Недооцененные события истории. Книга исторических заблуждений - Людвиг Стомма

Глава 10

После того как было совершено это преступление, которое испанцы, проявившие чудовищную жестокость, именовали возмездием и которое преследовало цель вселить ужас в сердца кротких и робких индейцев, и после того как была опустошена почти вся эта провинция, те, кому во время побоища удалось ускользнуть от пуль и кинжалов, и те, кто при нем не присутствовали, но узнали обо всем из рассказов, обратились в бегство и укрылись в горах. Правитель одного из племен по имени Гуарокуйя, последняя гласная долгая, племянник царицы Анакаоны, сбежавший с места побоища, скрылся вместе с последовавшими за ним другими индейцами на юге, в лесах Баоруко, расположенных на краю этой провинции, в приморской ее части. Узнав об этом, главный командор, которому испанцы сказали, что Гуарокуйя восстал (ибо попытки индейцев спастись от преследований, то есть поступить так, как поступают коровы и быки, пытающиеся сбежать с бойни, испанцы называли и до сих пор называют мятежом и неповиновением воле королей Кастилии), послал вслед за ним своих людей и те, застигнув его в зарослях, отправили на виселицу, дабы и он получил причитающуюся ему часть так называемого возмездия. Когда эти известия дошли до населения двух прилегающих к провинции Харагуа частей этого острова, расходящихся от нее как растопыренные пальцы руки — указательный и средний (а там расположены две большие провинции — одна, именуемая Гуахаба, средняя гласная долгая, на севере, а другая, Ханигуайяба, тоже средняя гласная долгая, на западе), то оно, опасаясь той же участи, взялось за оружие, если только это можно назвать оружием, чтобы защитить себя. И тогда главный командор направил туда двух наиболее опытных своих командиров по имени первый Дьего Веласкес, а второй Родриго Мехиа Трильо, которые лучше других умели проливать кровь индейцев этого острова; первый направился в Ханигуайябу, на западную оконечность этого острова, а второй — в Гуахабу, самую благодатную землю и провинцию этого острова, которую Адмирал открыл раньше других. И тут оба командира стали совершать свои обычные деяния; индейцы, оказав непродолжительное сопротивление, обратились в бегство, а наши организовали погоню и привычным способом расправились со многими из них, а затем люди Дьего Веласкеса захватили и касика Ханигуайябы и, воздав ему честь, отправили на виселицу. Подробностей о действиях Родриго Мехиа и его сообщников я не знаю, но известно, что в конечном счете индейцы, обнаженные, безоружные, несчастные и жалкие, как всегда, были побеждены и в обеих провинциях сдались испанцам, надеясь таким путем спасти свои жизни и избежать резни. Овьедо утверждает также, что индейцы провинции Ханигуайяба, которую покорял Дьего Веласкес, были дикарями и жили в пещерах; но он очень плохо знал то, о чем писал, так как в действительности они жили только в поселках и были у них вожди, которые ими правили, и так же как у других племен, была у них своя общинная полиция; и достаточно взглянуть на цветущую, как сад, местность, где они жили, чтобы убедиться, что ее обитатели при всем желании не могли вести дикарский образ жизни, ибо не было там ни пещер, ни гротов, о которых пишет Овьедо, стремясь показать, что он все хорошо знает, а прекрасные поля и рощи, среди которых и располагались их поселения, и они возделывали нивы и собирали урожай, и я сам неоднократно вкушал их хлеб и другие плоды их трудов. Правда, в Гуакаярине, которую он именует особой провинцией (что неправильно), на краю, у моря, действительно есть расселины в скалах, по-индейски «хагуэйес», такие же, как в провинции Хигей, где они столь велики, что в них могло бы поселиться множество жителей; однако индейцы там не селились, а жили в больших населенных пунктах, а туда прятались только тогда, когда их преследовали испанцы; и, видимо, кто-то из испанцев, застигших там спрятавшихся индейцев, рассказал об этом Овьедо и поэтому-то он и решил, что они жили в пещерах (если только он по обыкновению не выдумал этого, ибо, как я уже говорил, он очень часто вносил в свою историю всевозможные вымыслы). Главный командор приказал испанцам осесть и основать там, в Харагуа, поселение, которое было названо Вера Пас. А Дьего Веласкес основал еще одно поселение в провинции Ханигуайяба, на берегу Южного моря, и назвал его Сальватьерра де ла Саванна, и с тех пор испанцы стали именовать всю провинцию Саванна, так как слово «саванна» означает на языке индейцев «равнина», а местность там действительно ровная и почти вся очень красивая, в особенности прибрежная полоса. (И еще он по приказу главного командора основал другое поселение, тоже на берегу Южного моря, в той самой гавани, где, как я уже рассказывал, закованный в кандалы Алонсо де Охеда бросился в воду и пытался уплыть[93], а Адмирал называл эту землю и гавань Бразиль, индейцы же называли их Якимо, средняя гласная краткая, и поэтому Дьего Веласкес назвал новое поселение Якимо; а над портом была воздвигнута крепость, правда, не такая мощная, как в Фуэнтеррабии.) А также главный командор приказал основать еще один город в тридцати лигах от Харагуа и в тридцати с лишним лигах от этого города Санто Доминго, между двумя полноводными реками, которые назывались Нейба и Яки, и дал ему имя Сан Хуан де ла Магуана, а раньше здесь правил царь Каонабо, о котором мы в первой книге рассказывали, что Алонсо де Охеда хитростью захватил его и он погиб на судне, готовившемся отплыть в Испанию и затонувшем в порту Изабелла. В 14 лигах оттуда по направлению к этому городу и в 23 или 24 от него было основано еще одно поселение, названное Асуа де Компостела, по имени одного галисийского командора, посетившего это место еще до того, как там было основано поселение. А название Асуа, средняя гласная краткая, пошло от того, что так именовали это место индейцы. Правителем всех этих пяти городов главный командор назначил Дьего Веласкеса — столь милостив был он к нему. А Родриго Мехиа основал в другой части этого острова, именуемой Гуахаба, средняя гласная долгая, еще два города, из которых один был назван Пуэрто Реаль, и он существует и сейчас, хоть и в запустении, а другой — Ларес де Гуахаба, в честь главного командора Лареса, и правителем этих городов был назначен Мехиа. Задуманный испанцами план соорудить города в указанных местах был осуществлен, однако, не их трудами и потом, ибо ни один из них не взял в руки кирку и даже ни разу не наклонился, а трудами и потом индейцев, которых они заставили работать, и те, запуганные недавними расправами, выстроили им дома и предоставили все необходимое: так главный командор вступил на путь, который Франсиско Рольдан проложил, не встретив возражений со стороны Адмирала, а командор Бобадилья значительно расширил и узаконил; и заключался он в том, чтобы заставлять индейцев строить дома и поместья, которые хотелось иметь испанцам, и выполнять другие работы, причем не только необходимые, но и излишние, и создавать им состояние, как если бы испанцы были по своей природе господами, а индейцы не только их подданными и вассалами, но и гораздо более того — рабами, которых можно продавать и покупать и еще того хуже. Именно этого и добивался главный командор, дозволенными и недозволенными средствами заставляя индейцев делать все перечисленное выше и притом без всякого на то права, а даже наоборот, вопреки тому, чего требовала привезенная им самим и составленная по повелению королей инструкция, гласившая, и это следует знать, что индейцы должны быть свободными и их нельзя принуждать ни к какому рабскому труду; Ларес же не только не ликвидировал господство, которое установили над индейцами 300 испанцев, составлявшие первоначальное население острова, а это господство, в связи с тем что испанцев было тогда мало, а индейцев много, еще можно было как-то терпеть, но и значительно увеличил число господ за счет многих испанцев, которые приехали вместе с ним, и распространил рабство на тех индейцев, которые до того жили свободно, как например население Саванны де Ханигуайяба и провинции Гуахаба; кроме того, индейцы, несшие ранее незначительные повинности по отношению к небольшому числу испанцев, теперь должны были нести в два раза более повинностей, которые стали нестерпимыми; и тут господь пожелал облегчить несчастную судьбу индейцев, занятых тяжелыми трудами и страдающих от причиняемого им зла; а что трудолюбивые индейцы в то время действительно заслуживали изменения своей участи, это будет показано в следующих главах нашей «Истории».