Лягушка под зонтом - Вера Копейко

– Входите, Никита. – Хозяин махал рукой, подзывая, а сам отступал внутрь, протягивая руку.

– Здравствуйте. – Никита пожал руку, сбросил куртку, повесил на рога. Он повернулся в открытой двери гостиной, шагнул и замер на пороге. Ковер сверкал нестерпимым блеском. Он зажмурился.

– Только не падайте, не надо. Не дай Бог, приземлитесь на мои сокровища, – тараторил Мазаев. – По стеночке, по стеночке, прямиком к дивану.

Владилен Павлович был в синем тренировочном костюме и клетчатых тапочках.

Никита подчинился, но на диван не сел.

– Опускайте ваше седалище, – ухмыльнулся Владилен Павлович. – Никаких коварных неожиданностей под пледом на сей раз. Клянусь.

Никита сел не без опаски. Глаза забегали по ковру.

– Послушайте. – Он потряс головой, словно освобождаясь от наваждения. – Это же елочные игрушки! – Он поднял глаза на Мазаева, в них, как и в голосе, сквозило недоумение. – Игрушки! – повторил он.

– Разумеется, – хихикнул Мазаев, – но разве я сказал, что вам показывают россыпи рубинов и алмазов? Игрушки – страсть моего детства. Не утоленная до сих пор. Пытаюсь сделать себе приятное.

Никита всматривался в траченое лицо Мазаева, пытаясь увидеть на нем отсвет детства. Самое удивительное – он был, этот отсвет. В улыбке, такой счастливой, какой до сих пор Никита не видел у Мазаева. Казалось, улыбаются не только губы, но даже толстый нос, обвислые щеки, каждая морщинка возле глаз, на переносице, даже на лбу. Улыбались уши, отогнанные назад пухлыми щеками.

– Всю эту компанию вы развесите на одну несчастную елку? – не унимался Никита.

– А вот тут, должен заметить, есть одна толстая тонкость. – Мазаев засмеялся своему каламбуру. Потом шумно вздохнул. – Чем больше у тебя игрушек, тем меньше их на твоей елке. – Никита ждал объяснения. – Да жалко, вот и весь сказ.

Никита пожал плечами. В его детстве было множество елок с игрушками, похожими на эти и непохожими. Он относился к ним равнодушно; единственное, что он помнил, – Деда Мороза с лицом отца. Эту куклу из папье-маше сделали на заказ друзья Дроздова-старшего. Она и сейчас в шкафу, среди самых ценно-бесценных вещей.

– Откуда они... – начал Никита.

Его пальцы покружили над ковром. Ему в глаза смотрели молочница с теленком на руках, повариха в белом колпаке с кружевами. Перехватив его взгляд, Владилен Павлович объяснил:

– Шестидесятые годы, самое начало.

Никита оглядел милые домики в снегу, самолетики из картона, золотые и серебряные звезды и звездочки. Было видно – Мазаев прошелся по ним щеткой и тряпочкой, игрушки сияли и переливались. Как праздник, который придет, хотя и очень не скоро.

– Откуда они? – не мог успокоиться Никита.

– С помойки жизни, я думаю, – фыркнул Мазаев. – Но не я их оттуда вынимал, – торопливо добавил он. – Купил. Скупил все, которые обнаружил на знакомом вам блошином рынке.

– Бусы перепутаны, – заметил Никита.

– За то и куплены, – улыбнулся Мазаев. – Буду разбирать и перевязывать долгими зимними вечерами.

Никита заметил, что веселость голоса, беспредельная улыбка не сочетаются со строгостью в круглых темных глазах. Он только сейчас ее заметил.

– Вас что-то беспокоит? – тихо спросил Никита.

– Какой вы тонкий, – усмехнулся Мазаев. – Беспокоит. Совершенно верно. – Никита молчал. Он уже знал, Мазаеву некому рассказать, кроме него. – Сердце чует... – Он поднял руку и потер левую часть груди и умолк.

– Чует что? – настаивал Никита. Ему передалось волнение Мазаева. Он удивился: обычно его мало интересовали чужие проблемы. Его собственные всегда интересовали тех, кто рядом, незачем было заботиться о том, как их разрешить.

– Этот тип, – он поморщился, – хочет расплачиваться частями за одну несравненную вещицу. Да, именно несравненную. – Он вздохнул. – Но вы знаете, коллекционер на самом деле коллекционирует что? Деньги. Он продаст все, что у него готовы купить. Не из жадности к бумажкам. Другое – они позволяют ему найти то, чего не нашел никто до сих пор... В общем, я согласился, но думаю дать поворот на сто восемьдесят градусов. – Мазаев покачал головой. – С такими замашками... С такими амбициями... Первый транш, может, я и получу. Но все остальные деньги...

– Хотите сказать, за ним стоят другие, они могут... – Никита не закончил фразу, Мазаев перебил его:

– Я навел справки. У меня остались связи с людьми Севера. То, что узнал, сильно охладило. Получать деньги в рассрочку – значит, много месяцев подряд думать о чужих тебе людях, об их благополучии во всех делах, которые не всегда благостны... – Он покачал головой.

– Покупатель хочет растянуть расплату с вами на месяцы? – удивился Никита.

– Сумма, конечно, велика, заманчива. Деньги... – Он поморщился. – Насколько я понимаю, это деньги северного завоза. Слыхали о таком?

– О Северном завозе? Вы имеете в виду, когда на Крайний Север привозят все... все, что надо для жизни?

– Да, Никита, если говорить просто. Там много чего. А главное – денег. Умелые люди проводят платежи на личные нужды под какими-то товарами, но сразу вынуть не могут. У меня есть предчувствие, что выйдет осечка. Времена меняются, а уверенность некоторых в своей ловкости – нет.

– Завоз бывает раз в году? – спросил Никита.

– Вот именно. Но меня уверяют, что есть другие источники. Однако кто побожится, что доступ к деньгам не перекроют в других местах? – Мазаев засмеялся. – Я попытался себя обезопасить, поставил условие: перечислять деньги на банковский счет. Эти мастера могут сами нарисовать купюры.

– Тогда почему они до сих пор не сделали копию того, что покупают у вас? – Никита спросил и поморщился. Что это с ним: привязалось к нему это слово – копия...

– Да кто же им даст оригинал, а? – Мазаев засмеялся.

– Вы не боитесь? – прямо спросил Никита. Он ощутил, как по его спине пробежал холодок.

– Думаете, они у меня украдут вещь?

– Я читал, что каждые три с половиной минуты совершается квартирная кража, – сказал Никита. Глаза Мазаева расширились, он пожалел о своих словах. – Нет, – поспешил он добавить. – Не думаю. Потому что сразу станет ясно, кто...

– В общем, хлопот полон рот, – махнул рукой Владилен Павлович. – Но вы же видели вещь? Этого распрекрасного барана?

Никита замер и уставился на Мазаева. Значит, речь идет о баране? Том самом, который...

– Вы о баране? О снежном баране? – спросил Никита. Он почувствовал, как задрожали руки. О баране, которого он не может упустить!

– Ну да. О том самом, которого мы купили в Льеже. А вы, Никита, о чем подумали? Неужели о молочнице с теленком? – Мазаев заметно успокоился. Он потыкал пальцем в ковер. – Ха-ха-ха!

– Значит, кто-то с Крайнего Севера хочет купить у вас снежного барана? Путоранского снежного барана? Толсторога? – уточнял Никита.