Мы те, которых нет - Максим Шахов

Гвалт за бугром стоял до небес: «Даешь смену режима в России. Смену курса. Воцарение прав человека и демократии животворящей!» Заговорили о санкциях против Российской Федерации. Самое интересное, к этому беснованию стали с энтузиазмом присоединяться многие страны Евросоюза.

Позиция европейских государств удивляла. Синоптики пророчили после аномально жаркого лета аномально холодную зиму. Без российского газа обвиняющие Россию страны обрастут льдом, им станет не до демократии и прав сексуальных меньшинств.

Что все это значит?

А значит это одно – наши зарубежные партнеры уверены, что по ценам на газ придется договариваться с другой страной. И цены будут мизерные.

Черт, все идет к развалу, оккупации или к диктатуре. Процесс запущен, задействованы все механизмы влияния. В современных условиях при уничтожении подготовленной на заклание страны тяжелую дипломатическую артиллерию подтягивают, как правило, на последнем этапе. Перед военной операцией.

За окном сгустились сумерки. Я обшаривал интернет-ресурсы, пытаясь из обрывочных данных и высказываний составить картину действительности и прогнозы. За последние годы, рассекая Сеть, как акула океанские бездны, я научился ощущать пульс бытия, понимать, как развивается политическая и социальная ситуация. Есть некоторые маркеры, нащупывая которые можно осознать истинное положение вещей. И сейчас за информационными сообщениями и экспертными оценками приглушенным рокотом, как при начинающемся землетрясении, звучало – ТРЕВОГА!

Я отодвинул от себя ноутбук. Поглядел на раскинувшуюся на диване Зену. Спит, как сурок. А я на взводе. У меня внутри отдаются шаги Командора, который идет по нашу душу.

Сколько осталось жить стране? Неделя? Месяц? Полгода? Нет, полгода много. Максимум – три месяца.

Игра входит в последнюю стадию. Самое интересное, сейчас ее еще можно сломать точечными ударами. Если повезет.

В целом я понял схему. Остается найти уязвимую точку противника. И ударить.

Мне должно повезти. Если везение приплюсовать к моим расчетам.

Я молился Богу. Он должен быть на нашей стороне. Не может он уничтожать нас вот так бесславно.

Настает главный день моей жизни. Любой человек рождается для какого-то предназначения. Завтра я или исполню его. Или меня не будет.

Дай мне, Боже, чуть-чуть удачи. И я сверну эту гору.

Или хотя бы дай мне погибнуть с честью, до конца выполнив свой долг. Потому что солдат, потерявший свою страну, не имеет права на жизнь.

* * *

Наручники нацепили жестко – руки затекли. Я пытался качать права, чтобы ослабили браслеты. Получил лаконичный ответ:

– Потерпишь, скотина.

Кто из нас скотина – вопрос спорный. Но мое положение не располагало к дискуссиям. Я находился в их полной власти.

Я должен им льстить, чтобы мордатый гоблин с изломанным носом, время от времени с ухмылкой целящийся мне в лоб из пистолета, не вздумал нажать на спусковой крючок. Ему наверняка это ничего не стоит. Убьет и завтра забудет…

За неимением лучших занятий я присматривался к моим конвоирам. Лица не особо интеллигентные, но и не криминальные, без признаков вырожденчества. Обычные русские морды… Только измененные. По ним прошелся скальпель пластического хирурга.

В моем сознании как на проекторе щелкали фотографии с личных дел. Вот этот похож на капитана Ружина. А этот – чем не старшина Коломийцев?

Ну что ж, я удостоился большой чести. Передо мной группа, которая является ядром террористической организации «Альянс действия». Это не разменный материал. Это элита!

Значит, меня воспринимают всерьез. А почему? Стали бы их подвязывать на поимку какого-то Чака? Грохнули бы втихаря – и все.

Отсюда вывод – они знают, кто я такой.

– Хорошо ты в ресторане пострелял, – произнес мордатый.

– Ложное обвинение, – закинул я удочку. – Я ни при чем, мужики. Не помню, когда и был в ресторане.

– Ты что думаешь, мы полиция? – пригнулся ко мне мордатый и улыбнулся, обнажив ровные металлокерамические зубы.

– ФСБ?

– Ты оптимист. Мы хуже. Гораздо хуже.

– ЦРУ, что ли? – хмыкнул я.

Мордатый не сильно, больше для порядка, ударил меня рукояткой пистолета по шее и упер в грудь ствол.

– Сильно любопытный попался. Заглохни, покойничек.

Я пожал плечами, соглашаясь. Я со всем согласный. Потому что хочу жить.

Микроавтобус «Мерседес Спринтер» был наглухо закрытый, от водителя отделяла непроницаемая перегородка. Куда меня везли – неизвестно.

Как я сюда попал? Очень просто. Зена названивала Политику на протяжении трех дней. И слышала заговорщическое – вопрос рассматривается. На четвертый день он объявил, что будет оказана помощь. Для этого нам надлежит прибыть в условленное место.

– Я поеду, – сказал я. – Один.

– Он говорил о двоих, – возмутилась Зена. – Ты… Ты хочешь кинуть меня? Мол, выплывай, девочка, сама.

– Я хочу, чтобы ты осталась жива… Вот тебе деньги. Я ухожу. Ты отчаливаешь отсюда. Снимаешь новую квартиру и рвешь все контакты. На связь выйдем, как договаривались, через неделю. Поняла?

– Поняла!..

Место встречи назначили у памятника Гоголя на Никитском бульваре. В тринадцать тридцать я был там.

Порядок встречи донес до нас в телефонном разговоре Политик – все по-взрослому, с паролем. Теперь я прогуливался с газетой «Тайны НЛО», по которой меня должны были опознать.

Невысокого невзрачного пузана лет тридцати на вид, с водянистыми глазами и жиденькой шевелюрой, я выцепил из толпы по журналу «Огонек» под мышкой.

– Вы не подскажете, как пройти до местной префектуры? – спросил я.

Его отзыв:

– Это вам три остановки на автобусе. Но они ходят редко.

Бесплатный цирк закончен. Считается, мы идентифицировали друг друга. И остались довольны результатом.

– Ну, здравствуйте, – он протянул мне руку.

– И вам не хворать.

Рукопожатие у пузана крепкое – и не скажешь по виду.

– Пройдемся, – предложил он. – Я в курсе ваших проблем. Думаю, мы сможем их решить.

Прошли мы вдоль улицы метров сто, не больше.

– Вы ушли из ресторана «Зенит» после акции. Как это вам удалось? – спросил пузан.

– Врожденное чутье на опасность.

Еще через десять метров меня взяли.

С визгом колодок тормознул микроавтобус «Мерседес». Оттуда на ходу выскакивали гоблины. Я хотел дернуться. Но пузатый ткнул мне в бок стволом:

– Спокойно, Чак. Если жить хочешь… А ты говорил – чутье.

Жесткие руки гоблинов кинули меня в кузов. Быстро и умело обыскали, изъяв из карманов все. Разобрали мобильный телефон, отделив аккумулятор. Сняли часы, осмотрели и бросили в специальный металлический контейнер. Даже расческу забрали. И вот теперь в этой недоброй компании меня везут неизвестно куда.