Дозоры. От Ночного до Шестого - Владимир Васильев

– Придешь к нам в час после полудня, – сказала Светлана с короткой заминкой. Ее лицо стремительно побледнело. – Да. В час… в час дня. Завтра.

Мы с ней все поняли.

Я приду к семье завтра в час. Обязательно приду. Конечно, если буду жив. А это, похоже, вовсе не обязательно.

– Ну, до завтра, – сказал я.

Света кивнула. Прошептала одними губами: «До завтра».

– Пока, пап! – откликнулась от телевизора Надя. – И я не согласна тут сидеть весь остаток детства!

– Хорошо, учту, – откликнулся я, не сводя глаз со Светланы. – Кеше передать привет?

– Ну, пап! – возмутилась дочь. – Проехали уже!

– Я серьезно.

– Тогда передай, конечно, – настороженно ответила Надя.

Я кивнул Светлане.

– Пока. Я захвачу завтра картошку.

Света улыбнулась. Через силу, но улыбнулась. Сказала:

– И лук.

– И даже морковку, – пообещал я. – Все будет хорошо. Я себя замечательно чувствую. Бодр и готов на подвиги.

– Это мы с мамой тебя накачали Силой, – похвасталась Надя. – Я собирала, мама вливала.

– Как же я удачно устроился! – воскликнул я, открывая проход. – Сам себе завидую!

Телефон, казалось, зазвенел еще в тот миг, когда я шагал через портал.

Ночью офисный центр бодрствовал, как и днем. Такие же девушки сидели за стойкой в вестибюле, такие же охранники попадались на пути, такие же неприметные восточного вида женщины в униформе мыли полы и терли панели стен.

– Какая бодрящая бизнес-атмосфера! – сказал я. – А?

– Ты и впрямь бодр, как я вижу, – буркнула Ольга.

– Слушай, ты же сама велела мне идти отдыхать!

– Велела, – мрачно признала Ольга. – И получила от Гесера взбучку по полной программе. Особенно когда он понял, что не может тебя найти.

– Лучше всех спрятанный, – сказал я. – Горжусь собой.

– Гордиться не стоит, Гесер почти дотянулся. Он сказал, что слышит твой сон. И будь у него несколько дней – он бы тебя достал.

Мы вошли в лифт, я покачал головой:

– Плохо. Очень плохо. Значит, и этот… как его… Двудольный…

Ольга фыркнула.

– А! – Я хлопнул себя по голове. – Двуединый!

– Да уж, он не слабее Гесера, – вздохнула Ольга. – Но он хуже знает тебя, Свету, Надю. Ему будет труднее их обнаружить.

– Ты так говоришь, словно уверена – это не наш друг и не наш враг. Это уже нечто совсем другое.

– Так и есть, Антон. Сумрак их выпотрошил и наполнил заново. Одна видимость.

– Почему тогда не мы? Почему мы со Светланой не стали инструментом сумрака? Надя даже сопротивляться бы не стала, не поняла бы, что случилось.

Я сказал это – и сам похолодел. Представил, как что-то безжалостное, непреклонное, непреодолимое стирает меня, мою личность. Или – хуже того – оставляет ее где-то на дне души биться и орать в бессильном ужасе…

И «я» – этот выпотрошенный и переделанный «я» – иду и вместе с такой же фальшивой Светой убиваю Надежду…

– У всего есть правила, – сказала Ольга. Лицо ее было как всегда жестким, непреклонным. – Видимо, этого он сделать не может.

– Почему?

– Может быть, он не в силах воплотиться в тех, кого ему требуется убить. Может быть, в том, кто станет воплощением сумрака, изначально должна быть какая-то черта.

Я кивнул. Наверное, она была права.

Лифт остановился, мы вышли в холл. Прямо к мрачным охранникам Дневного Дозора – два боевых мага и оборотень.

Видимо, в целях экономии времени на трансформацию оборотень уже был в образе здоровенного волка.

– А если кто чужой заглянет? – укоризненно спросил я, кивая на волка.

– У нас на него документ есть, – приветливо ответил один из магов. – Ирландский волкодав. Прошел курс обучения охранной службе.

– Хотя на самом деле не смог, понимания не хватило, – вздохнул второй маг.

Оборотень зарычал. Маги засмеялись. Что ж, Темные – они такие. Темные.

Нас ждали и даже не стали утруждаться проверкой документов, отпечатков пальцев и прочих аур. Точнее, наверное, все проверили – но незаметно для нас. Может быть, еще в лифте – как-то долго он поднимался.

Девушка-маг с восточной внешностью (японка? кореянка? китаянка?) провела нас от приемной до кабинета Завулона, открыла дверь, впустила и осталась снаружи. Выглядела девушка милой и невинной, но я чувствовал, что она – боевой маг второго уровня, причем маг старый, опытный и навоевавшийся вдоволь. Раньше я про нее не слышал, Завулон вытащил ее откуда-то издалека.

– Антон! – Великий Темный дружелюбно улыбнулся, вставая из-за стола. – Как я рад тебя видеть! Ольга! Прекрасно выглядишь!

Я с любопытством огляделся. Если своих сотрудников Завулон посадил в стеклянный аквариум, если для переговорного зала выбрал интерьер поспокойнее, то уж свой рабочий кабинет он сохранил в стиле английского классицизма.

Деревянные панели стен (и заклинаний в это дерево закачано столько, что они едва не трещат от рвущейся наружу Силы). Потолок – тоже панели темного дерева и старинные тканевые обои. Мебель древняя, наверняка какого-то известного мастера, вот только я из всех мастеров знаю лишь Чиппендейла, да и то из-за мультика.

Окна в кабинете прикрывали пышные шторы из красного бархата с кистями – наверное, последнее, что ожидаешь встретить в современном бизнес-центре из стекла и металла.

У Завулона уже был гость – очаровательная рыжая девушка в строгих круглых очках. Девушка была в сером брючном костюме, делающем ее похожей на бизнесвумен, но – очень привлекательную и сексуальную бизнесвумен.

Плохо было только то, что женщине было двести с лишним лет, из которых два века она была мертва.

– Екатерина, – коротко сказал я, кивая Мастеру вампиров Москвы.

– Антон. – Она улыбнулась уголками губ. Потом нахмурилась. Демонстративно принюхалась. Встала, плавным движением переместилась (это слово куда вернее описывает процесс, чем «подошла») ко мне.

– Аккуратнее, милая, – сказала Ольга холодным как лед голосом.

– Не держи меня за дуру, Великая, – ответила Екатерина, даже не глядя на Ольгу. Она наклонила голову к моей шее, несколько секунд внимательно смотрела на кожу.

– Все увидела? – спросил я.

Екатерина сдвинулась от меня к столу. Присела на обтянутую выцветшей зеленовато-бронзовой кожей столешницу. Во взгляде у нее было совершеннейшее непонимание.

– Кто? – спросила она. Мне показалось, что в голосе Мастера вампиров – зависть и восхищение. – Кто, Высший?