Галактический вихрь - Андрей Ливадный

В этот момент вахту несли Джон и Клаус. Мартин оглянулся, ища, с кем бы поделиться терзающими его опасениями.

В следующем ряду, уронив голову на подлокотник, безмятежно спал Стылов. Мартин присел рядом и растолкал бывшего лейтенанта интендантской службы космопорта Эрлизы.

— Заг, проснись! Слышишь?!

Стылов разлепил веки и непонимающе уставился на него.

— Что случилось?

— Ничего… — шепотом сообщил Мартин. — Надо поговорить…

Загомир потянулся, окончательно проснувшись, протер глаза и полез за сигаретой. Вспомнив, что находится в замкнутом пространстве вездехода, он сунул пачку обратно в нагрудный карман и с явным неудовольствием посмотрел на разбудившего его Стонски.

— Ну? — переспросил он.

Только сейчас он заметил, что Мартина трясет как в лихорадке.

— Я думаю, что нам каюк, Заг, — наконец раздался горячий шепот Стонски. — Этот свихнувшийся «скарм» нас подставил.

— Почему? — нахмурился Стылов. — Что ты несешь? Объясни толком!

Лицо Мартина исказила мучительная гримаса.

— Модуль можно было поднять в воздух, — пробормотал он. — Мы бы уже через пару часов были на краю болот, понимаешь?

Остатки сна моментально улетучились из головы Загомира. В том, что говорил ему Мартин, был определенный смысл.

— Почему же мы тогда не воспользовались им? — машинально переспросил он.

Порой животный страх способен пробуждать к действию человеческий потенциал сообразительности.

— Он говорил про колонию людей, что расположена сразу за болотами. Интеллект ненавидит их, а не нас… Клаус боится… Он думает, что первый удар придется по ним, понимаешь? Он бросил модуль как приманку! — Горячий шепот Мартина обжигал Загомира. — Брошенный корабль торчит в болотах, как бельмо на глазу. Он знает, что роботы не пройдут мимо такого объекта. Они сунутся к нему, обнаружат, что мы бежали, и начнут преследовать нас!

* * *

Догадка Мартина была очень близка к истине.

Клаус действительно рассчитывал, что брошенный на возвышенности корабль должен привлечь внимание любой ударной группы противника, которая вздумала бы пересечь пространство болот по земле или по воздуху.

Его расчет был основан на знании. В прошлом Клаус очень часто сталкивался с боевыми машинами различных поколений и модификаций. Сейчас, когда любое ослабление противника, равно как и оттяжка времени играли на руку его маленькому отряду, он использовал свой богатый опыт, расставив возле брошенного корабля несколько неприятных сюрпризов…

Пришествие состоялось, когда у горизонта появилась черная тень одной из орбитальных плит, предвещавшая скорое наступление ночи. В конструкциях типа сферы Дайсона, которые строятся вокруг звезд и перехватывают все исходящее от светила излучение, не может быть естественной смены дня и ночи. Неподвижное солнце висит в зените круглые сутки.

Древние строители сферы нашли выход. Они вывели на орбиту вокруг звезды циклопические платформы, которые медленно ползли в небесах, покрывая тысячи километров поверхности своей тенью. Их взаимное расположение и орбитальная скорость были рассчитаны таким образом, что свет и тьма чередовались с равным интервалом — приблизительно через каждые десять часов. По-видимому, такой цикл искусственной смены дня и ночи вполне удовлетворял древних обитателей сферы.

Орбитальная платформа, чья тень медленно ползла по покрытой болотами равнине, была той самой, куда после бегства людей совершил посадку «Светоч».

Сейчас корабль казался мертвым. Он стоял посреди пятисоткилометровой плиты, гордо возвышаясь среди поломанного посадкой бескрайнего поля солнечных батарей, которые были установлены тут еще строителями сферы.

Мертвый корабль среди мертвого пространства.

Нет… Это было не так.

Находящийся за десятки тысяч километров от этого места Интеллект ждал.

Он больше не был тем испуганным, загнанным в угол кристаллическим мозгом, который чудом уцелел в подледной пещере Луны-17. Информация о тех днях, когда он вернулся в сферу, покинутую три миллиона лет назад, и с отчаянием взирал на изуродованный временем и катастрофами мир, который некогда был его домом, давно ушла в блоки долгосрочной периферийной памяти. А бившаяся в нем тогда неистребимая ненависть к двуногим существам, которые процветали среди разрухи, упадка, хаоса и деградации, постепенно потеряла свою остроту, переродившись в нечто более конкретное и рациональное.

В конце концов, он был машиной, хотя древние конструкторы не могли представить, что за три с половиной миллиона лет он превратится в существо, способное с грустью взирать на потрескавшиеся от времени сегменты солнечных батарей, посреди которых стоял захваченный им человеческий корабль.

Интеллект был сентиментален, как большинство убийц.

Его характер, образ мышления и склонности вполне могли бы быть описаны с точки зрения человеческой психологии. Описаны, но не оправданны, потому что относились к патологическим отклонениям…

Сейчас, кроме ностальгической грусти, он испытывал еще одно не присущее обычным машинам чувство. Впервые с момента своего нечаянного пробуждения на ледяном спутнике Эригона он ощущал себя тем, кем втайне мечтал быть.

Он становился БОГОМ.

Как ни странно, но это ощущение собственного всемогущества давали ему те машины, что были запаркованы на оружейных палубах человеческого корабля. Он мог управлять ими, а они, в свою очередь, могли сотворить с этим миром и населяющими его людьми практически все.

В первую очередь они могли их уничтожить, стереть эту проказу с изуродованного лика древней сферы, с тем чтобы вернуть ее законным хозяевам.

Интеллект не задумывался, каким образом он собирается восстановить разрушенные участки сферы, возродить ее климат и вырвать из мрачной бездны регресса своих творцов, что обитали сейчас в крохотных, случайно уцелевших ареалах, утратив не только все свои знания, но и саму память о прошлом.

Он не мог признаться самому себе, что его ненависть к людям, случайно вызванная к жизни десять лет назад необдуманными спонтанными поступками раненого капитана Клауса Зельцмана, все эти годы питалась не объективностью, а черной завистью к существам, которые не просто процветали в разрушенном временем мире, но еще и восстанавливали, преображали доступные им участки сферы, то есть делали именно то, на что оказался не способен отрезанный от глобальной сети управления и лишившийся своих механизмов Интеллект.

Теперь он стал их злым богом. И судьей.

…Тень орбитальной платформы коснулась болот, и «Светоч» пробудился. В кормовой части крейсера открылось несколько рамп, и оттуда выползли установленные на специальных стартовых платформах два десантных модуля. Они были намного больше того, на котором с корабля бежали люди, и предназначались для переброски техники.