Мы взлетали, как утки... - Комбат Найтов

Для бомбардировки Хельсинки готовим «подарок» – сборные шеститонные бомбы, девяносто шесть частей которых доставлены из Ленинграда в Тапу. Каждая часть весит тонну. Шесть метров длина и один метр диаметр. Бедные «галифаксы»! Над шестнадцатью из них сейчас издеваются ребята инженер-полковника Кравца. Сам Кравец очень обеспокоен морозами и возможностью того, что бомба закувыркается. Советую придать стабилизаторам небольшой угол и закрутить бомбу вокруг собственной оси. Расстояние до цели мизерное, так что топлива требуется совсем немного. Целями для этих бомб станут шестнадцать электростанций и электроподстанций Гельсингфорса. Для этого внимательно изучаем воздушные электролинии и аэрофотоснимки.

Наконец, на 16 декабря назначаем вылет. Тот день войдет в историю дважды: Гитлер стал главнокомандующим и отдал приказ каждому немецкому солдату, несмотря на отмороженные причинные места и задницу, держаться за каждый клочок отвоеванной земли до последнего патрона и ни в коем случае не отходить. И он официально приказал грабить население на предмет дров, угля и теплой одежды, то есть преступил ту грань, которая обычного солдата и генерала превращает в военного преступника. Ну, и наш налет на Хельсинки, который осуществлялся в три волны. Первыми, как всегда, штурмовики и «ЛаГ-5», их задачей было подавить зенитные средства противника. Три штурмовые дивизии в полном составе рванули на малой высоте через залив. Следом за ними шли «галифаксы» и «ТБ-7», прикрытые «спитфайрами», и замыкали все пикирующие бомбардировщики. На бортах находилось двадцать восемь тысяч ракет и тысяча тонн бомб различного калибра и назначения. Главными целями стали не дома и предприятия, а электростанции, склады угля, дров, бревен и пиломатериалов, на которые пошли ЗБ с пирогелями. Почти сто тонн пирогеля было сброшено со штурмовиков. Шеститонные «сборки», имевшие внутри себя четыре тысячи восемьсот килограммов аммотола, применялись впервые в мире. Выла вращающаяся бомба при падении очень громко. Главное условие для всех: требовалось быть на расстоянии от взрыва не менее четырех километров. Поэтому я и разделил группу на волны. Шедшие на малой высоте «Илы» и «ЛаГи» в этот момент уже отходили над морем, а пикировщики еще не подошли. Пятнадцать взрывов сотрясло Хельсинки, и один – Веромаки. Что произошло со зданиями, описать просто невозможно: их сдуло, как домики поросят в известной сказке.

Зашлифовали все пикировщики, обработавшие порт и береговые сооружения. В момент, когда они заканчивали работу, подошли еще раз штурмовики и добили остатки ПВО. Долго кружились над городом, не давая тушить пожары на складах, нанося точечные удары по вновь обнаруженным целям; «ТБ-7» обработали горловины всех станций тонными бомбами. Крайний бомбардировщик сбросил большое количество листовок с требованиями Правительства СССР выйти из войны. При этом по центральной части города – русскому Гельсингфорсу – прямых ударов не наносилось. Однако две из электростанций – Ханасаари и Салмисаари – были почти в черте города, там разрушения были, и крыши некоторых домов приняли ракеты, так как на них находились наблюдательные и дальномерные посты ПВО. Александр Второй так и остался стоять на Сенатской площади. Цели разрушать город не стояло.

Из Таллина по радио выступил Жданов, ЧВС Северного фронта, который предупредил Правительство Финляндии, что участь Хельсинки постигнет все крупные города. Требование было одно: или капитулировать, или выйти из войны и разорвать отношения с Германией, вернуться к исполнению договора сорокового года. Двадцать четыре часа давалось на размышление.

Первой взвыла, естественно, Швеция. Они до сих пор помнят, что некогда это была их территория. И до 1865 года официальным языком Великого княжества Финляндского был шведский. Финны были никто, и звали их никак. Шведская партия была сильнейшей в Сенате. Шведские террористы убивали русских генерал-губернаторов. Шведские «добровольцы» расправились с «красными финнами» с помощью немецкой дивизии, но по современной истории это сделал непобедимый генерал Маннергейм. Он пережил бомбардировку в стороне от гибнущего города: вместе с инспектором от доблестного вермахта, он находился в передовых частях на месте будущего генерального наступления, когда узнал, что инфраструктура города разрушена, водозаборная станция разбита и разморожена, в городе нет электричества, все подстанции разбиты в труху и восстанавливать нечего. Положение финской экономики и без этого было, мягко говоря, плачевным. Теперь же, при тридцатисемиградусных морозах, греться можно было только от горящих складов. Над четырехмиллионной Финляндией повис мрачно сияющий Марс. До нового налета оставалось три часа. Я приказал не соблюдать радиотишину, а в качестве цели обозначил Турку. Целеуказания раздавались прямо по радио. Распределялись приоритеты, полторы тысячи радиостанций отвечало на указания. Радиоразведка финнов доложила о подготовке к вылету.

– Что мы можем противопоставить? – спросил Маннергейм.

– Перебросить из Расти полк LeR 1, двадцать один самолет «Р-36».

– И все?

– Все. Остальные у нас «фоккеры». И можно немцев попросить перебросить группе из Копио, но там только двенадцать машин на подогреве.

Фельдмаршал надел наушники и взял микрофон.

– Дайте мне их канал.

Несколько минут слушал, кто и что говорит, потом выжал тангенту.

– Первый, ответьте фельдмаршалу Маннергейму. Здесь Маннергейм.

– Я – первый, вас слушаю.

– С кем я говорю?

– С командующим 1-й особой воздушной армией.

– Предложение господина Жданова о прекращении огня, перемирии и признании договора сорокового года мною принято. Соответствующую ноту вручат сегодня в Стокгольме полномочному и чрезвычайному послу СССР госпоже Коллонтай. Мы выходим из войны. Свяжитесь со своим командованием.

– Оставайтесь на связи.

По ВЧ связался со Ставкой и сообщил об услышанном.

– Это хорошо, товарищ Шкирятов, машины к вылету подготовить, но не взлетать. Передайте Маннергейму, что вылет отложен в ожидании подтверждения из Стокгольма.

– Маннергейм, первому.

– Здесь Маннергейм.

– По приказу Верховного Главнокомандующего вылет отложен и будет отменен после получения подтверждения ваших слов из Стокгольма. Как поняли? Прием.

– Я вас понял. Благодарю, первый.

Через три часа пришел отбой вылета, и бедным вооруженцам пришлось снимать навешенное вооружение, правда, не всем машинам. Новый приказ предписывал перелет на Север. Часть машин уходит сразу. Их ведут два лидера: самолеты «Пе-3МР», остальные штурманов не имеют, поэтому в такой дальний перелет идти самостоятельно не имеют права. Садиться придется на лед озера, где сейчас пыхтят «Сталинцы», расчищая снег под аэродром. Город называется Мончегорск, там сейчас почти нет народа, все эвакуированы, оборудование демонтировано. Но по сравнению с окружающей тундрой, их вполне хватает для такой работы. Привлекли батальон охраны станции и комбината. По меньшей мере есть жилье и какие-то условия для работы. Озеро Лумболка – место для базирования истребителей, а бомбардировщики сядут на Койма-губе. Маленькая площадочка на двадцать пятом километре занята. Но ее БАО и привлекли к организации освещения и проверке готовности полос. Из Мурманска туда перебрасывают английское топливо, так что необходимая мощность у двигателей будет.