Огнерожденный - Роман Афанасьев

Но все обошлось. Никто его не преследовал, и воспитанник, мчавшийся быстрее ветра, в момент добрался до университета. Оттуда, уже быстрым шагом, он дошел до приюта. И только очутившись у самых ворот, он решился снова обернуться. Никого. Ни единой души. Ни теней, ни подозрительных прохожих. Улица пуста. Он перевел дух, подхватил с земли горсть снега и вытер разгоряченное лицо. Сразу стало легче. Наважденье отступило, и воспитанник устыдился своей трусости. В самом деле, шарахнулся от подозрительной тени, как ополоумевший длинноухий, только пятки засверкали. Может, то был обычный воришка. Но как же было страшно! Из прошлого вставали темные тени, грозя превратиться в реальность…

Скрипнула калитка и Фарах шарахнулся в сторону. Но это оказался всего лишь Таг. Старый солдат высунулся из приоткрытой калитки и поднял руку с фонарем.

– Ну что, явился? – хмуро осведомился он, услышавший топот Фараха и выглянувший на шум. – Нагулялся, шельмец? Ну, заходи. Састион уже три раза про тебя спрашивал. Загляни к нему.

Фарах, кивнул и вошел в калитку. Напоследок он обернулся и окинул темную улицу пристальным взглядом. Никого. Подмастерье вздохнул и побрел к входу в приют, чувствуя как колотиться сердце.

Ночной визит к ученому сделал Фараха знаменитостью приюта. Некоторое время он наслаждался завистливыми взглядами Сасима и Васка. Малышня и вовсе смотрела на него как на героя. Как же – воспитанник, проведший ночь в доме ученого. Причем не самовольно, а каким-то образом получив на то разрешение старшего воспитателя. Как тут не восхититься.

Друзья расспрашивали о том, что он видел у Ламераноса, о чем говорил с ним, что слышал. Фарах делал важное лицо и врал напропалую. Ни о книгах, ни о гороскопах, ни о телескопе он не упоминал. Конечно, Грендиру и Килрасу подмастерье рассказал больше чем другим, но далеко не все. Им он доверял. Это друзья – такие же сиротами, как и он сам. Но все же бывший подмастерье ни слова не сказал и о звездах, ни о книгах, увиденных им в шкафу. Он уже научился держать язык за зубами. Лишнее словцо, ненароком сорвавшееся с языка болтуна, может обернуться дыбой и плахой для говорящего. А то – и для слушающего. Ламеранос доверил ему тайну, пусть на первый взгляд не особо опасную, но все же – тайну. Фарах знал, что она умрет вместе с ним. И, разумеется, подмастерье ничего не сказал Састиону. Ничего сверх необходимого.

Остаток той ночи он провел в комнате Састиона. Старший воспитатель устроил ему настоящий допрос: ходил вокруг Фараха кругами, заглядывал в глаза и спрашивал, спрашивал, спрашивал.

Он спокойно выслушал рассказ о телескопе. Конечно, Састион знал, что Фарах отправляется смотреть на звезды – Ламеранос предупредил старшего воспитателя заранее. От теории насчет множества огненных домов Энканаса Састион попросту отмахнулся. Его в первую очередь интересовали книги. Выполняя обещание, данное Ламераносу, бывший подмастерье соврал наставнику, что жизнеописания Настоятелей Храмов Сальстана находится в библиотеке университета. Састион, услышав эту новость, сначала обрадовался, а потом заметно приуныл. Конечно, отрадно было узнать, что нашелся еще один экземпляр этой сомнительной книжицы. И что даже известно где его искать. За такие вести настоятель Великого Храма, несомненно, похвалит его. Но Састион знал, что искать что-либо в университете бесполезно. Школяры и ученые связаны общими интересами, и встают друг за друга горой, объединяясь против внешних опасностей. Даже если завтра выйдет вердикт короля о запрете книги с жизнеописаниями настоятелей, то даже в этом случае жрецы останутся с носом. Книга будет вынесена из библиотеки школярами и надежно спрятана где-нибудь на окраинах Таграма, а то и вовсе увезена из города. А ученым останется только разводить руками и бормотать что-то невразумительное о наглых воришках.

Видя, что настроение у наставника испортилось, Фарах решил, что пора переходить в наступление. Он как бы невзначай упомянул про "Глупость". Састион тут же насторожился – подсел ближе, наклонил голову, стараясь не упустить ни слова. Минут за десять он вытащил из Фараха все то, что подмастерье узнал об этой книге. Разумеется, напрямую не спрашивал, стеснялся. Но Фарах знал, чего хочет наставник и облегчил ему задачу. Рассказал, что эта книга у Ламераноса есть и ученый обещал показать ее в следующий раз. Састион довольно потер руки. Ловя удобный момент, Фарах с невинным видом осведомился, когда ему можно будет снова навестить Ламераноса. Састион ответил уклончиво: мол, еще посмотрим. Может на следующей неделе, а может и в следующем месяце. Бывший подмастерье едва удержался от улыбки. Он получил больше, чем рассчитывал. Еще один визит к ученому – теперь дело решенное, а когда именно он случится на то воля Всеблагого.

Под конец разговора, Састион запретил Фараху рассказывать остальным воспитанникам о книгах. О телескопе – сколько угодно. И о звездах. О книгах – ни в коем разе. Воспитанник дал слово и сдержал его. Он ни словечком не обмолвился ни о Жизнеописаниях Настоятелей Сальстана, ни о "Глупости". И уж конечно, никому не стал рассказывать о тех двух книжках, что Ламеранос дал ему почитать.

К сожалению, раскрыть книги ему удалось не скоро. Совершенно неожиданно в приюте нашлось множество дел. Да столько, что у воспитанников совсем не оставалось свободного времени. Малышню посадили шить теплые одеяла для солдат. Это было несложно, – знай, отрезай куски от рулона толстой материи, что привезли из гильдии ткачей, да подбивай края. Но работы было много, и малышня ходила с исколотыми до крови пальцами и слезящимися глазами. Младшие воспитанники трудились с утра до позднего вечера, в свободное от молитв и занятий время. Старшим тоже досталось. Сасима и Васку засадили за переписывание молитвенников. Причем, судя по их многозначительным намекам, которые они щедро расточали, надуваясь от важности, молитвенники были не простые. Специальные, одобренные советом настоятелей храмов Таграма. Грендир, великий пройдоха, все же уболтал Сасима до такого состояния, что тот обмолвился: дескать, в эти сборники включены молитвы из четвертого тома Книги Молений.

Веселой троице тоже хватало дел. Састион гонял их по приюту день-деньской, заставляя заниматься ремонтом. Под его чутким руководством, Грендир, Килрас и Фарах перестелили пол в главном зале, отремонтировали лестницы ведущие на второй этаж, и даже переложили заново черепицу на крыше – в том месте, где старая дала слабину и просела под мокрым снегом.

Это было еще не все. Кроме того, всем воспитанникам увеличили время занятий. Они стали заниматься в два раза больше, практически целый день без перерывов. Из-за этого, что было, по мнению Фараха, самым ужасным, – отменили занятия с Ламераносом.

Об этом подмастерье узнал на следующий день после визита к ученому. Закончив обед, старшие воспитанники как обычно собрались в классе. Они ждали учителя, но вместо него пришел Састион. Со скорбным видом воспитатель сказал, что Ламеранос сегодня не придет. У Фараха защемило сердце, и он едва не вскрикнул. Ему показалось, что с ученым случилось несчастье. Но Састион рассказал воспитанникам о том, что теперь Ламеранос будет проводить занятия раз в неделю, по воскресеньям. А в обычные дни воспитанники будут по-прежнему заниматься с ним, со старшим настоятелем. Услышав это, Фарах облегченно перевел дух, и лишь потом позволил себе расстроиться. Ничего непоправимого не случилось. Но и приятной эту новость нельзя было назвать.