У границы мрака - Василий Головачев

Вересов почувствовал дурноту, контуры предметов в кабине катера стали колебаться и плыть.

– Защита!

– На пределе, – сообщил компьютер.

– Не нравится мне это, – не выдержал молчавший против обыкновения до сих пор Альберт. – Может, вернёмся?

– Не дрейфь, парень, – сказал Мишин. – Мог бы и не идти с нами.

– Кто ж знал, что тут так неуютно?

– Терпи.

– Помолчите! – процедил сквозь зубы Вересов. – Иван, долго ещё?

– Сейчас, сейчас, не от меня зависит… Копун подсоединился… возможно, даст обратную связь.

Туман, заполнявший сферу, внезапно исчез. «Голем» обняла тьма без единого проблеска света.

– Мы не провалимся в какое-нибудь соседнее измерение? – с нервным смешком сказал Альберт. – Ещё выбросит в другую Вселенную!

– Колебания мерности не очень большие… – Ломакин не закончил.

Со всех сторон тьму прорезали лучики света. Впечатление было такое, будто катер оказался в космосе, окружённый звёздами. Но это были не звёзды! Приглядевшись, Вересов понял, что каждая звёздочка имеет свою конфигурацию и пульсирует в своём ритме. Поближе к катеру – по ощущениям – светились белые и голубые колечки, подальше – жёлтые спиральки и красные крестики.

– Что это?! – прошептал Альберт.

– Карта, – сказал Ломакин.

– Карта?!

– Карта цивилизаций.

– Какая же это карта, если видны только огоньки?

– Их можно развернуть.

– А вот с этого момента поподробнее, – вклинился в разговор космолётчиков Вересов. – Как мы можем развернуть эти огни?

– Секунду… какой кластер вы хотите посмотреть?

– Да любой, какой поближе. Вон тот, голубенький.

Одно из голубых колечек резко увеличилось в размерах, словно катер метнулся к нему на большой скорости. Колечко распалось на рой светлячков, расползшихся во все стороны и охвативших земной аппарат. Картина застыла, став больше похожей на ночное земное небо. Звёзды этого неба расплылись в облачка искр.

– Это кластер галактик Волосы Вероники. Точнее, он был таким миллиард лет назад.

– Откуда твой приятель знает названия наших галактик и их скоплений? – недоверчиво спросил Альберт.

– Во-первых, названия известны мне, а Копун читает их в моей памяти. Во-вторых, он не сидел в Солнечной системе сложа руки и скачал многие информационные базы, в том числе у астрономов.

– Эти звёздочки указывают на местоположение цивилизаций или только галактик? – поинтересовался Вересов.

– Расположение галактик.

– Разверните одну.

Самая яркая световая спиралька рванулась навстречу и превратилась в гигантскую пятирукавную спираль из звёзд и светящихся газовых струй. В одном из рукавов, ближе к центру галактики, начала мигать ярко-сиреневая звезда.

– Копун говорит, что это район, контролируемый одной из цивилизаций.

– Поближе посмотреть можно?

Через пару секунд галактика ринулась к «голему», расползаясь во все стороны лохмами газовых и пылевых облаков и звёздными струями. Яркая звезда увеличилась в размерах и превратилась в красивую семиугольную снежинку, собранную из белых и голубых звёзд, соединённых лучиками света.

– Праматы, – сказал Ломакин.

– Как?

– Система живых геометрических преобразований, предки жителей Орилоуха в нашей галактике. Они владели энергией целого куста звёзд. – Иван Помолчал. – Но это им не помогло, война их погубила. А потомки сбежали в нашу галактику Млечный Путь и создали Орилоух, живую планету-фрактал.

– Мы к ней не летали, – хмыкнул Альберт.

– Может, когда-нибудь полетим. Но Копун говорит, что орилоуны ни с кем из вселян не поддерживали контакта. И с нами не станут.

Вересов облился потом, чувствуя пробежавшую по мышцам волну слабости. Компьютер «кокоса» сразу прыснул ему в нос холодную, насыщенную мятой и озоном струйку адренора. Голова очистилась от тумана. Но организм чётко давал понять, что дальнейшее пребывание в «мозгу Мертвеца» чревато нехорошими последствиями.

– Ещё вопрос, и уходим. Копун записал карту?

– Объём информации слишком велик… Даже для него.

– Не вздумай снова подставить свою голову! В ней и без того записано столько, что хватит разбираться до конца жизни.

– Я… не собирался, – пробормотал Иван.

– Пусть Копун запишет всё, что сможет, и перегрузит на наши корабельные носители.

– Он постарается.

– И ещё он говорил о записях Мертвеца о будущем. Это реально или, – Вересов хотел сказать: или ты всё придумал? – но смягчил конец фразы: – Или я тебя неправильно понял?

Но Ломакин понял подтекст вопроса.

– Я лишь повторил слова Копуна, – с обидой возразил он.

– Стоит обсудить с ним эту тему.

– Сейчас?

– После возвращения на крейсер. Уходим отсюда, пусть проводит нас.

Звёзды, окружавшие катер, унеслись в темноту, и вокруг земного аппарата снова затанцевали облачка серого тумана.

Вересов перестал ориентироваться в этом тумане, не имевшем ни верха, ни низа, уже через несколько секунд, но пилот без каких-либо сомнений развернул «голем», и перед носом аппарата возникла серебристая горловина тоннеля.

Через десять минут блужданий по петлистым «сосудам мозга» Мертвеца катер выбрался из недр планетоида «Мёртвой Руки» и был подхвачен силовым манипулятором Вестника.

1

Лес был тёмен, заполнен таинственной жизнью и насыщен угрозой. Мало того, это был не земной лес, потому что его деревья больше напоминали гигантские перья, покрытые шерстью, либо оплывшие не менее гигантские свечи с шипами. К тому же некоторые из деревьев шевелились и вздыхали как живые, а иногда при появлении человека стремительно уходили в почву, превращаясь в лужи или в угрюмые опухолевидные наросты.

Почва тоже сильно отличалась от земной, как от почвы лесов Сибири, так и от земли в джунглях Амазонки. Она пружинила под ногами, как толстый слой мха, и пищала чуть ли не при каждом шаге, будто Иван наступал на хвосты невидимых мышей.

Что-то ухнуло в зарослях впереди, и он замер, превращаясь в слух и поднимая ствол пистолета.

Оружие было никакое для такого леса, времён двадцатого века, да и одет Иван был в странный комбинезон, напоминающий танкистский тех же времён, однако мысль об этом появилась и исчезла, поглощённая реакцией организма на поведение леса. Он знал, зачем и почему здесь находится, и отвлекаться на посторонние мысли ситуация не позволяла. Где-то в дебрях по соседству прятался Курт Шнайдер, собиравшийся его убить, и надо было во что бы то ни стало упредить нападение.