Крылья - Валентин Холмогоров

– Парни! – выкрикнул он, придерживая здоровой ладонью замотанную бинтом раненую руку. – Сегодня у нас ответственный день, наша армия переходит в наступление по всей линии фронта. Задача нашей эскадрильи – поддержать продвижение пехоты с воздуха, а также прикрыть дирижабли от возможных атак авиации противника. Зона ответственности – южный фланг вражеских укреплений, от первой линии до железнодорожной ветки. Постарайтесь держаться группой и не отдаляться друг от друга на значительное расстояние, помните, что с аламейских позиций работают зенитные пулеметы. Если машина окажется повреждена, выходите из боя, геройствовать не нужно. Все понятно?

– Так точно! – хором откликнулись летуны.

– Первыми летят Эрик, Митто и Алекс, по их возвращении после дозаправки пойдет вторая группа в составе Фанка и Лоттера. Ведущий – Эрик, вы двое прикрываете. Удачи, ребята!

– Слава Великому Сургану! – дружно выдохнул строй.

– По машинам!

Будто бы эхом в ответ на слова командира вдалеке загремела артиллерийская канонада: сурганские пушки принялись утюжить аламейские укрепления.

Не то выпитый курман так подействовал, не то гулкий, отдающийся в груди, как в барабане, вибрирующий звук разрывов в сочетании с разлитым в воздухе напряжением дал о себе знать, но Дима поймал себя на том, что испытывает непривычный эмоциональный подъем, эдакий злой азарт, какой он не чувствовал уже довольно давно. Подобное ощущение бывает перед важным экзаменом, когда ты хорошо знаешь предмет и уверен в своих силах, или перед дракой, в которую ты готов ввязаться, понимая, что правда на твоей стороне.

Дима подбежал к перемалывающему воздух пропеллером самолету, оглянулся и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, приблизился к самому крылу вплотную, расстегивая штаны. Помимо тонизирующего эффекта курман обладает еще и побочным мочегонным действием, а «Хорнер» – не «Айрбас», в нем туалетов для экипажа не предусмотрено. Вот, теперь можно лететь – не хватало еще вернуться на аэродром в мокрых портках, сплетен потом не оберешься. Тот же Фанк раззвонит на весь белый свет, что пилот из его эскадрильи обмочился в воздухе от страха.

– Митто!

К нему подбежал запыхавшийся Лоттер, протянул что-то большое и увесистое:

– На вот, держи. Рем распорядился всем раздать.

Ага, пистолет в наплечной кобуре с широким кожаным ремнем. Большой, тяжелый, рукоять деревянная, таким и убить можно, особенно если удачно запустить им противнику в голову. Непонятно, зачем оно нужно, только мешать будет внутри и без того тесной кабины. От ворон отстреливаться? Так нет здесь ворон, Дима по крайней мере не видел до сих пор ни одной. Может, бросить где-нибудь украдкой?

– Надевай.

Нет, бросить, видимо, не получится. Повозившись с хитрой застежкой, Дима пристроил кобуру на левом боку, чуть подтянул ремень, чтобы не болталась. Неудобно, но придется терпеть.

– Удачи!

– Спасибо!

Двигатель уже прогрет, и, пристегнувшись, Дима посмотрел на замерший справа аэроплан ведущего, ожидая сигнала к взлету. Эрик поднял руку, сделал несколько круговых движений указательным пальцем, показывая на языке жестов: «набираем высоту по спирали», затем махнул открытой ладонью: «взлетаем». Ну, поехали.

Рев моторов, короткий разбег, и три аэроплана с черными ромбами на крыльях поднялись в безоблачное небо. Ветра сегодня почти нет, потому набор высоты происходит спокойно, машину не швыряет, никуда не тянет и не водит, всегда бы так. Дима даже бросил ненадолго ручку управления, корректируя вентилем давление газовой смеси: самолет продолжал лететь сам, только слишком задрал капот, однако этот момент удалось быстро скорректировать рычагом управления двигателем. Пусть понемногу набирает высоту, но не валится на хвост, иначе есть риск потерять скорость. Жаль, конечно, что тут напрочь отсутствуют триммеры, позволяющие на какое-то время зафиксировать рули и стабилизатор в нужном положении, это заметно облегчило бы работу пилота. Надо будет при случае подбросить идейку местным конструкторам – коллеги по цеху потом спасибо скажут.

Тем временем аэроплан набрал полтысячи метров или тысячу маркий, если по-местному, и Эрик вновь поднял руку, приказав ведомым сохранять эту высоту. Он идет впереди на расстоянии около тридцати метров, аэроплан виден в мельчайших деталях – мерцает призрачным диском винт, полощется на ветру закрепленный на верхнем крыле красный вымпел. Алекс с голубым вымпелом летит чуть левее и сзади. А вот солнце висит над горизонтом по правую руку, нужно это учитывать, когда придется маневрировать: восходящее солнце – оно самое злое, слепящее.

Между тем сурганские войска и впрямь начали наступление на вражеские позиции: выглянув из кабины, Дима увидел под изрядно мешающим обзору крылом медленно ползущие по степи черные коробки танков и неровные цепи пехотинцев, устремившихся короткими перебежками в атаку. Артиллерия перенесла огонь в глубь аламейских укреплений: глухой треск разрывов доносился сейчас со стороны самой дальней линии траншей, практически от границы города.

А вот и старые знакомые! Со стороны Ахтыбаха в тыл врагу гордо и величаво заходили два сурганских цеппелина – их выкрашенные темно-серой краской борта блестели в солнечных лучах, как чешуя хищной рыбы. Дима присмотрелся: один из них – тот самый, что двигался в авангарде, – оказался «Фальтсхеттельмарком», он сразу узнал этот летательный аппарат по характерному расположению гондолы и хвостового оперения. Починили все-таки, значит. Наземные пулеметные расчеты сейчас оказались придавлены интенсивным артиллерийским огнем, а потому не доставляли дирижаблям чрезмерных хлопот: безнаказанно подплыв к аламейским оборонительным сооружениям, «Фальтсхеттельмарк» начал сбрасывать бомбы прямо на головы засевших в окопах солдат. Загремели взрывы, взметнулись вверх вывернутые из земли бревна и куски досок, которыми были укреплены стенки траншей. В момент приближения второго цеппелина аламейцы все-таки открыли беглый зенитный огонь из винтовок, к ним вскоре присоединился один пулемет, но серьезного ущерба атакующим это вроде бы не причинило.

Увлекшись созерцанием развернувшейся перед ним батальной картины, Дима едва не проглядел взметнувшуюся в небо красную сигнальную ракету, выпущенную с аэроплана Эрика и предупреждавшую ведомых о приближении противника. Долго вертеть головой не пришлось: аламейские истребители появились в воздухе одновременно с двух сторон и сразу же атаковали цеппелины, обстреляв из пулеметов «Фальтсхеттельмарк». Тот ответил беглым огнем с орудийной палубы, но вскоре стало очевидно, что аэронавты заметно стеснены ограниченными секторами ведения огня, и без помощи со стороны с этой напастью им не справиться.

Дима насчитал в небе четыре аламейских биплана, а значит, у врага было численное преимущество. Выполнив разворот, он направил «этажерку» навстречу удаляющимся самолетам противника, стараясь идти выше дирижаблей, чтобы не попасть под ведущийся с них огонь. Два других «Хорнера» тоже покинули строй, Дима видел, как пилоты оглядываются по сторонам, подыскивая себе цели.