Бледная Холера - Иоанна Хмелевская

— Про Краков? — удивился пан Теодор- В каком смысле? В общих чертах я Краков знаю.

— Ваша бывшая последнее время обретается в Кракове. На тамошнее телевидение проникла. Где живет — неизвестно. Похоже, на нее вот-вот выйдет полиция. Что скажете?

Пан Теодор пожал плечами:

— Ничего не скажу. Полиция так полиция. Ева давно мне безразлична. По правде говоря, я ее даже боюсь. Пусть ее посадят, может быть, тогда узнаем, что здесь произошло в действительности. Мне самому интересно.

— А Кшись?

— Что Кшись?

Теперь смутилась я. Вот так взять и бросить подозрение на Кшися? Нехорошо... Хотя, с другой стороны, что пану Теодору мои измышления? Тем более все это может оказаться простым стечением обстоятельств. Скорее всего, пан Теодор пропустит мои слова мимо ушей и, может, еще о чем-нибудь проболтается...

— Ну как же... Кшись был здесь...

— Много раз, — рассеянно подтвердил Теодор.

— Возможно, и в момент преступления... Он примчался за ней... И этого гада порешил не другой гад-сообщник, а Кшись...

С полминуты Теодор разглядывал меня как диковинный экземпляр из дурдома. Потом испугался. Далее страх сменился возмущением.

— Да что вы! Кшись не ударил бы его моей лошадью! Да его здесь и не было!

— Откуда вы знаете, что не было?

— Неважно! Но я точно знаю. Он был у меня за день до убийства, то есть накануне! А в тот день, когда Тупня грохнули, у меня были разные дела... С Юреком, с этим итальянцем... Просто безумный день. Но Кшись здесь не появлялся. Он чем-то у себя занимался...

Пан Теодор резко замолчал.

— Дорогой мой пан Теодор, я — не налоговая инспекция, и на ваши доходы мне плевать. По мне, можете хоть банки грабить. Но вот скажите: сейчас рядом с вами большие деньги не крутятся? Какая-нибудь работа, счастливый случай, золотая жила? Я никому не проболтаюсь, богом клянусь!

Пан Теодор не смутился, не занервничал, разве что слегка удивился.

— Работа? Что вы имеете в виду? Вы ведь тоже причастны и лучше меня знаете, какая это золотая жила!

Дошло до меня не сразу.

Наши расчеты? Ну да, на них можно неплохие деньги выиграть, но ведь не сказочно разбогатеть...

— Да вы что! Половина ставок за каждый заезд! Общую сумму выплат подсчитать легко... Целое состояние! Весь сезон постоянный доход, и какой! Это даже не жила, а золотой прииск!

Вот это энтузиазм! Жаль, что я такого не испытываю.

— А кроме того...

— Что «кроме того»?

Пан Теодор расплылся в улыбке.

— Если бы речь шла только о наших заездах! Я не хотел вам говорить, пани Иоанна, собирался сюрприз сделать. Кшись еще не совсем уверен... Но и на других ипподромах у нас тоже прекрасные шансы!

Сюрприз, не спорю. Мне вспомнились датские рысаки, и энтузиазм мой немножко подрос.

По другим ипподромам у нас нет данных...

— Кшись уверяет, их можно заполучить. Не в таком объеме, как у нас, но все-таки... Достаточно трех-пяти заездов плюс данные об ипподроме, дистанции, происхождении, жокеях и так далее. Он говорит, компьютер все обсчитает. Это же безграничные возможности! Англия, Франция, вся Европа, Соединенные Штаты, Южная Африка... ^

Добил он меня своей Южной Африкой. Нет, мужики все-таки абсолютно чокнутые существа. Кшись разбирается в скачках как свинья в апельсинах, а пан Теодор верит каждому его слову. Но если в это поверила и Бледная Холера...

— И больше ничего? Только это? Никаких денежных заказов?

Пан Теодор изумленно посмотрел на меня и огляделся, будто ожидал, что заказы выглядывают из щелей в полу.

— Ничего такого, все как всегда. А в чем дело? Откуда у вас сведения, что мне светят большие деньги?

— От вашей бывшей жены, — в отчаянии произнесла я, понимая, что правду мне не спрятать. — Ничего конкретного, конечно, она не говорит. Но вы вроде бы вот-вот должны страшно разбогатеть, и тогда она... Как это? Начнет раздел имущества. У нее-то откуда такие сведения?

Энтузиазм пана Теодора угас, точно и не было его вовсе. И я все поняла.

— Вы или Кшись?

Вопрос я постаралась задать как можно мягче. В ответ — молчание. И взгляд, полный грусти и обиды.

Все. Больше измываться над паном Теодором не буду. Один из них открыл Бледной Холере нашу тайну, а она поняла ее по-своему. Кто именно раскрыл секрет, неважно. Все равно из пана Теодора я больше ничего не выжму. Пускай теперь Гурский старается.

— На Войчеховского Генпрокуратура давит, он собирается закрыть дело, — сухо сказал Бежан. — Случайный грабитель, даже если его не разыщут, всех устроит...

Гурский в отличие от своего шефа так и кипел.

— Меня не устроит!

— Но документацию необходимо привести в порядок, — бесстрастно продолжал Бежан. — Разыщи ты этих жен, хотя бы одну!

— Одна уже есть. В Кракове отыскалась. Живет под сценическим, чума ее возьми, псевдонимом. Квартиру вроде бы снимает...

— Вымани ее в Варшаву, пусть даст показания. Если ложные, плевать. Она находилась на месте преступления в момент его совершения...

— Жена — это еще что! — прервал шефа Гурский и заколебался. — Знаешь что... между нами, без протокола. Я тут посмотрел материалы... Боже ж ты мой! Был один репортаж на телевидении... Пленку собирались уничтожить, но что-то напутали, и она осела в архиве. Официально записи не существует и никогда не существовало. На ней такое... Шумы, звук так себе, отрывочные фрагменты разговоров, и все равно волосы на голове дыбом встают. Имен называть не буду. Только всем им прямая дорога на нары...

— За убийство министра?

— Если бы! За все хорошее!

— Тогда лучше и не рассказывай. Давай о деле.

— А я как раз хотел тебе показать запись. То есть не то чтобы хотел...

— Ну так определись наконец.

— Не могу. Зачем тебя впутывать? Ведь придется все забыть. Получится у нас? Ничего не видели, ничего не знаем...

Бежан задумчиво глядел на будущего зятя.

— Кто видел запись и кто знает о том, что ты ее видел?

— Видели несколько человек, от трех до четырех, на дому. Про меня знает одна Хмелевская. Она сама постаралась, чтобы никто больше не путался под ногами. Но кое-кто может догадываться.

— Догадки — не доказательства, — решительно заявил Бежан. — Тащи свою пленку. Кстати, Кася приглашает тебя на обед, сегодня после работы. Придешь?

Гурский быстро сообразил, что копия запрещенной кассеты наверняка готова и он успеет забрать ее. Обед — это здорово, еще одна встреча с Касей. Гурский полез в карман за телефоном. На душе у него стало куда легче.