Чесменский гром - Владимир Шигин

Но флага на шебеке не было.

— Предупредительный под ветер! — махнул рукой капитан «Летучего».

Погонные пушки пакетбота коротко ударили, испустив клубы дыма. Ядра с легким посвистом легли в воду.

В ответ с шебеки грянул полновесный залп. Прибавив парусов, обнаруженное судно пыталось оторваться от преследователей. На палубе шебеки метались, путаясь в широкой мотне шароваров, потревоженные турки. Меж ними в черных просмоленных куртках — матросы-европейцы.

— Что за чертовщина? — недоумевали на «Летучем».

— Какой же они нации? — Ничего, возьмем — разберемся! — решил за всех капитан пакетбота Ростиславский[44].

Над «Николаем» и «Летучим» трепетали красные флаги погони.

— Алло! — кричал в рупор с фрегата капитан Полекутти. — Впереди подводные каменья. Когда осман в них упрется, тогда и возьмем!

— Поняли! — махнули с пакетбота. «Святой Николай», меняя курс, заходил на пересечку. Еще четверть часа погони — и ловушка захлопнулась. Деваться беглецам было некуда: впереди камни, слева берег, справа и позади русские суда.

На шебеке суматошно брасопили паруса.

— Нами одержана первая виктория на здешних водах! Ура! — выхватил из ножен шпагу капитан «Летучего».

— Ура-а-а! — летело над морем.

— Глядите, глядите! Над притихшей шебекой медленно поднимали французский флаг, белый с золотыми лилиями.

— Тьфу ты, вляпались! — ругались на дозорных судах.

— Держава французская ведь только случая ждет, чтобы к нам придраться. Теперь скандала не оберешься!

Выход из затруднительного положения нашел решительный Полекутти:

— По нам первым палил? Палил. Османов на борту имеет? Имеет. Чего думать, будем брать!

С шебеки тем временем прибыл шлюпкой капитан. Уверенный в своей безнаказанности, он нагло грозил местью со стороны Версаля. К крикам француза отнеслись спокойно... Посланная же на пленное судно досмотровая партия нашла в трюмах под мешками с халвой и орехами, ружья и ядра. Узнав о находке, капитан шебеки поутих. Пойманный с поличным, он сознался, что вез оружие из Туниса в Смирну для нужд тамошнего гарнизона.

— Судно и товар арестованы! — забрал у француза шпагу и пистолет Полекутти. — Взять под стражу и запереть в каюте!

В тот же день приз был доставлен и сдан адмиралу. Спиридов, благодаря капитанов, вспомнил слова петровские:

— Большому делу малый почин сделан!

Захват «Генрикса» (так называлось французское судно) неожиданно обернулся огромным политическим скандалом, несмотря на то что адмирал после конфискации контрабанды отпустил капитана Журдана вместе с судном на все четыре стороны.

Неприятность с французом неожиданностью не была еще до отплытия эскадры с Балтики. Особое внимание, по мнению Екатерины II, предстояло уделять французским судам. «Поступать относительно нейтральной, особенно французской торговли с крайнею осмотрительностью...» — писала Екатерина II Алексею Орлову. В свою очередь, Орлов, понимая всю сложность взаимоотношений с Францией, предложил французской стороне утвердить в Ливорно совместную комиссию для разбора всех спорных вопросов, которые могли бы возникнуть при нечаянном захвате каперами французских судов. Однако французский консул участвовать в работе комиссии не пожелал.

Теперь сразу же замаячили в Архипелаге французские фрегаты, а посол Людовика в Константинополе предложил Порте помощь королевского флота за известные субсидии. Перед эскадрой появилась угроза борьбы на два фронта.

Консул Федор Алексиано доносил с Минорки Алексею Орлову: известие, что Версаль и бурбонские державы намереваются вскоре выслать свои эскадры для нападения, вновь подтверждается!

Теперь все зависело от российских дипломатов. Сумеют или нет они спасти эту почти проигранную партию? И они с блеском выиграли ее! Мусин-Пушкин развернул бурную деятельность в Англии, взывая к союзническому долгу англичан, а Никита Панин через Берлин и Вену вышел на прусского и австрийского послов в Константинополе.

Значительно пополнив состояния за счет русской казны, послы Тугут и Пегелин свое дело сделали — великий визир отклонил предложения Людовика. Сделка не состоялась.

Теперь следовало дать понять Версалю, что Россию подобными демаршами не запугать!

Посол во Франции советник Николай Константинович Хотинский немедленно заявил решительный протест министру иностранных дел Шуазелю.

— Мы полны решимости в точности соблюдать международные правила, согласно договорам и трактатам коммерческим, но требуем, чтобы ваши суда прекратили перевозки оружия к нашему неприятелю, а равно съестные припасы в места, нашим флотом блокируемые. Если же нет, то мы и впредь будем подобные суда отсылать обратно, а груз конфисковывать!

— Я передам ваши слова его величеству! — зло ответил Дюк Шуазель.

И Версаль отступил... Дело же с задержанием «Генрикса» тянулось еще без малого пятнадцать лет. Франция настойчиво требовала возвращения груза и возмещения всех издержек за счет российской казны.

В 1785 году Екатерина II не выдержала:

— Мы ничего не нарушали и деньги вам платить не за что! Бумаг по делу капитана Журдана более в коллегию не принимать!

* * *

Канонир корабля «Святой Евстафий» Алексей Ившин вместе с другими артиллеристами был отряжен в десант для установки на осадных батареях кугорновых мортирок.

Под Короном жарко, турки так и сыпали со стен пулями и ядрами. Вдобавок ко всему этому подхватил Леха где-то еще и лихоманку трясучую, спасаясь от которой, пил отвар оливкового корня.

Торопясь, осаждающие работали не только ночами, но и днем, под ядрами. А на второй день осады рядом с Лехой упала, крутясь и разбрасывая искры, бомба. Находившиеся вокруг в ожидании неминуемой смерти просто онемели. Дальше произошло нечто из ряда вон выходящее — канонир Ившин внезапно кинулся к бомбе и с силой вырвал из ее нутра дымящийся запал.

— Вот уж зараза, так зараза!

Потом уж, пришедшие в себя матросы и солдаты Леху и целовали и обнимали.

А на следующий день Ившин вновь отличился, да как! Разглядывая как-то неприятельский бастион, обнаружил Леха слабину в обороне турецкой, кинул кирку и бегом к начальнику осадному. Подполковник Лецкий, на слово не веря, полез самолично проверить слова матроса. Долго глядел на стены и не приметил ничего.