Загадочный виконт - Сабрина Джеффрис

— А вы посмотрите повнимательнее на их лица, — мягко посоветовала Регина. — Где вы тут видите презрение?

Виконт огляделся. Регина внутренне усмехнулась — она уже заранее знала, что именно он увидит. На лицах присутствующих было написано жгучее любопытство… но и только. Лишь те, кому доводилось встречаться с ним и раньше, вернее, те, кого он неоднократно оскорблял, взирали на него настороженно. Но и то в их глазах читались скорее сомнение и неуверенность, чем презрение.

Взгляд виконта обратился к Регине, и губы его вытянулись и побелели.

— Они все разглядывают мое лицо, — выплюнул он. — Вернее, мой шрам.

Регина замялась. Если сделать вид, что сама она просто не заметила его, вряд ли виконт ей поверит. Лучше уж быть честной, решила она.

— Конечно, — с невозмутимым видом кивнула Регина. — Ваш шрам просто ужасающе прекрасен.

Брови виконта изумленно поползли вверх.

— Вот даже как? Странно… лично я бы так не сказал…

— Просто потому, что вы к нему привыкли, — перебила она. — Но остальные… — И с вызовом посмотрела прямо на шрам. — Он просто-таки приковывает к себе взгляд. Он бросается в глаза — как породистый жеребец на фоне водовозных кляч. Это своего рода признак породы. Он выделяет вас из толпы.

Его руки сомкнулись на ее хрупких запястьях, словно стальные браслеты.

— Породы?! Интересный выбор слов.

Регина мысленно взвесила эту фразу… и ей показалось, она поняла, что имеет в виду Маркус.

— Вы не так меня поняли. Ваш шрам очень напоминает мне… Видите ли, мне говорили, что вас сбросила лошадь, но, если честно, по рубцу этого не скажешь.

Судя по тому, как вдруг разом окаменело его лицо, Регина угодила в самую точку.

— А с чего вы взяли, что шрам от падения с лошади должен выглядеть как-то по-другому?

— Видите ли, я время от времени работаю в госпитале в Челси. И мне довелось повидать немало всяких ран, причем достаточно серьезных. Так что я с первого взгляда могу отличить шрам от рваной раны, оставшийся после падения, от… А знаете, на что похож ваш шрам? На ожог. Или даже на клеймо.

— В госпитале? Вы?! — с изрядной долей скепсиса в голосе переспросил Маркус.

— Осторожнее, — грозно предупредила Регина. — Вы, похоже, вот-вот перейдете границу и вновь станете вести себя не по-джентльменски. Очень жаль… особенно после стольких усилий.

Естественно, это была провокация с ее стороны, и Маркус отлично это понял — она догадалась об этом по тому, как сузились его зрачки. И принялась ждать расплаты.

Но ее не последовало. Виконт только со свистом втянул в себя воздух и грозно засопел.

— Может, тогда лучше сменить тему? Регина неуверенно улыбнулась:

— Наверное…

Если честно, она бы предпочла этого не делать — он ведь так и не признался, откуда у него это клеймо. Регина готова была поспорить на что угодно, что это ожог, но как он мог получить его?

— Значит ли это, что вы намерены разрешить Саймону и дальше уделять внимание Луизе?

— До тех пор, пока мне позволяется ухаживать за вами. Надеюсь, мне удалось доказать, что я умею вести себя так, чтобы потрафить даже вашим изысканным вкусам, мадам?

Регина слегка приподняла брови:

— Нет… пока еще нет. То, что вы оделись по последней моде и смогли сделать круг вальса, умудрившись ни разу не задеть ни моих ног, ни моих чувств, еще ничего не доказывает.

— Да? Что ж, выходит, нужно постараться. — Пальцы виконта чуть заметно ласкали ее талию, и глупое ее сердце затрепыхалось, словно пойманная в силок птичка. — И тогда вы, быть может, вознаградите меня за мое усердие.

— Добродетель и сознание того, что поступаешь правильно, — это ли не лучшая из наград? — чопорно заявила Регина.

Виконт рассмеялся, и от этого низкого, рокочущего смеха ей внезапно стало нечем дышать.

— Ну, мы же с вами говорим не о добродетели, дорогая. А о тех невыносимых требованиях, которые дамы предъявляют мужчинам как непременное условие, при котором они готовы не лишать нас своего общества. И уж если я соглашусь выполнить его, то только в надежде получить кое-что взамен. — Его лицо вдруг оказалось совсем близко. — Вы догадываетесь, что я имею в виду…

Сердце Регины провалилось куда-то вниз и закатилось в носки бальных туфелек.

— Я уже убедилась, что вы можете быть дерзким, виконт… Он ухмыльнулся:

— Помнится, вы ничего не имели против моей дерзости… не так ли? — Взгляд виконта опалил ее словно огнем. — В подходящее время и в подходящем месте, разумеется.

С трудом проглотив вставший в горле комок, Регина опустила глаза и сделала вид, что рассматривает его пышный галстук. Если он надеется, что она станет поощрять его вызывающее поведение, то зря. Но пять ночей, во время которых она лежала без сна, вспоминая его нетерпеливые руки… его дерзкие губы и… и язык, успели разжечь в ней неутолимый голод. И теперь она жаждала испытать все это снова. И мечтала о большем.

О его поцелуях.

О ласках.

И о прочих, еще более нескромных вещах…

Теперь он прижал ее к себе куда теснее, чем допускали приличия. Знакомый аромат мыла и лавровишневой воды щекотал ей ноздри. Его широкие плечи и огромный рост завораживали ее. От этого человека исходило ощущение спокойной силы… И еще в его присутствии она вдруг почувствовала себя желанной. Невероятно желанной. И от этого ей стало страшно.

— Вы не должны держать меня так близко…

— Наверное… — пробормотал он.

— Пойдут разговоры.

— Пусть их болтают.

К счастью, вальс закончился — еще минута, и Регина безвольной куклой повисла бы у него на руках. Но пока он вел ее наместо, уверенно сжимая горячей рукой ее пальцы, одна его фраза упорно не выходила у нее из головы. «И тогда вы, быть может, вознаградите меня за усердие». Боже милостивый, при одной только мысли об этом у нее подгибались колени…

Вероятно, именно по этой причине она не заметила приближения леди Хангейт и опомнилась, только когда противная сплетница оказалась прямо перед ней.

Маркиза поднесла к глазам лорнет и вызывающе уставилась на Маркуса:

— Не знаю, о чем думал и дамы-патронессы, позволив вам прийти сюда, сэр!

Регина вся сжалась.

— Представьте себе, мадам, глядя на вас, я невольно задаю себе тот же самый вопрос! — насмешливо фыркнул Маркус. Брови маркизы угрожающе сошлись на переносице, но он, не дав ей вставить ни слова, продолжал: — Ведь мы оба слишком умны для «Олмака», не так ли? К счастью, на фоне всех остальных достоинств, которыми мы обладаем, это не слишком бросается в глаза. А может, дамы-патронессы чересчур слепы, чтобы заметить это.

Регина сдавленно пискнула. Но чело маркизы, напоминавшее грозовую тучу, мало-помалу разгладилось, а потом и вовсе просияло удовлетворенной улыбкой. Видимо, упомянув о ее несомненном уме, виконт весьма польстил ее самолюбию.