Вечный хранитель - Виталий Гладкий

«Надо бы познакомиться с ней поближе… — думал он, облизывая мгновенно пересохшие губы. — Использовать принцип петуха, который гонится за шустрой курочкой — может, и не догоню, но хоть согреюсь. Похоже, она или весьма необычный деревенский фетиш в живом виде, или обычная ведьма. Да, ведьма! Я, конечно, человек вполне цивилизованный и, вроде бы, не должен верить в разную чертовщину, но в жизни мне довелось повидать много чего такого, «что и не снилось великим мудрецам от науки» — если немного перефразировать Шекспира. Современный человек по своей сути — примитивное существо. Цивилизация надела ему шоры на все органы чувств; он не видит дальше окна своей квартиры, не слышит, как шепчутся деревья в сумраке ночи и тихо-тихо звенят на рассвете травы, напоенные росой, его обоняние не в состоянии разложить запах на сотни составляющих (хотя у него есть такие природные возможности), потому что эту способность у него отбила вонь горелой резины, выхлопных газов и разлагающихся отбросов на мусорных свалках… Итак, резюме: с этой дамочкой нужно держать ухо востро. Она, судя по всему, дитя природы, и мне с ней будет тяжело тягаться. Бди, парень! Ладно, все это мудрствования, не имеющие никакого отношения (по идее!) к настоящему моменту. Кто таков этот Виктор и что ему от меня нужно?..»

Наконец раздался храп Жука, и Глеб тихо выскользнул во двор. Одеваться ему не было нужды, так как и он, и Жук, не сговариваясь, легли спать в одежде — сказалась привычка «черных» археологов, въевшаяся в плоть и кровь. Им нередко приходится срываться среди ночи и улепетывать со всех ног — или от ментов, или от братков, больших любителей пощипать кладоискателей. А бежать в темноте и без порток, да еще в лесных зарослях, кайфом точно не покажется, особенно если по пути попадутся кусты шиповника или заросли чертополоха.

«Луна, — подумал с нервным смешком Глеб, — совсем офонарела». Она стала огромного размера и светила так ярко, что Глеб видел на дороге каждый камушек. Небо было удивительно чистым — ни одной завалящей тучки, которая могла бы послужить занавеской, спрятать ночное светило хоть на короткое время.

Он шел и невольно подгибал плечи — чтобы казаться поменьше и понезаметней, что было в принципе невозможно из-за лунного сияния. Ему чудилось, что в оконных глазницах уснувших изб светятся крохотные красные огоньки — словно за черными стеклами притаились вурдалаки, наблюдавшие за каждым шагом Глеба. Он невольно ускорил шаг, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

«Этого еще не хватало! — злился Глеб. — Что с тобой, парень?! Надо же — испугался ночи. Да еще какой; луна вон полнеба заняла. Красота. Тишь да гладь и Божья благодать. Словно в раю. А ты празднуешь труса… как кисейная барышня. Будто первый раз попал в переплет. Тем более, что пока все идет тихо-мирно, без особого напряга и эксцессов. День, два — и ситуацию разрулим, будь спок. Похоже, завтра (пардон, уже сегодня), — Глеб посмотрел на свои наручные часы, — Антип введет меня в курс дела. Возможно, баба Глаша оставила завещание. Потому и отца позвала. Но до утра мне еще нужно перечирикать с Виктором. Странный тип… Чтобы не сказать больше. Сорвался, видите ли, человек, нервишки зашалили, и он слегка порезать ножичком односельчанина, с которым давно не ладит. Порезвился немного, какие дела. Бытовуха в чистом виде. Не-ет, дружище, здесь что-то не то…»

Виктор уже ждал. Он сидел на краю бревна, подперев кулаком подбородок, и неотрывно глядел на реку. Его темная сгорбившаяся фигура на фоне светлого плеса казалась изваянием лермонтовского демона. От Виктора и впрямь исходила какая-то мрачная сила, от которой шарахались даже комары; они зудели везде, но только не над бревнами.

— Вы заставляете себя ждать… — недовольно сказал Виктор, не оборачиваясь.

«Как он мог меня услышать?! — удивился Глеб. — Ведь я шел как индеец сиу на военной тропе — ни травинка не зашелестела, ни сухой сучок под ногами не треснул. По крайней мере, мне так кажется…»

— А вы куда-то торопитесь? — ответил Глеб вопросом на вопрос.

Он чувствовал себя не в своей тарелке. Этот человек вызывал в нем неприятные воспоминания и ассоциации, поэтому Глеб поневоле завелся. И, как ни странно, раскрепостился, стал держать себя свободней.

— Нет, но… — Виктор сменил позу и уставился на Глеба блестящими от непонятного возбуждения глазами.

— Согласен. Точность — вежливость королей. К сожалению, в моих жилах нет ни капли голубой королевской крови. Кроме того, я был буквально связан своим приятелем. Мне пришлось долго ждать, пока он уснет. И потом, я думаю, что не в моих и не в ваших интересах, чтобы о нашей встрече стало известно еще кому-нибудь. Но все равно я прошу пардону.

— Не берите в голову. Я люблю побрюзжать. Свойство характера… Что касается сохранения втайне нашей встречи, то тут вы здорово ошибаетесь. Жмань — не то место, где можно что-либо утаить.

— Коли так, то почему для разговора вы выбрали полночный час?

— А разве вас еще не посетила догадка? — в голосе Виктора послышались насмешливые нотки.

— Увы. Чужие мысли читать не могу.

— Неплохо бы… научиться читать чужие мысли, — Виктор с огорчением вздохнул. — А что касается полночного часа… Вы ведь человек грамотный, хорошо образованный. И вам, надеюсь, известно, что все договоры с нечистой силой подписываются в ночное время.

— Даже так… — Глеб дерзко рассмеялся. — Неужто мне посчастливилось лицезреть самого Вельзевула? Не берите на себя слишком много, господин убийца.

— Убийца? Возможно… Нет-нет, я на вас не сержусь! Так оно и есть. В «Книге Печали» так и написано. Это моя судьба. Но наш разговор свернул в другое русло. Я действительно предлагаю вам подписать договор.

— И в чем он заключается?

— Вы ведь кладоискатель? — уклонился от прямого ответа Виктор.

— М-м… в какой-то мере. Вообще-то я археолог.

— Это не суть важно. Вы — ЧЕЛОВЕК, и этим все сказано. И вам, естественно, ничто человеческое не чуждо. Взгляните…

С этими словами Виктор сунул руку в карман пиджака (Глеб насторожился), достал оттуда какую-то вещицу и протянул ее Тихомирову-младшему.

Глеб машинально взял. И оцепенел — у него на ладони лежало старинное золотое колье! Лунный свет заставил рубины вспыхнуть пурпурным огнем, а крупные бриллианты вообще засияли как звезды. Навскидку Глеб определил, что это девятнадцатый век. Судя по оригинальности художественного замысла, тонкости закрепки камней и еще по некоторым другим признакам, колье скорее всего вышло из рук главного ювелира фирмы Карла Фаберже, талантливейшего мастера Хольстрема, произведения которого ценились выше работ знаменитых парижских ювелиров.

— Замечательная вещь, — не смог скрыть восхищения Глеб.

— Вам, — с нажимом ответил Виктор, — я просто не посмел бы предложить какую-нибудь дешевку. Надеюсь, вы не нуждаетесь в помощи, чтобы оценить это колье.

— Оно стоит очень дорого, — честно ответил Глеб. — И не только как драгоценность, но и как исторический раритет. Навскидку оценить трудно. Это, пожалуй, целое состояние.