Я бы никогда…

— Глупая старушка Уэйни не работает по выходным, а я крепко спала, — нежно успокоила его Селестрия. — Неприлично молодой леди просыпаться в кровати рядом с мужчиной. Я ведь не девушка легкого поведения.

— Конечно же, нет, — произнес Эйдан, его плечи с облегчением опустились вниз. — Ты выйдешь за меня?

Она с минуту раздумывала, а потом кивнула, развеяв все его опасения.

— Да, я согласна, и все такое прочее. Знаешь, тебе не стоило так беспокоиться. — Она взяла букет и пошла в холл. — Они прекрасны. Я обожаю розы.

Возможно, то, что случилось ночью, совсем не было ошибкой, начала признавать она. В конце концов, Эйдан мог бы стать прекрасным мужем: он богат, красив, очарователен, весел и пользуется уважением. И разве так важно, что она не любит его? Всегда можно завести любовника, если уж очень этого захочется. С практической точки зрения он идеально подходил на роль заботливого мужа, она бы ни в чем не испытывала недостатка, а это самое главное. Кроме того, он знал толк в любовных утехах и был невероятно щедр на ласки, что являлось вторым важнейшим условием удачного замужества. Ее мать только вздохнула бы с облегчением, передав ее в другие руки, а еще им всем сейчас так не хватало радостных минут, чтобы как-то отвлечься от недавнего потрясения, вызванного самоубийством Монти. Селестрия положила розы на стол и повернулась лицом к своему жениху. Она позволила ему прижать себя к груди.

— Ты счастлива, моя любовь? — Эйдан пристально посмотрел на нее сверху, лаская глазами ее лицо.

— Очень, — ответила она.

И это было сущей правдой. Она больше не чувствовала себя низкопробной дешевкой после бурно проведенной ночи, Эйдан был согласен стать ее мужем, да и дедушка приехал как раз вовремя, как моряк, который спешит на помощь утопающему, бросая ему спасательный крут. Селестрия была безмерно счастлива, как и подобает в таких случаях. Она ответила ему взглядом, которым, бывало, в детстве смотрела на пару влюбленных; ее глаза при этом засветились любовью, но сердце оставалось пустым. Эйдан улыбнулся, испытывая невероятную гордость. «Она действительно любит меня», — подумал он с чувством благодарности.

— Я сгораю от нетерпения и хочу поскорее начать тебя баловать, милая. Мы вместе выберем великолепный дом, а со временем он наполнится детским щебетом. И тебя теперь все будут называть миссис Куни. Как тебе это? — «Честно? Я не в восторге», — подумала она. Но ей нравилась мысль, что ее будут называть «миссис». — Мне осталось лишь получить согласие твоей матери, — добавил он серьезно. — Когда она вернется из Корнуолла?

— А-а, — замялась Селестрия. — Мне нужно с тобой поговорить.

— В чем дело? — Он последовал за ней в гостиную.

— Мама возвращается во вторник, но я еду в Италию.

— В Италию? — Он был поражен. — Когда?

— На следующей неделе.

— Ты мне ничего об этом не говорила.

— Я приняла это решение только сегодня. Мой дедушка сейчас в Лондоне, и он считает, что отпуск пойдет мне на пользу.

— Ты ведь не отправишься туда одна, не так ли?

— Миссис Уэйнбридж, наша экономка, будет меня сопровождать, хотя она об этом еще не знает. Дедушка обо всем позаботится, поэтому обо мне не стоит волноваться. Разве ты не понимаешь: мне нужно время, чтобы прийти в себя после папиной смерти? — Она опустилась на диван, раскинувшись на нем, как довольная белая кошка.

— Конечно, понимаю. Я ведь не законченный эгоист. И как долго ты будешь в отъезде?

— Совсем недолго. Две недели, может, месяц. Я не знаю, но не больше месяца.

Эйдан расслабился.

— Ну что ж, я думаю, что переживу твой отъезд.

— Конечно же, переживешь, дорогой. — Селестрия притянула молодого человека к себе на диван и покрыла его лицо легкими поцелуями.

— Ты ведь не влюбишься в итальянца, пока будешь там, правда?

— Мне не нравятся итальянцы, — сказала она, не припоминая, чтобы когда-нибудь встречала хоть одного из них.

— Я только и буду делать, что ждать твоего возвращения, и этот месяц станет самым печальным в моей жизни: знать, что ты помолвлен с самой красивой девушкой в мире, но не иметь возможности всем об этом рассказать — что может быть хуже?

— Тебе вообще не следует об этом распространяться, — с ужасом сказала Селестрия, глотнув воздуха. Интуитивно она понимала, что неплохо было бы оставить себе маленькую лазейку для бегства, на случай если она вдруг передумает.

— Ты понравишься моим родителям, — продолжал он. — Мне не терпится им тебя представить.

Энтузиазм Эйдана приводил ее в замешательство, а мысль о встрече с его родителями очень тревожила. С точки зрения теории иерархии в животном мире он определенно находился на самой ее вершине, учитывая его богатство и положение в обществе, но она сомневалась, что он был львом. Впрочем, разве это имело значение? Какая разница, лев он или жеребец, только бы не антилопа гну, а ею он точно не был. Сейчас этим не стоило забивать голову, а свои сомнения она решила оставить на потом. Ведь через неделю она едет в Италию.

— Где бы ты хотела поужинать? — спросил Эйдан.

— А если мы пойдем позже? — прошептала Селестрия. Эйдан прильнул к ее губам и начал со всем жаром целовать. «Позже, — решила она. — Я подумаю обо всем этом позже».

Памела стояла на вершине утеса, устремив взгляд в даль моря, которое украло у нее мужа всего лишь неделю назад. Женщина до сих пор не могла поверить в его смерть, настолько непостижимой она была. Памела чувствовала себя так, как будто находилась в кошмарном сне, с нетерпением ожидая пробуждения, но этот благословенный момент никак не наступал. Казалось, она останется в нем, как в заточении, навсегда. Море внизу было спокойным, небольшие волны накатывались на песчаный берег, словно выбирая очередную жертву. Она подняла глаза в небо, которое напоказ выставило великолепные краски заката. Солнце сейчас напоминало яркий золотой диск, воспламеняющий горизонт кроваво-красными и розовыми, цвета фуксии, оттенками и освещающий легкие облака, которые неслись по небу, как клубы дыма. Она ждала, когда же почувствует хоть что-то, но на ее сердце тяжелым камнем лежала ненависть, которую она испытывала ко всему, что было вокруг: к жестокому морю и своему легкомысленному мужу. Памела наивно полагала, что Господь явится ей на запряженной ангелами колеснице или в виде яркой вспышки света, как библейскому Павлу, когда тот шел в Дамаск. Она надеялась, что хотя бы почувствует, как тяжелый груз падает с ее плеч. Но не ощущала ничего, кроме утомительного чувства безысходности.