Тайна древлянской княгини - Елизавета Дворецкая

– Уходи, зима, уходи! – кричал с вершины холма Олейв конунг, пока его люди заново подкидывали поленья в полузатушенный костер и раздували пламя. – Тебе не одолеть Тора, ведь все жители Мидгарда поддерживают его! Нам нужна весна!

– Уходи, зима, уходи! – кричали осмелевшие люди.

И вот, уклоняясь от мощного удара, который мог бы вбить его в весеннюю землю, старик поскользнулся, не удержался на ногах и кувырком покатился вниз по склону. Народ ликующе завопил и вновь хлынул на вершину, откуда с позором бежали последние сторонники зимы.

К костру принесли чучело – почти такого же старика с бородой и хвостом, только соломенного, и торжественно, под радостные крики, положили в разгоревшееся пламя. «Богиня Идун» под ревнивым взглядом жениха поднесла рог пива уставшему Тору.

– Пусть взойдет новое солнце над нашей землей! – радостно кричал Олейв конунг. – Пусть поднимется оно высоко и согреет землю! Пусть принесет новую жизнь! Пусть отделит оно зиму от лета!

Чучело зимы ярко пылало, народ кричал, «богиня Идун» принялась раздавать всем кое-как собранные назад в корзину яблоки; немного помятые, они тем не менее сохраняли способность передать людям благословение победивших богов. Свейн стоял с ней рядом и впивался подозрительным взглядом в каждого, к кому она протягивала руку. Его отец с облегчением утирал пот со лба; все знают, что на празднике Гоиблот силы тепла и света должны победить зиму, но тут, у священной рощи Ульвхейма, никто и никогда не мог в точности знать, чем кончатся обрядовые поединки. Ведь, как говорил «дух зимы», это так скучно, когда исход борьбы известен заранее, и неплохо было бы, если бы хоть раз все пошло по-другому… Тем более это могло случиться сегодня, когда на могильном холме неподалеку женщины все пели заклинания, призывая духов и подготавливая смертоносную ворожбу.

* * *

В последнее мгновение Предслава успела ощутить, что падает, но чьи-то руки подхватывают ее, сперва бережно опускают на землю, но потом опять поднимают и несут. Настоящий волхв умеет смотреть сразу в две стороны – на Ту Сторону и на эту. Скажем, бабка Милуша, как и ее сестра Велерада, умели одновременно бродить по незримым тропам и возиться по хозяйству, поддерживая с домашними разговор о житейских делах. Однако Предславе еще не хватало опыта, Та Сторона отвлекала на себя все внимание. И она чувствовала, что сейчас ее позвала туда некая посторонняя сила – позвала и понесла. Она мчалась над серым берегом широкой черной реки, которая выглядела совершенно чужой и в то же время очень знакомой. Изгибы берега, мыски и заводи, деревья, высокие округлые могильные холмы по обеим сторонам… Это Волхов! Сам Волхов, то же место возле Дивинца, где она находилась и в яви, но только его обратная сторона. Не зря Дивинец возвели именно там, где находится проницаемая граница между тем и этим светом. Священный холм стоит здесь, как страж и как крепость, где несут дозорную службу поколения волхвов, живых и мертвых. А предводитель их – Ингвар конунг, первый конунг Альдейгьи, погребенный под Дивинцом без малого полтора века назад.

Навстречу Предславе бил сильный ветер – гораздо более плотный, чем ветер в яви, скорее похожий на холодную воду, в которой растворено острое железо. Всю ее пронизывал пронзительный свист и отчаянный визг сотен голосов. Впереди мелькало нечто похожее на грозовую тучу, но вместо молний в ней копошились какие-то темные существа, издававшие этот самый визг и свист. И Предслава была здесь не одна – боковым зрением она замечала, как из могильных холмов по обе стороны Волхова взмывают новые и новые тени. Их были сотни, и впервые она осознала, насколько прочно ее предки укоренены в этой земле – предки и по словенским, и по варяжским, и даже по чудским ветвям рода. Она вдруг ощутила себя деревом, в ствол которого течет и собирается сила земли, поступающая по десяткам, сотням корневых отростков; десятки, сотни словен, варягов и чудинов вливали свою кровь в ее жилы и в то же время были рядом с ней.

От тучи впереди отделилось нечто темное; ей даже не надо было вглядываться, она сразу узнала это существо, которое находилось и далеко, и близко одновременно. Это была черная кобыла с горящими желтым огнем глазами; грива и хвост ее вились мглистым вихрем и закрывали серое небо Той Стороны. С подобными существами Предслава уже сталкивалась за время своей жизни на Волхове и знала, что это такое, но прежде ночные кобылы были гораздо меньше и слабее, и ей удавалось, хоть и не без труда, удерживать их поодаль, прогонять обратно во тьму. Однако нынешняя оказалась так велика и могуча, что Предслава на миг дрогнула – уже не сама ли владычица Той Стороны явилась за данью, за последней зимней жертвой? Кто это будет, чего она хочет? А по бокам жуткого видения, выпадая из мглы хвоста и гривы, неслись новые ночные кобылы, и ясно было, что все это – одна сущность, одна сила, лишь пытающаяся сбить противника с толку своим якобы раздельным существованием.

И Предславу повлекло вперед, навстречу злобному духу. Вся ее сила отделилась от сознания и стала частью чего-то иного; кто-то управлял силами всех, кто стоял на этом берегу, объединял их и направлял. Предслава ощутила знакомую руку; это была бабка Милорада, ее сознание, но силы волхвы подкреплялись чем-то еще, чего ее внучка пока не могла постичь. Как волхва бабка была настолько сильнее, что Предслава даже не могла осознать границы ее силы и возможностей. И не пыталась, а лишь постаралась полнее влиться в этот поток и идти туда, куда ее вели.

Она сама стала частью какого-то иного, огромного и могучего существа. Мелькал образ то косматого медведя, то рогатого тура, то старика без лица, то стремительного змея – Велес, господин этой земли, давал им опору и сливал их силы в своих обликах. Медведь рвал когтями бока ночной кобылы и норовил ухватить зубами, тур заходил сбоку и колол ее рогами, старик угощал ударами посоха, огромного, как ствол Мер-Дуба, а змей свивал в кольца гибкое тело, будто текучее железо, и, распрямляясь, сбивал противницу с ног.

Но и кобыла не сдавалась: она колотила врага копытами, кусалась, от ее непрерывного визга закладывало уши. Сам этот визг пронзал, будто клинок, и Предслава ясно ощущала, как их объединенные силы вытекают в дыру, пробитую диким голосом тьмы – утекают в бездну.

А кобыла все росла, делалась ближе, больше и уже заслоняла серое небо. Ее горящие диким огнем желтые глаза жгли, белые острые зубы – таких никогда не бывает у обычных лошадей – щелкали у горла, огромные копыта, будто гранитные валуны, проносились возле головы. А себя Предслава ощущала маленькой и слабой перед этой чуждой мощью – она уменьшалась по мере того, как росла кобыла.

На миг мелькнул перед глазами оставленный мир яви – она ощутила свое земное тело, лежащее где-то в полутьме избы на жесткой лавке, и вскрикнул рядом испуганный мужской голос… Потом она вновь увидела перед собой ночную кобылу, огромную, будто туча; зубы злобного духа впились в бок, рванули… Предслава ощутила страшную боль и одновременно будто рухнула с высоты, оказалась у кобылы под ногами. На миг показалось, что все пропало, они потерпели поражение и гибнут, лишившись какой-то важной опоры. Железные копыта взметнулись над самым лицом… И вдруг Предслава вновь оказалась на ногах, но все ее ощущения изменились.