Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37 - Татьяна Соломатина

Мальцева вошла в кабинет, в котором вела приём Светлана Борисовна Маковенко. За ней бочком втиснулась и сама Серая Мышь, нервно закладывая за уши липкие пряди волос, не то снова не помытые, не то с гелем перебравшие. У окна стояла девица – в порванных чулках, короткой юбочке, разодранном пуховичке и с начинающей расцветать параорбитальной гематомой – проще говоря, с фонарём под глазом. На кушетке сидела дородная полицейская в серо-голубой мышиной форме и, по-бабьи вздыхая, мяла форменную ушанку в руках. Но стояла девица, слава богу, на своих двоих и, судя по её презрительному выражению лица, только-только перестала собачиться с полицейской. Отсюда и усталый взгляд, и бабьи вздохи последней.

– Вот, доктор! – обратилась к Мальцевой полицейская. – У меня такая же шалава. Всё шляется по морозу в коротких юбках, всё ей мальчики да компании. Вот так же дошляется!

В голосе представительницы закона и порядка не было злобы, а лишь какая-то неизбывная обречённость и покорное сожаление, которые появляются у иных соотечественниц к определённому возрасту. Будь они полицейские, будь – кассиры супермаркетов, будь хоть звёзды балета.

– Я не шалава! – огрызнулась девица.

– Вот и у моей отца нет. А как с ними справиться, с безотцовщиной этой?!

– Есть у меня отец! Только уж лучше бы его не было!

– Это вас что… Это… вас… – Вдруг отмерла Светлана Борисовна, у которой внезапно руки буквально заходили ходуном, потому что слово «затряслись» – не отразит. – Вас отец… изна… – Маковенко аж слово это из себя выдавить не могла, – изна…силовал?

– Ты что, с шестнадцатого этажа упала?! – с искренним возмущением ахнула девица. – Больная на голову извращенка?! Это что, твоя сексуальная фантазия, что тебя отец насилует? Вот! – она повернулась к полицейской. – Потому я и хотела другого доктора, потому что эта какая-то гадкая!

– Что случилось? – Мальцева взяла бразды правления в свои руки.

Если сейчас Светлана Борисовна в характерной для неё манере начнёт читать морали женщинам – добром это не кончится. Кстати, нужно будет выяснить, что у неё с головой. Нет, с головой у неё на сексуальной почве давно не всё в порядке. Но похоже, у Светланы Борисовны далеко не всё в порядке и с телом. И, возможно, уже давно. Может, человек в помощи нуждается? Можно сто раз быть недовольной работой Светланы Борисовны. Можно брезговать её неряшливостью и даже ставить ей на вид, поскольку она всё-таки, на минуточку, врач. Но как только в сознании Мальцевой Светлана Борисовна превратилась в гипотетическую пациентку, в женщину с проблемами – всё лично-неприязненное и врачебно-административное моментально ушло. Включился профессиональный рефлекс – любопытство к задачке. Но это позже. Сейчас есть пациентка.

– Так изнасиловали её, – ответила за девицу полицейская. – На улице её подобрала. Брела, как дурная. По морозу в тонких разорванных колготках. И с синяком под глазом. И куда мне её? Спрашиваю, где живёт? Не отвечает. Домой не хочет.

– Я айфон потеряла. Они меня убьют!

– И правильно сделают! – ответила девице полицейская. – Чтобы не шлялась!

– Всё, стоп! – властно оборвала Мальцева диалог девицы и полицейской. – Как вас зовут? – обратилась она к девице.

– Алёна.

– Сколько вам лет?

– Шестнадцать.

– Заводите карту, Светлана Борисовна! Где ваша акушерка? – она оглядела кабинет.

– Она опаздывает… Сына в садик отводит.

– Понятно… Что с вами произошло? – этот вопрос адресовался уже Алёне.

– Я гуляла в компании. Ну и меня изнасиловали, – хмуро ответила та. – Я потом от них убежала. Вырвалась… Айфон в той квартире остался. А домой я без айфона не пойду. Ну и шла по городу, чтобы проветриться. А эта меня схватила, в машину запихнула и к вам привезла. Прямо как преступницу.

– Вот дура-то! – не зло прикрикнула на Алёну полицейская. – Не как преступницу, а на освидетельствование. Чтобы ты на тех отморозков в суд подать могла!

– Ни на кого я в суд подавать не буду, – буркнула Алёна.

– Телефоны родителей не даёт, – сказала Мальцевой полицейская.

– Я их не помню. Они у меня в айфоне записаны. Чего мне кучу цифр запоминать.

– Ага! И домашний не помнишь? И фамилию свою не помнишь?

– Домашнего нет. Иванова моя фамилия, – всё в той же манере продолжила хмуро отвечать Алёна. – Вы мне таблетки дайте, какие там положено. Ну, Постинор… И там… Профилактику всяких ваших этих сифилисов и гонорей проведите – и отпустите.

– Грамотная! – проворчала полицейская. – Постинор ей дайте и профилактику сифилисов проведите! Ну не дуры ли девки, а?!

– Алёна, вы несовершеннолетняя. Я не могу вас осматривать без присутствия родителей или опекуна.

– Так считайте, что я сейчас её опекунша! – не менее властно, чем минутой прежде Мальцева, сказала полицейская. – И да, я знаю, что вы не судмедэксперт. Но надо же помочь этой дурище!

Татьяна Георгиевна лишь на несколько секунд задумалась, но затем решительно кивнула.

– Давай, умойся – и на кресло, за занавеску.

– Ну чего с ней там? – обеспокоено уточнила полицейская, встревоженная тишиной, в которой Мальцева осматривала охающую девчонку. Именно что девчонку, в которую расхлябанная девица превратилась, как только умыла лицо с мылом. Испуганную маленькую девчонку, которой не просто страшно, а очень страшно. И вовсе не из-за того, что произошло с её телом, а из-за того, что родители «заругают» за айфон.

– Ничего страшного, слава богу. Небольшие ссадины наружных половых органов и характерные для изнасилования гематомы на внутренней поверхности бедра.

– И что мне с ней теперь делать? – скорее риторически, чем ожидая от Мальцевой предметного ответа, произнесла полицейская.

– Оставьте её здесь, у меня.

Какого чёрта это вырвалось у Мальцевой? Зачем ей эта девчонка, которая наверняка гуляла в разудалой компании наверняка знакомых молодых людей. Выпили, может, травку покурили. И… Сценарий подобных травмирующих и физиологию, и психику событий – всегда один. Тебе-то это зачем, Мальцева?! У тебя-то и дочери, в отличие от этой полицейской, нет! Сделай всё, что тебе профессиональным врачебным протоколом положено – и привет!

– Правда? – обрадовалась полицейская. – Ой, спасибо! Меня же напарник ждёт в машине. Спасибо вам огромное! Вы разыщите её родителей и заставьте их заявление по месту жительства написать! За такое надо наказывать! Это же понятно, что дурищу эту её же знакомые и изнасиловали! Собрались, выпили, покурили… У них это всегда одинаково. А девки потом стесняются. И на всю жизнь – поломанные… – Она вздохнула. – А я, если понадоблюсь, то вот! – Полицейская подошла к столу, за которым сидела застывшая Маковенко, и, по-хозяйски, без спросу взяв ручку из стаканчика и пододвинув к себе блок бумаги для заметок, размашисто написала свои имя-фамилию-звание и координаты. После чего, ещё раз поблагодарив Мальцеву, нахлобучила ушанку и выскочила за дверь.