Куда он денется с подводной лодки - Наталья Труш

– Мне ничего от тебя не нужно. – Соня четко разделила слова в предложении. – Ничего! Понимаешь?

– Стараюсь, хоть мне и трудно все это понять, – честно признался Баринов.

...Узкая односпальная кровать с панцирной сеткой жутко скрипела от малейшего шевеления, и скрип этот был слышен на весь этаж по горизонтали и на все пять этажей по вертикали. Да что там говорить, и по диагонали тоже. Это Соня знала абсолютно точно. В свои одинокие ночи по своеобразному писку пружин Соня могла без ошибки угадать, у кого из жильцов женского отделения тайно заночевал кавалер. Поэтому она шикала на Баринова и с ужасом думала о том, что завтра на нее будут коситься соседи.

– Сонь! – громко прошептал Баринов. – Да плюнь ты переживать! Все спят давным-давно. И вообще... Пусть завидуют!

«Пусть завидуют!» А ей и так завидовали все девчонки в общежитии. Еще бы! Баринов был хорош собой, щедр и внимателен. Он приносил ей подарки и видел, с какой радостью она принимает их – и золотую цепочку на шею, и плюшевого зайца – с одинаковой радостью. Он вспоминал, как придирчиво рассматривала любое подношение дражайшая супруга – оценивающе, и не стеснялась сказать ему, раня самолюбие, что у него нет вкуса и он просто транжира. После всего этого Баринову не хотелось даже на официальные праздники радовать Тамару. Проще было выдать ей энную сумму на день рождения, Новый год и день мужского лицемерия – 8 Марта. Радости от этого Баринову не было никакой.

Соня умела искренне радоваться даже пустой безделице, что не мог не заметить Баринов. Его внимание было ей приятно. Но куда более важными были для нее их не испорченные бытовыми проблемами и неурядицами отношения.

Первый после их знакомства поход Баринова Соня переживала тяжело. Он предупреждал ее, что писать не будет. «На лодке все на виду, да и письма, кто надо, видит насквозь», – объяснил Саня. Она не просила и не умоляла его. У Сони вообще был удивительный характер, в котором женственная нежность соседствовала с мужской жесткостью. Она умела ждать. А еще она умела скрывать свои чувства, ровно настолько, чтобы держать мужчину в неведении. Чтоб нюх не терял!

Баринов это хорошо понимал и тем не менее мучился от сомнений. К тому же он не обещал Соне будущего. И понимал, что в такой ситуации когда-нибудь их отношениям придет конец. Ну, должна же она будет создать семью?!

А Соня совсем об этом не думала. Говоря Баринову, что ей от него ничего не нужно, Сонечка конечно же думала: «А вдруг?»

А вдруг он поймет, что все эти мнимые ценности их специально созданного брака не стоят и одной минуты их Сани-Сониного совместного счастья?

* * *

Все рухнуло в один совсем не прекрасный день, когда Баринов приехал к Соне и с порога выложил ей новость: он скоро станет отцом.

Она не показала ему, что внутри у нее все перевернулось.

Напротив, улыбнулась и сказала:

– Я рада за тебя!

Изобразить радость у нее хватило сил. А когда Баринов уехал, она вдруг расплакалась. Если бы он, принеся ей «радостную» весть, промолчал об остальном, она бы все поняла. У него семья, в которой ожидается пополнение. Пора ему стать счастливым отцом – все-таки тридцатник уже мужику.

Но вот не увидела Соня в своем Санечке никакой радости. Как раз наоборот. Да еще, уходя, сказал ей грустно:

– Ты для меня тот человек, на руках у которого мне хочется умереть...

Тогда в отношениях их что-то надломилось. Просто Соня никак не могла понять, как можно жить без любви и без любви заводить детей?

И Баринов был какой-то грустный, озабоченный, будто это он был беременный и рожать предстояло ему, а не супруге его дражайшей Тамаре Викентьевне.

У Баринова впервые за время их знакомства прозвучало намеком, что он готов на развод, даже если из-за этого ему придется порвать с родственниками.

«Поздно! Поздно! – думала про себя Соня. – Это ты знаешь только, милый, что я нища, как церковная мышь. А я еще и дочь «врага народа»! Но самое главное – у тебя будет ребенок, и я совсем не хочу, чтобы он рос без отца. Я знаю, что это такое...»

Она даже где-то рада была, что так все получилось, что будущий наследник Баринова четко определил ее, Сонечкин, статус. Такие изменения в семье ее любимого Санечки вязали бравого морского офицера по рукам и ногам. И не только его, но и Сонечку, которая нет-нет да и думала порой: «А вдруг?!»

Потом все потихоньку утряслось, и они больше не говорили о будущем отцовстве Баринова.

А в положенный срок в его семье родился мальчик. Его назвали Ильей.

Какое-то время Соня и Баринов не виделись. Он приехал к Соне через месяц, вымотанный, с синими кругами под глазами. Жаловался Соне, что малыш плохо спит, а жена плохо себя чувствует – не привыкла к таким нагрузкам.

– Солнечка, милая! Знала бы ты, как я устал! Хочу в отпуск! Да ладно – в отпуск! Хочу на работу, в командировку, в поход! Куда угодно – только бы удрать из дома. Устал! А жена еще такую глупость сотворила – кормить бросила пацана, фигуру бережет. Перешли на бутылочки. С утра на молочную кухню за «рожками» со смесью, вечером – за кефиром, бутылочки мой, соски кипяти! Поначалу ночью ему, орущему, она сунет грудь, и он спит! А тут!..

Баринов в подробностях рассказывал Соне, как жена его перевязывала грудь, чтобы побыстрее кончилось молоко, а Сонечка краснела. Ей было не совсем приятно слушать, как любимый мужчина рассказывает интимные подробности о другой женщине.

А он, уставший от капризов жены, добитый ее выдумками с ребенком, похоже, даже не понимал, что переходит границы дозволенного.

Еще через месяц Баринов собрался в море, чему рад был безумно. На радостях он пригласил Соню в ресторан, был весел и разговорчив, как прежде.

– Ну вот, с сегодняшнего дня я совсем свободен, – объявил он, разливая шампанское, – я своих сегодня в Ленинград проводил. Соня, у меня дома дела, а я хочу побыть с тобой. Поедем ко мне?! Пожалуйста! Заодно посмотришь, как я живу. А главное – побудем вместе. Когда еще увидимся?..

Соня отказывалась наотрез, тогда Баринов сменил тактику:

– Хорошо! Давай по-другому решим: поедем завтра утром – и вечером назад. Хоть наш Большой Лог увидишь...

На этот вариант Сонечка согласилась.

У Баринова была аккуратная, чистая квартирка в центре города. Соня не могла не отметить, что у хозяйки отличный вкус: все вещи в доме жили в гармонии друг с другом, окна закрывались симпатичными мягкими шторами, а на столе, тумбочке и подоконниках в качестве украшений были расставлены шикарные хрустальные вазы и плошки – символ достатка и благополучия. Достаток здесь не прятали. Как раз наоборот – выставляли напоказ.

Соне было не очень хорошо в чужом доме, а когда Баринов после длительных препирательств все-таки уговорил ее на близость, она не могла отделаться от чувства, что что-то ворует. Она не могла этого скрыть от Баринова, и он очень расстроился.