Главный герой Апокалипсиса - Юрий Розин

Шагнув вперёд, я широко улыбнулся и погромче, чтобы занятые перепалкой девушки меня точно услышали, произнёс:

— А как же обещанное золото?

Они синхронно повернули ко мне головы, и я неожиданно поймал испуганный взгляд блондинки. Даже не просто испуганный. Она дрожала от ужаса передо мной. Что я такого сделал? Вроде даже спросил без какой–то особенной претензии… Однако слова Илики, в секунду доставшей и вновь направившей на меня меч, расставили всё по местам.

— Пожалуйста, скройте жажду крови, иначе я буду вынуждена атаковать.

А… вот оно что… Я настолько разозлился, что непроизвольно активировал эффект печати Убийцы… Неужели я, и правда, был готов прикончить «госпожу»? Не кого–то, кто угрожал моей жизни, не того, к кому у меня были какие–то претензии, просто мелкую неразумную девчонку, сказавшую что–то, что мне не понравилось? Да уж, вот что значит влияние жестокости средневекового мира…

.

.

.

А впрочем…

Может быть, хватит врать хотя бы себе? Этот мир не изменил меня. Он просто оказался достаточно прост и прямолинеен, чтобы не ограничивать меня земными понятиями морали. Сколько раз, смотря на свою руку, я представлял её, сжатую на чьей–то шее? Сколько раз, стоя на перроне метро, думал, как было бы забавно столкнуть под поезд зазевавшегося работягу? Сколько раз смотрел с балкона на прохожих и воображал в своих руках автомат? Я ведь прекрасно знал, откуда бралось то запретное наслаждение, что приходило с каждым совершённым убийством. Знал, просто не хотел признавать. Но, если говорить откровенно… какой теперь был смысл в отрицании правды? Умерев и попав в этот мир, я не изменился. Просто перестал притворяться. Было ли это влияние Автора, который хотел сделать из меня безумного берсерка? Не знаю, да и наплевать. Созданный кем–то или рождённый сам, я — это я. И раз уж я получил возможность начать жизнь буквально с чистого листа, стоило ли продолжать строить из себя того Петю, которым я был на Земле?

Пожалуй, нет.

А эта блондинистая сучка… скажем так, с таким отношением она долго не проживёт.

Скрыв жажду крови, я поднял руки, демонстрируя свои мирные намерения. Как бы меня ни бесила блондинка, ссориться с Иликой было нельзя, если я собирался вновь увидеть её в неглиже, а свою работу она, похоже, воспринимала очень серьёзно.

— Прошу прощения, я ещё не до конца пришёл в себя после боя и потерял контроль. Поверьте, у нас нет никаких злых намерений, мы просто хотим получить достойное вознаграждение за помощь. Думаю, мы имеем право рассчитывать на это, вы согласны?

— Я… я понимаю, — её меч вновь вернулся в ножны, — дайте нам буквально минуту обсудить, что мы можем вам предложить в качестве награды.

— Конечно–конечно, мы не слишком торопимся.

Схватив блондинку за руку, Илика скрылась в палатке и застегнула за собой полог. Похоже, решила без свидетелей пояснить тупой малолетке принципы поведения и хороших манер. По крайней мере, в отличие от некоторых героев–телохранителей книг и комиксов, что я видел, она не относилась к «госпоже» как к объекту поклонения и не подчинялась беспрекословно её требованиям, сохраняя здравость рассудка. Это радовало и, пожалуй, стоило дать ей разобраться самой. А я повернулся к Раэлю.

— Расскажи вкратце, в чём дело?

Его лицо вытянулось как на картине Мунка.

— Да из какой же дыры ты выбрался, что даже такого не знаешь?!

— Из леса, естественно! Рассказывай, пока они в палатке, не хочу снова ляпнуть какую–нибудь хрень.

— Да ты ничего такого на самом деле не сказал… мало кто из людей знает принципы построения эльфийских имён, и даже я не ожидал, что она так просто поймёт, что я — полуэльф.

— А в чём замес? Почему к полуэльфам такое отношение? Простых эльфов вроде как никто не принижает.

— Это потому что у них есть своё королевство, одно из самых сильных вообще во всём мире, и все чистокровные эльфы по умолчанию считаются его подданными. Разумеется, они не будут предъявлять претензии по каким–то банальным поводам вроде убийства обычных гражданских, но раз в несколько лет проскакивают новости, что Альвхейм объявил кому–то войну из–за смерти какого–нибудь высокопоставленного эльфа. Так что за много поколений сложилось мнение, что эльфов лучше не трогать, даже если очень хочется. А с полуэльфами другая история. В Альвхейме очень пекутся о чистоте крови, и полуэльфам, в отличие от людей, в принципе нельзя заходить на их территорию. И, естественно, ни о каком покровительстве не может идти и речи. При этом, хотя в таких, как я, только половина эльфийской крови, во многом мы превосходим людей: живём дольше, куда реже болеем, в среднем более талантливы в контроле энергий и прочее. В результате многие люди банально завидовали, и «грязная кровь» стала отличным поводом для ненависти, длящейся уже много веков. Я на самом деле не удивлюсь, если окажется, что эта девчонка даже не знает, почему должна меня презирать, так что я даже не злюсь на неё особо.

— Убрал бы уши способностью.

Раэль пожал плечами.

— Когда всё мирно, я так и делаю. Но вне зависимости от объёма изменений печать тратит одинаковое количество ауры. Тратить почти треть энергии на такое, пока за нами охотится Лорд? Я пока не настолько свихнулся.

— Понятно… ладно, что думаешь о барышнях?

— Ничего такие… — полуэльф бросил взгляд на палатку, — девчонку, конечно, стоит привязать покрепче на дыбу и чем–нибудь заткнуть слишком много разевающийся рот… — ага, не злился он, как же, — а защитница по–настоящему шикарная женщина, тут сказать нечего.

— Только не твоего уровня, — усмехнулся я.

— Чего это?

— Того это! Она тебя выше на голову и с бицепсами как твои куриные ножки. Видел когда–нибудь, как маленький пёсик крупную сучку трахнуть пытается? То же самое будет, если не хуже.

— Я, может, люблю бросать себе вызовы!

— Это похвально, но давай в другой раз. Выбери себе противника своей весовой категории, не позорься.

Взгляд Раэля снизу–вверх буравил мне переносицу.

— Просто скажи, что сам на неё глаз положил.

— Положил.

— Ну, вот и всё.

— Всё.

— Всё…

Не в силах больше сдерживаться, мы заржали, как два идиота.

— Я вас не отвлекаю? — из приоткрывшегося полога палатки выбралась Илика.

Мы явно не вызывали у неё ни доверия, ни симпатии, и в этом, по большей части, была моя вина. Но я собирался изменить её мнение в ближайшее время.

— Нет, нисколько. Что вы решили?

— Во–первых, — начала она с каменным лицом, — от лица моей госпожи я приношу извинения за проявленную бестактность.