Пляжный ресторанчик - Крис Манби

Я с восхищением посмотрела в окно. Коридорный вносил наши вещи и объяснял, как пользоваться ключами. Он был так неправдоподобно вежлив и обходителен, что я сперва даже удивилась, но тут он сказал:

— Простите, что беспокою, мистер Нордофф. А правда, что вы тот самый Эрик Нордофф?

В ответ Эрик обольстительно улыбнулся юноше и кивнул.

— Ну надо же! — воскликнул тот. — Мне так понравился ваш фильм, сэр. Честное слово, «Дамская комната» — это шедевр. Я даже выучил монолог водопроводчика и читаю его на кинопробах. Надеюсь, вы не против? Я мог бы и вам прочесть его, если вы, конечно, согласитесь. Может, сегодня вечером?

— Что ж, вы знаете, где меня найти… — сказал Эрик, протягивая ему визитную карточку. Точно такую же визитку он оставил мне на столе в «Ледибойз».

Юноша положил визитку в карман и игриво улыбнулся. Потом, грациозно качнув бедрами, он вышел.

— Недурно, — хмыкнул Эрик.

— Ты что, с ума сошел — приглашать парня к себе! — воскликнула я.

— А в чем дело?

— Ты хочешь выиграть машину или нет?

— Ах ты… совсем забыл… — нахмурился Эрик. — Да, пожалуй, если кто-то узнает, это покажется странным.

— Тебе надо продержаться всего один день! — напомнила я.

— «Всего»! Да я как подумаю о том, что мне предстоит, у меня башка кругом идет!

Эрик подошел к бару и налил себе утешительную порцию водки с тоником. Мне он не предложил ничего.

Днем мы поехали в ресторан. На протяжении всего обеда Эрик беспрерывно говорил по мобильному телефону, мне же оставалось только глазеть по сторонам. Один из официантов даже позволил себе пошутить насчет того, не скучно ли мне здесь одной и не хочу ли я, чтобы он составил мне компанию.

А уж когда Эрик громко пожаловался кому-то на другом конце линии, что не сможет приехать в бильярдный клуб в Бель-Эйр, потому что вынужден подыхать со скуки здесь, в Санта-Барбаре, я чуть не влепила ему пощечину. Да, я нанялась к нему на работу, но разве это дает ему право относиться ко мне как к пустому месту? Что я, не человек, что ли? Подрабатывая секретаршей, я встречала много таких типов, для которых сотрудник фирмы ничем не отличается от ксерокса или факса и, как и прочая офисная техника, требует внимания только в случае поломки.

Мне так и хотелось бросить Эрику в лицо, что, даже если бы он не был «голубым», я все равно не стала бы встречаться с ним. Он вел себя так оскорбительно, что у меня зародилось сомнение: а не использует ли его мама неприязнь к сексуальной ориентации сына как предлог, чтобы просто не общаться с этим жлобом?

В общем, Эрик просто плевал на меня, так что я стала не без злорадства подумывать о том, а не подложить ли ему свинью. Вот уеду — и останется он без своего поганого «роллс-ройса». Но как я вернусь в Лос-Анджелес? В кошельке у меня не больше двадцати долларов, а кредитки давно пусты. Нет, самой мне отсюда не выбраться.

— Знаешь, тебе придется хотя бы изредка говорить со мной, если ты хочешь, чтобы люди поверили в наш роман, — предостерегла я его.

— Слушай, кто из нас режиссер? — огрызнулся Эрик.

Без пятнадцати четыре мы вернулись в отель, где на террасе с видом на море должно было состояться бракосочетание Бобби и ее жениха Грега. Пока мы отсутствовали, служащие отеля умудрились переделать шикарный ресторан в свадебную декорацию, достойную «Далласа» или «Династии». Кресла с позолоченными спинками и красной бархатной обивкой были расставлены по обеим сторонам алой ковровой дорожки, ведущей к небольшой сцене, где жених и невеста будут обмениваться клятвами.

На каждом кресле лежало по золотой коробочке с красным бантиком. Это были небольшие сувениры для гостей. Коробочки смахивали на те, что раскладывают дизайнеры на модных показах для издателей глянцевых журналов. По крайней мере, выглядели они в точности так же, как подарки, которые иногда перепадали мне от Мэри — постоянной гостьи подобных мероприятий.

— Нас хотят подкупить, чтобы мы дали хорошие отзывы об этой паре? — шепнула я, усаживаясь на положенное место.

Но Эрик слишком сильно нервничал, чтобы обращать внимание на мои шутки.

— Она уже здесь? — спросила я.

Эрик отрицательно покачал головой:

— Пока нет. Зато вон там ее сестра, тетя Кэтрин.

В этот момент, словно по сигналу, у нашего ряда остановилась женщина, которая, судя по всему, провела в своей жизни столько времени на солнце, что ее кожа приобрела оттенок точно в тон ее прелестной коричневой сумочки «Тэнн Кроль».

— Эрик, ну надо же! Очень рада тебя видеть.

Тетушка ухитрилась сказать эти слова так, чтобы у нас не оставалось сомнений: ни малейшей радости она не испытывает. И если глаза ее при этом были прищурены словно в добродушной улыбке, то винить в этом следовало лишь пластического хирурга, подтянувшего ей уголки глаз чуть сильнее, чем следовало.

— Тетя Кэтрин, познакомьтесь, это Элизабет, моя подруга, — представил меня Эрик.

— Ну-ну…

Недоверчиво покивав, тетя Кэтрин проследовала дальше.

— Честно говоря, я думал, будет проще, — со вздохом сказал Эрик.

— Да, бывали и в моей жизни случаи, когда меня встречали потеплее, — призналась я. — Зато вон та дама все время улыбается мне, — сообщила я ему, показав глазами в сторону.

— Да это Эрика, — отмахнулся Эрик. — Накачалась антидепрессантами, она всем улыбается с тех пор, как открыла для себя прозак.

Присмотревшись к гостям, я вдруг подумала, что быть богатым, судя по всему, дело опасное. Я немало позабавилась, пересчитывая криво подтянутые подбородки и непропорционально большие бюсты. На лицах некоторых женщин застыло странное безучастное выражение. Эрик объяснил мне, что это — побочный эффект модной косметической операции: тебе удаляют какой-то там нерв, сокращающий часть мимических мышц, и ты больше не хмуришься, а значит, и морщины не образуются. Правда, другие эмоции после этого на лице тоже не отражаются. А еще этим летом в моде были такие губы, словно у вас аллергия на морепродукты, а вы только что съели салат из креветок и теперь губы распухли и выворачиваются наизнанку. Прямо передо мной сидела женщина — на первый взгляд старшеклассница. С руками египетской мумии. Да что они все, больные тут, что ли?

Я посмотрела на Эрика. Не похож он что-то на своих родственников… Мой спутник пояснил, что он — единственный из всей семьи, кто еще не делал пластику носа. А все остальные так похожи лишь потому, что им делал операцию один и тот же хирург.

— Я так понимаю, это новый, современный способ приобрести общие фамильные черты, — заметила я.

— Нос перекроить легко. Жалко, мозги не поменяешь, — мрачно констатировал Эрик.

Он по-прежнему не отрываясь смотрел на входящих на террасу гостей и родственников. Неожиданно презрительное выражение на его лице смягчилось, взгляд потеплел.