Испытание вечностью - Виталий Храмов

Или другая сказка – про изгнание зайца лисой из дому. Заяц применял силу, закон, агрессию, как и в предыдущей сказке – медведь, собака, волк. Но изгнал лису – красный петух. Символ огня. Детская сказка? Этому детей с младенчества учат! Они сжигают собственные дома вместе с врагами! Они сожгли Москву вместе с Наполеоном! Этому их в детстве учат! Целая нация психических маньяков!

– Не ожидал вас увидеть, – буркнул Пол, вставая, чтобы товарищ сумрак мог пройти. Но Маугли сел прямо рядом с Полом, на свободное место.

– Я был более высокого мнения о твоих аналитических способностях, – сказал Маугли, наклонился, сунул руку под сиденье, вытаскивая оттуда какой-то ранец.

Маугли открыл его, показал Полу:

– Эй, не надо так бледнеть! Я и так понял, что ты знаешь, что это такое. И ты не имеешь к этому никакого отношения?

– Зачем ты притащил это сюда? – прошипел Пол.

– Притащил? Это тут и было. Только в подвале. Представляешь, что было бы, если бы это – сработало?

– Это эту вещь вы назвали «ядрён-батон»?

– Ага.

– И это ваше изделие. Наши такого ещё не умеют. У нас не в каждый самолёт влезет. А у вас есть и ядерные заряды для обычных пушек.

Маугли наклонился к Полу:

– Никому не говори, но этих зарядов было лишь несколько штук. Для вашего устрашения. Как у вас говорят, пиар-акция и большие глаза вашего страха. Никто не собирался их применять. Вообще! Какая дальность орудия? А? Бить ими, чтобы самих радиацией накрыло? Ищи дураков! Это же выстрел не во врага, а в себя, в своё будущее. Земля отравлена будет на несколько поколений. Глупо. Но сделали, чтобы було! Один из зарядов – вот он.

– Это значит, что можно найти, откуда наши его взяли.

– Или это были наши. Но это не важно. Номера они сбили, но забыли, что каждый компонент имеет свой номер. Да и мало таких зарядов. Что их искать? Всё наперечёт да под строжайшей отчётностью. Невероятная тупость! А вот исполнители – просто куклы на ниточках. Побоялись разбирать. А то будет, как с твоим проигрывателем.

– И это вы знаете!

– А то! Нас в ордене Достоинства не настолько много, чтобы кого-то потерять. А ты ещё постоянно привлекаешь внимание своей деятельностью, постоянно наступаешь нам на хвост.

– Всматриваясь в бездну, однажды ощутишь её взгляд, – усмехнулся Пол. – А вы не боитесь это разбирать?

– У нас есть дядя Фёдор! Разберёт и соберёт – будет лучше, чем было.

– А дальше?

– Они все умрут, – пожал плечами Маугли. – Все! Вообще – все! И умные, да хитрые, и тупые, да использованные, как гандболы. Применять бомбу в центре города – терроризм. С террористами у нас разговор короткий. Применять такую бомбу – это античеловечно. Они все умрут. Невзирая на лица и статус. О, вот и Батя!

На сцену вышел высокий человек довольно плотного телосложения, одетый со свойственной Медведю экстравагантностью. Пол опять ощутил тот самый мандраж.

– Так вы знакомы! – усмехнулся Маугли, зажимая ядерный ранец коленями.

– Было дело.

– А, я вспомнил! Описание обстоятельств твоего награждения вспомнил. Пожалуй, Маша погорячилась. «Даже не оцарапает». Турбоберсерк!

Ха-ха! Вечером подколю её. Ты и меня бы сломал, если тебя разозлить.

– А где она? – Пол осмотрел зал. Ему были неприятны указания на то безумие, что овладело им тогда, на поле боя.

– Не ищи. Как по-вашему? А, шопинг!

– Неужели она сможет найти здесь что-то, чего нет в Гвардейске?

– Нет, не сможет. Но и Гвардейск для нас закрыт. Нас же нет – забыл? Мы – в сумраке бытия. Или небытия. Ничего она не найдёт. Придёт довольная, как сытый бегемот. И гордая, что ничего стоящего не нашла. Гордая, что самое лучшее в мире – только русскими руками может быть изготовлено и уже у неё есть. Но все деньги всё одно потратит.

– Ты сказал взаимоисключающие вещи.

– Женщины, – пожал плечами Маугли. – Постигая женщину – постигаешь Вселенную.

– Здравствуйте, – прогремело на весь зал. Голос Медведя.

Пол и Маугли притихли, слушая. Виктор Иванович Кузьмин проводил презентацию нескольких новых фильмов, выпущенных его творческими объединениями, а также целой серии книг его издательств. Одна из серий называлась «Сталкер» и была посвящена фантазиям на тему аномальной зоны, что украла у СССР довольно большой кусок плодоносных украинских земель. Ни одна из них не была его авторства, но и так ясно, что тиражи разойдутся по поступлении их в книжные магазины. Цены на книги с лапой медведя на корешке были на десять-двадцать процентов выше стоимости книг подобного качества печати, но содержимым своим держали читателей за глаза от корки до корки.

А потом посыпались вопросы. Опять те же, опять по сотому кругу. Про вероисповедание, про идеологию, опять спрашивают, почему Медведь не коммунист. За что убил Сталина? Медведь опять отвечает – с сарказмом и иронией. Иногда – на грани приличия. Издеваясь – почти не скрывая.

Пол тоже протянул руку, но Маугли тихо ему сказал:

– Готов ли ты своим вопросом разорить миллионы человек?

И Пол опустил руку.

– Приглашаю тебя сегодня посидеть где-нибудь. Заведение – на твой выбор. Там и задашь свои вопросы.

– Медведю?

– Во-во! Я тебе ещё губозакаточный станок подарю! Мне задашь свои вопросы. Тебе этого будет достато… Ща чё-то будет! Батя не упустит момент приколоться!

А было вот что. Вопрошающий представился музыкальным критиком и задал вполне закономерный вопрос о том, что все песни за авторством Кузьмина имеют разную стилистику и так сильно отличаются друг от друга, что даже не критику ясно, что это плод труда не одного человека, а как минимум нескольких. То же относилось и к книгам Медведя. Хотя все уже давно решили, что имя Кузьмина – просто торговый бренд, а его творчество – плод компиляции труда множества людей. Последнее время Кузьмин и не выпускает книг за своим авторством. Только медвежья лапа стоит – чем не ответ на вопрос?

Но вопрос был задан. И Кузьмин ответил на него так:

– Я люблю музыку. Она всегда со мной. Всегда в моей голове звучит. Музыка. Или песня. Вам не говорили, что я страдаю шизофренией? Просто одни шизики слышат голоса, а я – песни. И сейчас тоже в моей голове – песня. Хм! Эта песня заодно ответит и на вопросы некоторых, сидящих в зале. Сейчас вы станете тоже немного шизиками – я поделюсь с вами моей бедой. Моей болезнью.

В зале зазвучала довольно энергичная музыка. Мужские голоса, ни один из которых не был похож на голос Кузьмина, пели:

Маугли улыбался. Ему понравилось. И песня ему была знакома – губы его чуть шевелились, как подпевал. Только пели – на русском. А в зале русским владели немногие.